Может быть, получу их здесь и сейчас. Или, если Денис откажется разговаривать, всё же смогу переболеть им. Зачем держаться за человека, который разрушает себя и меня заодно тянет в бездну своих странностей?
Но мысленно молю его рассказать. Довериться. Открыться.
– Хорошо. Я – самый херовый вариант из возможных. Трусливое дерьмо, с которым тебе незачем иметь ничего общего, – начинает Денис, садясь на пол прямо на пороге и утыкаясь лбом в колени. – Но, кажется, я тебя люблю.
***
Он говорит короткими, рублеными фразами, что полны боли и самоуничтожения. Кто тщательнее и быстрее убьет человека, если не он сам? Поступками, мыслями, бездействием.
Костров – главный враг самому себе.
Я никогда не задумывалась над тем, почему Денис так легко соглашался на правила нашей игры. Никаких чувств, никакой привязанности. Считала, ему не нужны отношения, он сторонится их как любой свободолюбивый мужчина.
Неужели он боится их?
Боится чего? Меня? Или того, во что наша связь может перерасти?
М-да, а я считала себя проблематичной, думала, что загоняюсь по ерунде. Если рассуждать здраво, то у Дениса целый ворох комплексов и сложностей. Как говорит Катька: «Здравствуй, дурдом».
Сбежать, оскорбить, надумать лишнего, а затем вернуться, чтобы ударить больнее. Кто из нас студентка с тараканами в голове?
– Оксан, я не умею любить, не умею выражать эмоции. У меня херово получается всё, где требуется искренность. Я могу хотеть, но ты сама видишь, что происходит, когда в моей программе случается сбой.
– Угу, вижу, – соглашаюсь кисло.
– Но я без тебя загнусь, – добавляет тоном, от которого внутри меня скручивается пружина. – Я сейчас чушь скажу полную, но это… это как вечный кошмар, от которого не избавиться. Прости меня за всё, что я натворил. За то, что обидел, унизил… бросил.
Не поднимает лица, не смотрит в мою сторону. Но ждет ответа.
Что я могу сказать?
Меня душат противоречия, сомнения, страхи. Не люблю быть сильной, не люблю что-либо решать. Мне нравилось «дружить», потому что от меня ничего не зависело. Теперь же именно я либо разрублю эту странную связь, либо затяну узел сильнее.
Теперь мы можем быть вместе? Как нормальные люди?
Нет, не всё так просто. С Костровым вообще не бывает легко. Каждый шаг как по шаткому подвесному мосту над бездной. Если упаду, разобьюсь в лепешку.
– Денис, дай мне возможность подумать, – решаюсь, потерев переносицу. – Я обещаю, что вернусь, и мы всё обсудим.
– Договорились.
Кажется, сам не верит своему согласию, как и тому, что я действительно приду сюда ещё раз. Сказал же, чтоб бежала от него, куда глаза глядят.
– Обещай, что никакого саморазрушения не будет. – Я поднимаюсь с подоконника, застываю напротив Кострова. – Никакого алкоголя, никаких драк.
Кивает. Челка падает на лицо, и мне не видно его глаз, как не видно ни залегших под ними теней, ни свежих синяков.
– А ещё ты сейчас же закажешь себе какой-нибудь еды, – добавляю совсем уж материнским тоном. – Потому что бабы бабами, а обед по расписанию. Вставай.
Протягиваю ему руку, и Денис принимает её с каким-то неверием. Что происходило в его жизни, если обычный жест – дружеский! – он воспринимает как нечто особенное?
Или, по его извращенному мнению, я должна была топнуть ногой и сбежать?..
Не дождется. От меня сложно избавиться. Ведь мы же договорились… дружить. А друзьям в беде надо помогать.
– Спасибо, что осталась вчера, – говорит он, пока я влезаю в сапоги и затягиваю узел на шарфе.
– Костров, прекрати благодарить и извиняться. – Закатываю глаза. – Мне больше нравилось, когда ты был непробиваемым придурком.
– Поверь, я и сейчас придурок, – улыбается почти натурально, а затем не сдерживается и прижимает меня к себе.
Всего секунду мы стоим, в опасной близости, которая рушит стены, смывает предрассудки. А затем я вываливаюсь из квартиры, а Денис закрывает дверь.
Оказавшись на улице, первым делом набираю номер Марины.
– Встретимся? – спрашиваю с тревогой.
Представляю, как ей больно одновременно и парня потерять, и обнаружить, что лучшая подруга – лживая тварь. Разговор будет тяжелый, но без него никуда.
На удивление, Маринка спокойно заявляет:
– Приезжай, поможешь с уборкой.
– Мчу!
***
Тряпку и моющее средство мне вручают на входе в квартиру вместо приветствия. Марина надраивает кухню, пытаясь оттереть светлую затирку на кафеле от кока-колы, а я принимаюсь за стол. Следы дня рождения повсюду. Мусор выброшен, но мелкие детали – грязь, пятна – портят обычную чистоту.
– Ночевала у Кострова? – спрашивает Маринка ровным тоном ни с того ни с сего. – Точно ночевала. На тебе мятая одежда. Я угадала?
Минуту назад мы обсуждали гостей, которым дай повод насвинячить в чужом доме. Если честно, я не готова к столь скорой перемене темы. Даже заготовленный ответ, который зубрила всю дорогу сюда, позабыла.
