– А вот и он! – крикнул я обрадовано.
Парень оглянулся, и в то же мгновение Сомов молниеносным ударом ладони выбил из автомата часового магазин, подхватил его в падении, а другой рукой поставил «ксюху» на предохранитель. Ловко!
– Нападение на пост! – заорал техник, штурман, или кто он там был в экипаже вертолёта. Да хоть стюард.
– Не ори. Не обидим, зови сюда командира, побазарить нужно, – молвил Мишка, засовывая магазин себе в карман.
А тот уже действительно спускался на поляну.
– Отпустить часового! Я приказываю! Что здесь происходит?! – хорошим командным голосом рявкнул мужчина лет сорока, невысокий, плотный и с брюшком.
– Нас интересует цель вашего пребывания в Каменных Крестах, – спокойно озвучил я главный и единственный вопрос, ради ответа на который мы и прикатили на вертодром.
– Что-то я не вижу ваши погоны, вы кто такие?
– Жители мы, мил человек, местные, – любит наш Гумоз начинать серьёзные разговоры со смиренным видом недалёкого чалдона.
– Что вы тут забыли, жители? У меня приказ.
– Да вот, смотрим. Вертушки в зону не летали, обратно мы их не ждём, сопровождать тебе некого… Так какого лешего ты здесь нашу травку мнёшь?
С презрением глянув на Сомова, лётчик выдавил:
– Не твоё дело! Гражданским знать не положено. Когда надо, тогда и взлетим.
– Бекетов, командир группы народного ополчения, – представился я.
– А, партизаны… – брезгливо поморщился летун. – Занимайтесь своим делом, партизаны, и не лезьте в чужое, ясно?
– Слышь, летун! – злость горячо плеснула в голову, мне жутко захотелось уронить его хорошим ударом, лучше с ноги. – Ты или отвечаешь, или на своём танке вообще никогда не взлетишь!
С этими словами я наклонил голову к левому плечу, где висела рация.
Пш-ш…
– Димыч, хорошо нас видишь? Прием.
– Вполне рабочий ракурс, – громко прошипел динамик. – Хвостовая балка, двигатель. Ничего не мешает.
– Знач так! Первая граната по втулке, вторая в двигатели.
– Принял, готов к работе, мальчишки только что горячий кофе принесли, – доложил Новиков из здания, откуда и силуэт вертушки-то плохо видно…
– Ясно, конец связи… Ты хорошо расслышал? – едко осведомился я. – Можешь понадеяться на всю мощь МО РФ, можешь на удивлённую Генпрокуратуру. Выбирай, командир.
– Что именно вы хотите узнать? – устало спросил командир Ми-24, облизнув пересохшие губы.
– В посёлке слухи ходят. Мол, вас сюда для зачистки послали, – медленно произнёс Гумоз. – Обчество интересуется. Скажи правду и сиди тут спокойно.
– Что?! Да вы тут охренили в конец! – медведем взревел летчик. – Что за бред, как такое вообще в голову могло прийти?! Нечисть мы будем добивать после команды, понятно вам? Нечисть! Идиоты… Совсем рехнулись в этой дыре!
– Не рычи, карлсон бронированный, – осадил его Сомов. – Поживи тут с нами денька три, и тоже рехнёшься.
– Командир!
Летчик раздражённо повернулся ко мне, и айфон быстро нащёлкал живых репортажных портретов чуть искажённой эмоциями морды летуна, проходящие стадии от удивления до возмущения.
– Что ты творишь?!
– Страховка, – невозмутимо буркнул я, убирая смартфон во внутренний карман и доставая спутниковый телефон. – Видишь устройство? Через полчаса я через спутник перегоню снимки в Москву для идентификации, ребята помогут, вычислят. Так что смотри тут, думай. Иначе впоследствии ответишь не только по всей строгости закона, но и по жизни. Поехали, Михаил.
Сомов, тяжело глядя в глаза летуна, сплюнул ему под ноги, отдал магазин часовому и предупредил:
– Предохранителем в спину не щелкай. И вообще, забрал бы ты его в машину, товарищ командир, сожрут в один укус. Твари у нас резкие, а кусты близко. Просто совет.
Гумоз запахнул куртку, поправил кепку, мы развернулись и, не оглядываясь, пошли к джипу. Хоть что-то прояснилось.
Глава двадцать втораяИсход
Первый сигнал сирены уже проревел. А это значит, что до второго, самого главного, осталось всего шестьдесят минут.
Каждый житель Каменных Крестов, в меру своих сил, умений, смекалки и, чего тут скрывать, желания, подготовился к непонятному и страшному событию, сделал всё необходимое. Люди попрятали скотину, убрали самое ценное в амбары и погреба, закрыли ставнями или заколотили окна, накрепко заперли ворота и двери. Лодки остались на берегу, а подвесные моторы, которые у поселковых относятся к наиболее ценному имуществу, убраны в сейфы. Всё припрятав, таёжники огляделись, вздохнули и ушли в убежища.
Исключением стали несколько упрямых стариков, наотрез отказавшихся покидать родной кров. Песегов с участковым уговаривали, пугали – бесполезно. Юля Мифтахова тоже не захотела оставлять дело всей жизни без присмотра. Они с сыном укрылись в «Котлетной», и теперь это предмет нашей особой тревоги. Я даже не пытался её переубедить, зная, что хозяйство она не бросит… Оба входа в заведение отлично просматриваются с крыши, будем прикрывать.
