– Юэлян, тут для тебя еще посылки!
Юэлян поразился: ни о какой посылке мама не предупреждала! Он вернулся к столу – посылки оказалось две: картонная коробка и связка книг. Адрес на коробке стоял незнакомый. Открыв ее, он заметил поверх содержимого листок бумаги.
Оказалось, посылку отправили туристы, которые нашли Даву. Они не забыли щенка и Юэляна, хотели поблагодарить его в «ВиЧате», но ответа не получили и поэтому просто отправили ему целую коробку всякой всячины: солнцезащитный крем, гигиеническую помаду, шипучие витамины, а еще книги – все, что могло бы пригодиться на заставе. На самом дне лежало несколько упаковок собачьих лакомств.
Юэлян страшно обрадовался и воскликнул:
– Дава, дружочек!
Дава стремглав подлетел к нему и встал передними лапами на край стола. Юэлян вскрыл пачку с лакомствами и отдал Даве. Тот схватил ее и куда-то умчался: наверняка, побежал делиться со старшими. С каждым днем он вел себя все сознательнее…
Юэлян переключился на книги. Их ему отправили из Чунцинской средней школы. «Так это учитель Суй прислал?!» – догадался Юэлян.
На душе у него потеплело: какой же учитель замечательный человек. Нельзя будет не оправдать его ожиданий!
Подошел Чжоу:
– Ай, да улов у тебя сегодня!.. А мне всего одно письмо пришло.
– Когда мы ходили звонить, твоя мама сказала, что писала тебе дважды, – сообщил Юэлян. – Второе письмо, наверное, еще в дороге.
Чжоу Цзюньцзе опустил голову, явно расстроенный. Тогда Юэлян выудил из вороха писем конверт и с улыбкой вручил его Чжоу:
– Смотри, это тебе!
Тот уставился на письмо: получателем были указаны «дяденьки-солдаты освободительной армии с заставы Годунла», а отправителем – «ученики четвертого класса одной из школ города Цзинань». Чжоу недоумевал.
– А ты разве не дяденька-солдат с заставы Годунла? Ответь ребятишкам от всего нашего взвода!
Взбешенный Чжоу сунул письмо обратно Юэляну:
– Почему я должен писать за всех? Я читаю только письма, адресованные лично мне! Мне, Чжоу Цзюньцзе!
Юэляна удивила такая реакция:
– Эй, да я ничего плохого в виду не имел, ты чего так сердишься?
– Просто не лезь не в свое дело! – процедил Чжоу Цзюньцзе и возмущенно удалился.
На несколько секунд Юэлян окаменел, а потом сходил в казармы за своей драгоценной папкой и пошел на поиски Чжоу Цзюньцзе. После их прошлой ссоры взводный рассказал Юэляну историю Чжоу. Он родился в бедной деревенской семье, его отец постоянно ездил на заработки, чтобы вырастить их с братом. Выпускные экзамены Чжоу сдал неважно, хотя и сумел набрать проходной балл. Но отец сказал, что семья его обучение не потянет и велел ему сперва отслужить в армии, а уже потом получать высшее образование – тогда обучение будет бесплатным. Отец сказал, что двоюродный брат Чжоу именно так и сделал. Чжоу негодовал, ему казалось, что родители отправляют его на службу, чтобы денег хватило на младшего брата. На этой почве он вдрызг разругался с ними. Узнав все обстоятельства, Юэлян проникся сочувствием к сослуживцу.
Он нашел Чжоу Цзюньцзе у брусьев. Тот сидел, погруженный в собственные мысли.
– Слушай, ты вроде давно хотел узнать, что у меня здесь. Вот, смотри. – И Юэлян протянул ему папку.
Поколебавшись, Чжоу открыл ее. Внутри, надежно защищенные, лежали письма, каждое начиналось словами «дитя мое», «сынок». Чжоу изумленно уставился на Юэляна, и тот объяснил:
– Их мне писал мой отец. Он служил в Тибете двадцать лет назад, охранял границу в Ядуне.
В глазах Чжоу забрезжило недоверие.
– Я этого никому не рассказывал, – добавил Юэлян, – так что храни это в секрете, пожалуйста.
Чжоу полистал рукописные страницы. Одно из писем оказалось особенно длинным:
Дитя мое!
В эти дни у меня очень тяжело на душе, вся рота пребывает в разбитых чувствах. Накануне Нового года надо бы радоваться, но произошла трагедия…
Три дня назад мы отправили пятерых бойцов в штаб полка за вещами для праздника – это были взводный и четыре солдата. Они поехали на машине. Забрали много всего, не только на Новый год, а еще скопившиеся газеты и письма. По пути обратно внезапный снегопад завалил дорогу так, что грузовику было не проехать. До заставы оставалось всего двадцать с лишним километров. Они подумали, что разгребать завал придется не меньше трех дней, в роте их ждут не дождутся, а тут какие-то пустяковые двадцать километров. И они решили дойти пешком.
Выйдя из машины, они закинули вещи на спину и двинулись вперед, но уже очень скоро их настиг снегопад еще ужаснее первого. Завывал ураган, бушевала метель, мрак царил такой, что дорогу не различить. Мороз крепчал, ледяной ветер пронизывал до костей. У одного из солдат начался отек легких, поднялась температура. К тому времени уже совсем стемнело, взводный и трое бойцов окружили его, пытаясь загородить от ветра и хоть немного согреть. К утру он так и не отогрелся, одеревенел и перестал дышать. Взводный принял решение: он сам и один из солдат остаются охранять вещи и тело. Остальные двое спешат в гарнизон за подмогой.