– Э-э-э. Ага, – и тут же добавляю. – Между нами ничего не было, просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке.
– Ой, да мне плевать, спали вы или ограничились петтингом. Ваше дело. Как он?
Хм, совсем недавно она рыдала и напивалась в хлам, потому что «жизнь кончена» без Дениса, который ей даже ничего не обещал. Теперь же передо мной образец спокойствия и здравомыслия, хотя парень нагло променял её на другую.
– Нормально… ну, насколько это возможно. Марин, прости меня.
Она дергает плечом и с таким остервенением намывает пол, будто хочет протереть его до соседей.
– Забей, за что извиняться? Что у Кострова есть свои желания и чувства?
– Ты так спокойна…
Я не нахожу слов, чтобы продолжить. Как сказать, что я рассчитывала на взрыв, ураган и скандал с битьем посуды? Готовилась к катастрофе, а в итоге Маринка даже не выглядит опечаленной.
– Ну а что мне делать? – спрашивает с ехидством. – Отыметь его, чтоб пар из ушей пошел? Запретить общаться с тобой? Я слишком люблю себя, чтобы быть с тем, у кого на меня не стоит. Это ж сразу чувствуется. – Она морщится. – Я готова расшибиться в лепешку ради парня, но того, который будет хотеть меня трахнуть двадцать четыре на семь. И я счастлива, раз проблема не во мне. Думала, попа недостаточно хороша или грудь мелковата. Ну а теперь колись, что между вами происходит.
– Не представляю. Кажется, Денис сегодня признался мне в любви… а я… я уехала к тебе.
– Так, погоди, – качает головой. – А ты что-нибудь к нему испытываешь? Требую подробностей. Где вы познакомились? В университете? Вы переспали? О-о-о, постой. – Внезапно Маринка замолкает и удивленно распахивает глаза. – Он лишил тебя девственности?!
Кажется, меньшее, что я могу сделать для подруги – поделиться пикантными подробностями нашего безумства. Очень коротко, всё-таки не хвастаться приехала. Да и о чем рассказывать? Теперь история знакомства кажется совершенно запутанной.
– Так вот откуда ты знала про татуировки! – ахает Маринка и бросает в меня половую тряпку. – Ну, ты коза! Могла б и похвастаться, какого жеребца оседлала!
– Я не хотела рушить ваши отношения. Прости…
– Хватит извиняться. Если честно, я очень зла на тебя, – подруга закусывает губу. – Вот нафига молчать? Хотя, конечно, зачем мне знать? Я ж не такая близкая подруга как Катька. Ладно, не оправдывайся.
Мне остается только пожать плечами.
Дружба ведь не строится в один день. Катя всегда меня понимала, а Маринке никогда нельзя было полноценно довериться. Она могла как поддержать, так и растрепать всему университету, если не считала проблему достаточно деликатной.
Потом бы ещё глазками хлопала: «А что такого?»
– Прости, – повторяю в третий раз, закончив со столешницей и перейдя к подоконнику со следами сигаретного пепла.
Что за люди?! Есть же пепельница!
– Прощу. Если ты найдешь мне парня. – Подружка лукаво улыбается. – Горячего красавчика без загонов в башне. Желательно, чтоб тоже из клуба. Мне так нравятся бойцы, м-м-м. Да идиотский кафель! – резко меняется её настрой. – Чтоб я ещё хоть раз пригласила этих ушлепков в приличный дом!
– Ну что, я зову Катьку? В качестве моральной и физической поддержки?
– Зови, – королевским жестом соглашается Марина. – Только, чтоб без шампанского не приходила. Три бутылки. Нет, четыре! Будем праздновать мою свободу и твою… хм, так что ты будешь делать?
Да черт его знает. Меня раздирают противоречивые чувства. Часть меня хочет сорваться прямо сейчас к Кострову и целоваться с ним до потери пульса. Но другая часть, маленькая и забитая девочка внутри, просит одуматься. Потому что боль никуда не денется, и в следующий раз, когда Денис захочет уйти – будет гаже.
А он обязательно захочет.
Не так ли?
***
Девичник кончился ближе к полуночи, после такого количества шампанского, в котором приличные люди купаются. С трудом понимаю, как мы с Катькой упросили сурового вахтера на проходной пропустить нетрезвых двух студенток в святую святых, то есть в общежитие. Ответственно заявляю: шампанское – зло. Безобидный лимонад с пузырьками, от которых рассудок пускается в задорный канкан.
– Что ты решила насчет Кострова? – глупо улыбается Катя, сбрасывая обувь и рушась в одежде на кровать.
Почему-то на мою.
Приходится подпихнуть её бедром и плюхнуться рядом.
– Не знаю. Думаешь, надо попробовать? А если он завтра уедет? Или влюбится в кого-нибудь ещё? Может, у него зимнее обострение такое.
– Ксан, ты как старая бабка. – Катюха утыкается мне в шею носом и откровенно ржет. – Вечно бубнишь и сомневаешься. У вас появился второй шанс! Пользуйся им, дурында! Вот чего ты сейчас хочешь?! По-настоящему?
По-настоящему я хотела бы приехать к Денису, наорать на него, может быть, даже залепить пощечину. Хорошенько отпинать, чтобы изгнать тараканов. А потом…
Дальше я не придумала.
– Вот. Мне нравится твой энтузиазм. Езжай немедленно, – милостиво разрешает Катя. – Я закажу такси.