Подруга несется к передней двери, дергает её сама и залезает в салон. Наверное, если бы Костров ещё и вышел, чтобы помочь даме сердца сесть, меня бы парализовало.
Он больше не прячется от студентов?..
– Ты чего, Ксан? – тормошит меня Катя. – О чем задумалась?
Машина уезжает с чуть слышным ревом, и ко мне возвращается способность дышать.
– Марина встречается с Денисом, – вырываю из себя шипастым признанием.
Катюшка приоткрывает рот от удивления, но тотчас закрывает, а затем выдает такое длинное ругательство, каких я в жизни не слышала.
– Вот он… – она задыхается от негодования. – Подонок! Недоносок! Он решил назло тебе переспать с Маринкой?
– Вряд ли.
Кто кого бросил? С чего ему поступать «назло» мне, если я и так вдавлена в грязь по самую макушку.
Он вернулся в город.
Он рядом.
Близко.
Интересно, если я приду к его дому, то увижу в окнах свет?
Но я, конечно же, никуда не пойду.
Потому что наша с Денисом Костровым дружба в прошлом…
…В общежитие Марина приходит одна. И хорошо, потому что я бы не выдержала присутствия Кострова в этих стенах. Но подруга сияет от счастья и ежесекундно проверяет телефон.
– Колись, как вы сошлись. – Катя мило улыбается, и лишь мне известно, что её переполняет негодование.
Катька всегда за меня. В любой ситуации.
– Пока рано говорить о «сошлись». Скорее – мы прощупываем почву. Я добавила его в социальной сети. По правде, давно еще добавила, когда он преподавал. А Дэн как-то всё не принимал приглашение. А тут добавился недели две назад. Мы списались. Ну и понеслось! – она мечтательно прикрывает глаза. – Мы пока не торопимся. Дэн очень сложный, но мне хочется его раскусить.
Это имя – Дэн – кажется мне чужеродным и неправильным. Какой-то детской кличкой. Про себя я всегда называла его Денисом.
Значит, они не торопятся. Не спят на первом свидании, не занимаются абы чем в туалетной кабинке.
Как любопытно.
Кажется, Марина держалась из последних сил, а сейчас её прорвало. Она захлебывается эмоциями, когда рассказывает про Дениса.
– А на спине у него выбиты японские иероглифы, – шепчет она нам. – Он ходил в майке, и я увидела!
– Китайские, – поправляю зачем-то.
Помню, как мы лежали в постели, и я водила по его татуировкам пальцами. Спросила, что они означают, посмеялась ещё, что, небось, набили дурачку что-то типа «Тушенка по скидке». Но Денис ответил, что после первой победы новичкам в одном из клубов набивали иероглифы. Парни просили что-нибудь классическое: «удача», «победа», «жизнь». А Денису захотелось набить дурацкую фразу.
«Могло быть и хуже».
Я не поняла, какой в ней смысл. А он лишь дернул плечом и сказал:
– Мне было семнадцать лет. Я плохо разбирался в философии.
Сейчас мне кажется, что под пальцами вновь перекатываются его мышцы, и татуировки двигаются от каждого движения.
– Чего? – переспрашивает Марина. – В смысле, китайские? Откуда ты знаешь?
– Просто чаще набивают китайские иероглифы, – перебивает Катя, спасая меня от необходимости признаваться.
– Да? А мне казалось, японские. – Маринка хмурится. – Я у него спрошу, мне теперь самой интересно.
– Ой, какая разница! – Катька разливает ещё алкоголя и чокается с нами кружками. – Выпьем за нас, прекрасных и незамужних!
– Пока незамужних, – хихикает Марина, словно Денис уже сделал ей предложение.
Я благоразумно молчу, не сделав и глотка. Не тянет напиваться. Хочется, чтобы сознание оставалось трезвым.
Мне замужество не светит. Мне бы с непринятием мужчин разобраться, а то останусь до старости одинокой, никому не нужной.
Хотелось бы сказать: девственницей. Но увы, даже этого статуса я лишена.
Могло ли быть хуже?
Конечно, могло ли. Но об этом я пока не догадываюсь.
***
Итог вечера закономерен. Маринка перебрала с алкоголем и сейчас в прямом смысле не соображает, где находится. Катя предлагает ей остаться у нас, но подруга хмыкает:
– У меня парень есть вообще-то! Может быть, сегодня мы доведем дело до конца!
Мне становится даже жалко Кострова, потому что в таком состоянии что-либо доводить до конца попросту опасно для здоровья.
С третьей попытки Марина набирает номер Дениса и пьяно-сексуальным голосом просит забрать её отсюда. Пьяно-сексуальный – это когда ты думаешь, что твои интонации соблазнительные, а на самом деле просто заплетается язык.
Кажется, Костров соглашается приехать.
Пока он едет – не очень-то расторопно – Маринка умудряется напиться по второму кругу. Стоило нам с Катей отвернуться, как она уже схватила чей-то стакан с виски-кола и выхлебала одним глотком.
Так волнуется перед встречей с ним? С какого перепугу?
Короче говоря, когда на её телефоне высвечивается смс «Жду внизу», наша красотка не способна даже стоять. Она икает и фыркает, постоянно поправляет волосы и обещает зажечь этой ночью по полной программе.
– Я выведу её, – опасливо предлагает Катя, но я качаю головой.
