Плевать.
Маринка – моя подруга, и я обязана быть на её празднике.
– Точно справишься? – с сомнением спрашивает Катька в день «икс», зачесывая волосы назад и обильно лакируя их.
Ожидается вечеринка в стиле девяностых, поэтому сегодня мы похожи на дешевых ночных бабочек. Эконом-класс на выгуле.
Я даже нашла ядерно-зеленые лосины, которые обтягивают так, будто их не существует. Короткий топик, оголяющий пупок. Жуткая подводка малинового цвета, круглые серьги размером с блюдце.
Кошмар, если честно.
Мы втроем – Катю у подъезда дома Марины смиренно ожидал Саша – поднимаемся на нужный этаж. Подружка долго-долго давит в звонок, и, наконец, дверь отворяется.
– С днем рождения тебя-я-я! – начинает петь Катюшка, но тотчас затыкается, потому что к нам вышла не новорожденная.
Костров.
Зубы Кати скрипят так громко, что вот-вот сотрутся в порошок. Её жених стоит, раскрыв рот, неуклюже протягивает ладонь, чтобы поздороваться – он про аспиранта слышал, но вживую пока не видел.
Хм, опять синяк на скуле. Темный такой, совсем свежий, с багровой сердцевиной. Нос сомнительно распух, как после смачного удара, и состояние общей помятости налицо.
Я смотрю на него и думаю, что наконец-то перегорела. Переболела. Перестала дышать этим человеком. С легкостью смогу отвернуться, забуду, потеряю в толпе. Он больше не вызывает во мне первобытных инстинктов.
Да, я излечилась.
– Привет, – хрипловато говорит Денис, и почему-то мои ноги подкашиваются.
Предатели!
***
Любая вечеринка в какой-то момент затухает. Ближе к рассвету народ рассасывается по комнатам, кто-то уходит на кухню, где много курит и мало разговаривает. Сегодня я одной из первых смоталась «заварить чай» и осталась сидеть за столом, грея ладони о щербатую кружку.
В спальне орет музыка, и девчонки пьют наперегонки. В туалете рыдает наша однокурсница Рита – без веской причины, она всегда плачет после трех стопок коньяка. Катя с Сашей уединились на балконе где-то с час назад и, кажется, решили окоченеть в объятиях друг друга.
А я тут…
Четыре часа наблюдать за веселой подругой и закипать от зависти, ревности и чего-то ещё, дикого, страшного – непомерно долгий срок. Я чертовски устала. Устала изображать нормальность. Устала сохранять прямую осанку. Устала улыбаться, когда все улыбаются.
Костров всегда находился чуть поодаль Марины, сам к ней не лип, не целовался у всех на глазах. Но что это меняло? Они вместе. Именно с ней он останется, когда остальные разъедутся по домам. С неё он стащит дурацкое платье из шуршащих пайеток. Её шею прикусит в момент страсти.
Делаю глоток чая, но тотчас захлебываюсь горечью.
Дениса замечаю сразу, стоит ему переступить порог, хоть и сижу спиной, а в ушах долбит попса. По шорохам, по теням, по запаху туалетной воды, который ни с чем не перепутать. Расправляю плечи. Крепче сжимаю кружку.
Он молча садится рядом, так же молча выбивает сигарету из пачки и подтягивает пепельницу. Маринка разрешает курить на кухне.
Я утыкаюсь в мобильный телефон. Палец машинально перелистывает ленту новостей, ставит «мне нравится» на картинке за картинкой. Денис, долго затягиваясь, курит, и дым взмывает в потолок.
Кстати, на стиль девяностых Костров положил большой и толстый. На нем синяя футболка и неизменные черные джинсы. Татуировка скользит по руке, словно пытается стечь с предплечья.
Если чуть отвести колено влево, то коснусь его ноги. Мне становится тяжело дышать, словно я поднялась высоко в горы, и воздух разрежен. Палец продолжает бездумно тыкать в экран. Денис тушит сигарету, но остается сидеть недвижимой, мрачной статуей.
Мы словно преступаем закон, нарушаем правила этим своим единением. Запретной близостью предаем Марину, которая ни о чем не догадывается.
Я собираюсь встать, чтобы уйти. Рукой упираюсь в стол.
– Всё хорошо? – вопрос как удар под дых.
Всё плохо. Проваливай, убирайся, исчезни.
– Да, – отвечаю максимально равнодушно.
Во взгляде, обращенном ко мне, – мерзлота, но именно она, делающая его загадочным и неприступным, всегда притягивала.
– Марина спрашивала, нет ли у меня друзей… для тебя, – ухмыляется, но улыбка кажется болезненной. – Хороших и желательно богатых. Сказала, что с последним парнем у тебя всё сложно, и срочно нужна замена.
Недоуменно изгибаю бровь. Вот Маринка, вот подружка!
Заботится, ищет удачную партию, да только друзей Дениса Кострова я даже близко к себе не подпущу. Они поголовно заразны, потому что хранят штамм его вируса.
– Спасибо за беспокойство, но со своими любовниками как-нибудь разберусь сама.
– Не сомневаюсь. Послушай…
В эту секунду на кухне появляется хорошо подвыпившая Маришка. Она держит в руке пластиковый бокал, из которого на пол выплескивается шампанское, и щурится, заметив нас, окутанных сигаретным маревом.
– Нашла! – хихикает подруга, не чувствуя повисшего в воздухе напряжения, не видя огненных всполохов, что сверкают в наших глазах. – Дэн, ты куда пропал? Ксень, хватит киснуть! Идемте! Там жара!