Выполняя приказ, эти двое весь день продирались сквозь снег и ветер без единой крошки во рту, и одного очень быстро подкосило так, что он не мог больше двигаться. Товарищ поддерживал и тащил его, но больной понимал, что конец близок, и не хотел обременять сослуживца: сказал, что пойдет облегчиться, а сам спрятался в яме и перестал отзываться на крики. Его товарищ остался один. Он продолжил свой путь и все-таки добрался до заставы.
Узнав о случившемся, мы с ротным взяли офицеров и немедленно поехали на выручку. Боец, который прятался в яме, погиб, а тот, который сумел вернуться, отморозил ногу, теперь его ждет ампутация.
Мне так тяжело: я разом лишился двух бойцов. Как же больно! Страшно сожалею, что не поехал тогда с ними сам. Теперь ночами спать не могу…
Милое дитя, ты еще совсем мало и не знаешь, что такое «погибнуть». Но когда вырастешь, обязательно пойми и запомни: некоторые люди отдали жизнь за твое безмятежное детство…
Чжоу вытер глаза, протянул руку и положил ее на плечо Юэляну.
– Из-за этого случая отец отсрочил свой отпуск, а уже после моего рождения он перенес его снова, потому что приехали новобранцы, и он волновался за них. В конце концов он все-таки выбрал время, но накануне вечером вышел в дозор. Повалил снег, а он за последние дни измотался уже настолько, что поскользнулся на лестнице, да и сорвался в пропасть… Так и погиб…
Чжоу резко оттолкнул Юэляна и дрожащими руками поднял папку над собой:
– Как? Твой отец погиб?! Хочешь сказать, это его предсмертные письма?
Хуан Юэлян покивал и прошептал:
– Я так стремился служить именно здесь затем, чтобы быть поближе к месту, где он погиб! Хоть чуть-чуть поближе… Я хотел понять его, хотел… чтобы он был рад. Я уверен: знай он, что я приехал, непременно бы обрадовался!
Чжоу вытаращил глаза от удивления. Он разинул рот, но не издавал ни звука, как будто все слова застревали в горле. Тут до них донесся крик взводного:
– Общий сбор! Всем взять скамейки и собраться в комнате отдыха!
Юэлян поднялся:
– Идем!
Он забрал папку и побежал в казармы.
Когда они добрались до комнаты отдыха, все уже расселись кружком. Писательница сидела по центру и с улыбкой приглашала всех подвинуться ближе, но солдаты не решались и, как истуканы, оставались сидеть напротив, уперев руки в колени.
– Да что вы все так напряглись? – удивился взводный. – Писательница Лу – товарищ свой, военный! – Он шагнул вперед и отсалютовал: – Докладываю командиру: весь личный состав заставы Годунла в сборе. Ждем Ваших указаний.
– Да какой же я командир, – отозвалась писательница. – Мы с вами соратники, можно сказать, одна семья. Меня зовут Лу Сяоюнь, но лучше обращайтесь ко мне просто «товарищ Лу». Я сижу выше вас, но это отнюдь не значит, что я главнее, просто спина болит.
Писательница Лу взяла шутливый тон, и все немного расслабились.
Политрук пояснил:
– Товарищ Лу приехала на заставу, чтобы пообщаться с вами.
– Товарищ политрук рассказал, что вы были заперты здесь с октября, – обратилась к солдатам писательница. – И все это время стояли на горном посту, целых полгода не контактировали с остальным миром, не ели свежих овощей и фруктов, справлялись с лютыми морозами и яростными ветрами. Это тяжелые испытания. Я вижу, что у вас все губы в трещинах, на ушах следы обморожения. А когда мы пожимали руки, заметила, что и руки у вас обморожены и растресканы. – Она чуть запнулась, но смущенно добавила: – Перед этой поездкой я обещала вашему комполка держаться жизнерадостно и не плакать. Так что давайте-ка, я вам спою! Что бы такое спеть? «Великая Тара[16], красавица равнин», что скажете?
В глазах солдат блеснул радостный свет. Вот уж не ожидали, что добрая писательница споет для них! Даже комполка расплылся в улыбке и по-детски одобрительно агакнул, а за ним заагакал и Лобу Цыжэнь. Комнату отдыха затопила волна аплодисментов.
Писательница Лу поднялась и уверенно запела:
Тебя зовут по имени цветка,
Госпожа Великая Тара.
Улыбкой покоряешь ты сердца,
Госпожа Великая Тара.
Она пела нечисто, и у нее часто перехватывало дыхание, но Хуан Юэляну ее пение казалось по-настоящему трогательным и завораживающим. Да не была ли она сама Тарой в заснеженных горах? Он не удержался и стал подпевать:
Свободной ласточкой порхаешь в небесах
И над равниной песни распеваешь,
Весенней бабочкой ты кружишься в полях,
Красой цветы любые затмеваешь.
Тут не выдержал Лобу: он встал и пустился танцевать. Писательница Лу танцевала с ним и знаками показывала остальным: «Беритесь за руки, танцуйте!» Солдаты один за другим встали в круг. Они вторили их движениям, танцевали и пели, пели и улыбались, комнату затопило весе