Машин и мотоциклов на улице не осталось. Ради этого был вскрыт большой ангар лесопилки, где и встали в ряд железные кони, не имеющие собственного домика. Ульяновский Монстр закрыт в просторном гараже Новикова.
Основных убежищ несколько, их позывные в радиообмене соответствуют порядковым номерам. Первое находится в укреплённом здании администрации посёлка, где, кроме госслужащих, находится персонал почты, школы и ФАП вместе с пациентами. Храпунов с помощником находятся там же. Второй и третий блокпост свои номера сохранили, а первый, блокирующий дорогу к Северо-Енисейскому, снят, людей там не осталось. Четвёртое убежище – компактно расположенный комплекс зданий и сооружений комбината «Маргансиб», защищённый периметром, ограда которого усилена острыми штырями. Работники предприятия с семьями укрылись там.
Пятое и шестое – пара жилых кирпичных двухэтажек. В пятом мы с друзьями и несём службу, это наш позывной. В компании со мной Новиков, Сомов, Степан и Максим Мазовецкий. Ильяс Сарсембаев и Гинзберг находятся в соседнем здании, с ними двое мужиков из самообороны. Если оценивать в общем, то народу в двухэтажках немного, большинство предпочло более надёжные, как им показалось, убежища. Чёрт его знает, правильно они сделали или нет.
Степан в качестве наблюдателя уже занял было позицию на крыше, но вскоре прибежал назад, сообщив, что обстановку отлично контролируют соседи, а ему под хмурым небом скучно, и вообще, он имеет право тоже стать слушателем. И я разрешил.
– Всё определяет высота, на которой раскроется носитель, – Макс, поправив на носу очки, продолжил прерванный жутким звуком сирены рассказ. – Люди, первыми начавшие работать над программой, исходили из того, что мы имеем дело именно с метеоритами и астероидами, то есть это физические тела, а не лучи. Носители, по их соображениям, непременно должны были иметь материальную основу, некий каркас, содержащий своеобразную агломерацию – комплект информационных пакет-контейнеров, которые раскрываются в строгой последовательности. Так считали ещё в восьмидесятых. Позже пришли к выводу, что это энергетический сгусток. Представьте, что он сформирован на конце луча, так вам будет проще.
– То есть это именно цифровые пакеты в кодировке? – нетерпеливо переспросил Сомов, которому хотелось узнать всё как можно быстрей и отправиться наверх с пулемётом.
– Можно сказать и так, если вам хочется. Но мы достоверно не знаем, что это за «цифра» и «кодировка», поэтому предпочитаем использовать слово «информационные», так закладывается больший люфт на исправление будущих ошибок… Понятно, что ещё никто не имел дело с пакетом, который не раскрылся, конкретных представлений нет, а все термины весьма условны… Итак, всё дело в высоте раскрытия. Если метеорит, будем называть объект всё-таки так, традиционно, взорвётся – а это и есть момент раскрытия – на слишком большой высоте, то феномен силу не наберёт. При этом первый инфопакет, инициирующий, всё равно исправно приземлится и внедрится в любом случае, практика это доказывает.
– И что в нём? – я тоже поторопил докладчика. В этих краях быстро отвыкаешь от чрезмерно длинных монологов.
– Полевой синтезатор, который каким-то образом сам себя строит в соответствии с исполнительной программой, он собирается из вещества мишени. Что это за устройство и как именно оно выглядит, нам неизвестно. Взрыв даёт ему энергию, необходимую для начала работы… – он развёл руками и, виновато улыбнувшись, продолжил рассказ:
– Мужики, здесь вообще много неясностей, на которых лучше не останавливаться, вам они не нужны… Существует версия, согласно которой полевой синтезатор содержится в тончайшем слое первичного пятна контакта, весьма небольшого, которое сразу же оказывается ещё и постепенно увеличивающимся пятном генерации. Вот так. Синтезатор начинает работать, и к нему устремляются инфопакеты из раскрывшегося на высоте основного контейнера. Если высота раскрытия слишком велика, то инфопакеты, быстро распадаясь в атмосфере с потерей энергии и, собственно, заключённой в них информации, либо вообще не долетают до поверхности мишени, либо же цели достигает лишь малое количество. Именно так, кстати, произошло в случае с Первым Челябинским метеоритом – носитель раскрылся очень высоко, и инфопакеты основного контейнера в подавляющем большинстве самоликвидировались. Однако какое-то их количество всё же достигло пятна контакта. Тем не менее в тот раз по нашей линии феномен беспокойства почти не доставил.
– Точно, совпадает! Андрей, тот самый спецназовец, что подогнал мне АК-105, именно так и сказал: управились быстро, – вспомнил я.
– Видишь, кое-что ты уже знаешь, – еле заметно улыбнулся Мазовецкий.
– Подожди, Макс. А эти пакеты из основного контейнера и есть монстры? – спросил Гумоз.
– Информация о них, только информация, – поправил его Мазовецкий. – Синтезатор её загружает в себя, перерабатывает и генерирует живые существа. Материалом служит сам рельеф, грунт и всё то, что в нём, как и на нём находится. Твари появляются на свет, и уже в ближайшие часы достраиваются, добирают всё необходимое из любой органики. В ход идёт и флора, и фауна.