Я киваю, но вместо того, чтобы вернуться к веселящейся толпе, ухожу в ванную комнату. В зеркале отражается воинственная амазонка с разукрашенным лицом, в которой нет ни капли от Оксаны Верещагиной. Хвост набок, блестки в волосах, и этот глупый топик, открывающий живот. Всё чужое.
Дверь отворяется. Блин, всё-таки плохо, что нет защелки. Понятно, что одиночке-Маринке скрывать нечего, но надо предложить ей ввинтить щеколду от всяких мимолетных извращенцев.
– Занято!
Ну-ну, так меня и услышали.
Денис Костров не застывает в дверях, а деловито входит внутрь, закрывает нас от посторонних людей. Хочет что-то сказать, но лишь морщится, плечом подпирает косяк.
– Что тебе надо? – сжимаю кулаки.
– Дай мне объясниться.
Вдох-выдох. Успокоиться. Собраться с силами. Выровнять дыхание.
– Зачем? Я не держу на тебя зла. Мы прекрасно провели время и расстались, потому что ты уехал, возможно, навсегда, – цитирую строчку из его сообщения, которое я вызубрила наизусть. – Отстань от меня, договорились? Я не понимаю, чего ты хочешь. Не понимаю, зачем ты издеваешься… когда… когда у тебя есть Марина?!
Чертов голос срывается в последний момент, ломается как тонкая корка льда.
Денис устало прикрывает веки, а затем делает шаг вперед и вжимает меня в кафельную стену, притягивает к себе, впиваясь в губы поцелуем, горче которого нет и никогда уже не будет.
Чем отвечаю я?
Хлестким ударом по щеке.
Глава 11
Я отпихиваю Кострова от себя локтем, и его взгляд трезвеет, будто до сих пор он находился в трансе и только теперь очнулся.
– Ты рехнулся? – змеиное шипение срывается с моих губ. – Что с тобой?! Думаешь, можешь зажать в углу, и… и что? Поиметь? Хватит с меня туалетных игрищ. Теперь это обязанность твоей непосредственной девушки, – последнее слово я выдыхаю сквозь зубы.
Выскакиваю из ванной, не закрыв воду. Хватаю верхнюю одежду, наспех зашнуровываю сапоги. Нет ни желания, ни сил оставаться больше в этой квартире, пересекаться взглядами с Денисом или – наоборот – прятаться от него.
Единственное правильное решение – уйти.
В такси пишу Марине смс с извинениями. Мол, началась мигрень, не смогла досидеть (идея девятнадцать моего списка причин «не идти на день рождения»). Подруга не особо огорчается – у нее хватает гостей без меня, болезной.
Сказать ей про поцелуй? Промолчать? Сохранить дикую тайну или спасти Марину от Кострова, который перекусит и не подавится?
Надо собраться с мыслями и решить, что для меня важнее: собственное спокойствие или счастье подруги.
Весь следующий день я слоняюсь без дела, гоняя в голове бестолковые мысли. Катя уехала ночевать к Саше, и комната в моем распоряжении. Хочешь – рыдай в углу, хочешь – страдай, уткнувшись лицом в подушку.
Я даже звоню маме и клятвенно обещаю приехать на каникулы.
– Наконец-то вспомнила про семью. Что на тебя нашло? Ну, спасибо на том, что приедешь, – «радуется» мама, и я практически вижу, как поджимает она губы. – Буду ждать.
Закрою долги по курсовым проектам, в первых числах февраля сдам экзамены с зачетами, и можно прыгать в поезд. Если повезет, проведу каникулы дома. Без институтских друзей.
Эта мысль немного согревает.
Моего запала хватает ровно до шести часов вечера. До звонка Марины.
– Привет, – устало говорит она в трубку. – Ксень, заедешь на минутку?
Мне не нравится тон её голоса, какой-то удрученно-отчаянный. Ехать к ней «на минутку» тоже так себе идея, но если подруга чем-то огорчена – поступить иначе я попросту не могу.
– Конечно, дай мне десять минут, чтобы собраться. Что-то случилось?
– Да так. Ты кое-что забыла.
Хм, что именно?
Впрочем, я постоянно разбрасываюсь резинками для волос, а однажды умудрилась оставить в гостях колготки. Ничего крамольного, просто они лежали в сумочке, а я перекопала её в поисках помады, и колготки остались лежать на раковине.
Может быть, вчера на дне рождения тоже потеряла что-нибудь: кредитную карточку или пропуск в институт.
– Слушай, так передай мне в понедельник в универе.
– Не могу, – всё так же опустошенно шепчет она, точно отпахала двенадцатичасовую смену. – Просто приезжай побыстрее. Это срочно. Только я не дома, – добавляет подруга загадочно.
А затем она называет адрес… Дениса.
***
Я бы обязательно спросила, что происходит, если бы Маринка не повесила трубку, ещё раз попросив приехать как можно скорее. В голосе её звучало нечто настолько недоброе, что захотелось подчиниться.
Да что такое? Я забыла у Кострова что-то именное? Какую-нибудь резинку для волос, которую Марина сумела идентифицировать как мою? Ага, сделала ДНК-тест волос и сейчас предъявит мне за связь с её мужчиной.
Откапываю все наши встречи, как в убыстренной перемотке гоню воспоминания.
Нет ни единой вещи, которую могла бы потерять у Дениса.