Нет уж, как самая трезвая, ни капли в рот не взявшая, доведу подругу до её молодого человека.
Интересная, кстати, мысль. Они ведь встречаются. А как же нерушимое жизненное кредо?
Получается, оно распространялось не на всех девушек, а только на одну конкретную?
Оксана Верещагина – та, с которой недопустимо вступать в отношения.
Вот не скотина ли он часом?
Машина Дениса стоит чуть поодаль входа в общежитие. Фары зазывно горят, наверное, чтобы Марина сориентировалась в пространстве и дошла до него сама. Проблема в том, что у нее проблемы не только с ориентацией, но и с пространством. Она слепо водит перед собой руками, спотыкается и всячески бойкотирует мою попытку доставить её до авто в целости и сохранности.
Денис выходит к нам навстречу. Руки спрятаны в карманы джинсов, зимняя куртка застегнута под горло. Снег ложится на волосы, словно проседью падает на пробор.
Он смотрит на меня неотрывно. Так долго, как будто сканирует. Не здоровается. Не кивает. А затем перехватывает Марину и прижимает к себе, чтобы она не рухнула лицом вниз.
Кажется, меня сейчас стошнит.
– Дэн, а мы поедем тусить? – хихикает ему в ухо пьяная подруга, обвивая шею обеими руками, как когда-то, наверное, обвивала я сама.
– Марин, никаких тусовок, пожалуйста, езжай домой. – Я обращаюсь исключительно к подруге, даже смотрю только на нее. – Тебе нужно отоспаться. Ясно?
Денис знает её адрес. Если он благоразумен, пусть отвезет её туда. Но он не произносит ни слова, и я отвечаю тем же. Внутри клокочут эмоции, и на языке вертятся ругательства, оскорбления.
Не из-за того, что бросил.
Из-за того, что посмел вернуться.
***
– Что он тебе сказал? – зудит на ухо Катя, пока я расчесываюсь и переодеваюсь в плюшевую пижаму розового цвета.
В ней я сама себе напоминаю сахарную вату. Воздушная, взбитая, химическая до невозможности. Приторная девочка, внутри которой клокочет саморазрушение.
– Ничего.
– А ты ему?
– Ничего. Нам не о чем общаться.
– Вы помолчали и разошлись? – с явным огорчением.
Кажется, кто-то ожидал кровавой бойни с выбиванием лишних зубов, а получил скуку и обыденность.
Может быть, всё-таки зря я не влепила Кострову хотя бы пощечину? Отвела бы душу, успокоила бурлящие эмоции.
– Так точно, – усмехаюсь безрадостно и пишу короткое смс Марине.
Дай знать, как будешь в состоянии. Мы за тебя волнуемся.
С ней всё в порядке, мы почти дома
Прилетает в ответ с её номера. Так быстро. Так просто. Это «мы», которое выскабливает меня дочиста. Но я всё-таки нахожу в себе силы ответить.
Спасибо.
– Надо было добавить слово «мразь», – Катька заглядывает мне за плечо. – Оно бы колоритно смотрелось.
– Угу, «ты урод и тату у тебя дебильные», – смеюсь почти натурально.
– Да-да! «Засунь свои японские татуировки себе в зад», – соглашается подружка. – Маринка бы с утра заценила вашу переписку.
Легко вот так издеваться над проблемой. Боль отступает. Ненадолго, но мне легчает, пока мы с Катей планируем эффектное макание Дениса лицом в лужу погрязнее.
С другой стороны, меня терзает недосказанность. Не перед ним, а перед человеком, который мне близок.
– Как думаешь, стоит рассказать Марине, что между нами что-то было? Наверное, так будет правильнее?
– Зачем? – удивляется Катюшка. – Это ваше личное дело. Ксан, кому какая разница, кто и с кем спал? А? Подумай сама. Их отношения не продлятся и недели, уж поверь.
В тот момент я не догадывалась, как ошибается подружка.
Но спустя двадцать дней мы понимаем, что ситуация выходит из-под контроля. Потому что Маринка дышит Денисом, говорит только о нем, думает исключительно про него. Верная фанатка, она не пропускает ни единого боя, преданно дожидается в фойе после драк.
Спят ли они?
Не представляю. Не спрашиваю.
Но, наверное, за три недели отношений любой здравомыслящий мужчина сдаст боевые позиции, тем более Маринка не из тех, кто любит переждать.
Благо, мы не пересекаемся с Костровом, он не ошивается в университете, а если и забирает Маринку, то делает это в отдалении от корпуса.
Но легче от этого не становится.
А потом приходит сообщение от неё в наш чат на троих с Катькой.
Короче, котики, я решила. Приглашаю вас на день рождения!
Плохая идея.
У меня дома!
Ещё хуже.
Только самые близкие
Вообще отстой.
Самые близкие в понимании Марины – это примерно тысяча человек, плюс один товарищ, которого видеть не хочу категорически.
Я нахожу сто пятнадцать причин, чтобы не идти: от вялотекущей головной боли до затяжной депрессии. А ещё может резко разболеться зуб или срочно понадобиться съездить к врачу. Может быть, я хочу повидаться с мамой?
Вот прям сейчас.
Но потом я понимаю, что глупо бежать от судьбы. Нам всё равно суждено когда-нибудь повстречаться. Да, мы переспали (неоднократно, стоит заметить), да, разбежались по-свински, да, меня до сих пор плющит от аромата его духов.