Вскоре Костров доставил внезапную «находку» по нужному адресу и собирался уйти, но новая знакомая запретила. Потащила в общую кухню, налила крепкого чая, подсунула пирожки с капустой и выдала гигантские мужские вещи, пока одежда Дениса сохла на батарее.
Юля жила в общежитии с отчимом и вечно работающей матерью. Причем отчим ей достался мировой, и падчерицу он любил всей душой. Кострова этот мужчина, словно вышедший с картины про богатырей, даже немного напряг.
Такой если вмажет, никакие боевые навыки не помогут.
Можно сразу же готовить яму.
А бородища какая! Окладистая, здоровенная, ну реально как с полотна известного художника.
Но отчим поблагодарил Дениса за «спасение его малышки» и предложил продолжить знакомство за наливочкой.
Почему-то Костров отказался. Хотелось, чтобы голова оставалась чистой.
Юлька тем временем высушила голову и переоделась в джинсовый комбинезон. Она, смеясь, рассказывала, как врезалась в Дениса, и кухня от её слов наполнялась светом. Красками.
Удивительная девушка, словно притягивающая к себе позитив.
– Я думаю: точно ненормальный какой-то! – скривила она жуткое выражение лица. – Ну, кто в здравом уме попрет девушку домой? Я же тяжелая!
– Ерунда, – отмахнулся Денис, вгрызаясь в пирожок.
Безумно вкусно. Такое чувство, будто он годами голодал и только сейчас смог нормально почувствовать вкус еды!
– Тяжелая, конечно! – Она покрутилась вокруг своей оси. – Сорок пять килограмм вообще-то!
– Да какие сорок пять? Ты ж глиста, Юлёк, – добродушно рассмеялся отчим.
– Эй, не веришь? Хочешь, весы принесу? А я вот возьму и принесу!
Вечер пролетел незаметно. Если раньше Денису требовалась ежедневная подпитка в виде неразбавленного виски (самого дешевого, конечно, ибо на дорогой денег перестало хватать уже после похорон), то сегодня прекрасно «пошел» свежезаваренный чай. С отчимом Юли они даже обсудили бои, а тот не ужасался и за сердце не хватался, только посоветовал в следующий раз лучше держать удар.
Но засиживаться допоздна было попросту неприлично, потому Костров переоделся обратно в едва подсохшие шмотки и засобирался домой. Юля провожала его, опершись о стену. Безостановочно наматывала вьющийся локон на указательный палец, будто думая о чем-то сложном.
– Подожди, Дэн! – крикнула она взволнованно, когда он уже занес ногу за порог. – Ты кое-что забыл.
– Что? – обернулся Денис и машинально ощупал карманы.
Вроде всё на месте: ключи, телефон, кошелек.
– Это, – облизала она персиковые губы, а затем поцеловала его.
Жарко. Сочно.
Умопомрачительно.
***
Это была любовь с первого взгляда. Сильнее влюбленности, жарче самой дьявольской страсти. До лихорадочного помутнения, стоило им расстаться на несколько дней, до озноба, до жуткого помешательства.
Денис никогда не думал, что способен так окунуться в человека. Захлебнуться в нем. Меняться ради него, ежечасно борясь с самим собой.
Они ругались до хрипоты – слишком разные были по характеру, – но бурно мирились. Её ураган чувств всякий раз натыкался на ледяное спокойствие Дениса, и это доводило до очередного скандала.
– Как можно во всем видеть негатив?! – возмущалась Юлька, топая ногами, размахивая руками. – Ужас! Ты старый дед, фу!
Она не умела унывать. Денису зачастую казалось, что в ней отсутствует ген, отвечающий за депрессию. Стоило Кострову потянуть себя на дно (чем он периодически пытался заниматься), как появлялась она, веселая, громкая, хохочущая, и за шкирку вытаскивала наружу.
– Если бы я тебя не любила, давно бы бросила! – угрожала кулачком.
…Юлька сломалась, когда не поступила в столичный университет. Она грезила о нем, заплатила за дистанционные подготовительные курсы кучу денег, экзамены сдала почти на сотню баллов каждый. Подала документы в твердой уверенности, что пройдет.
Увы.
Она объективно была лучшей по всем параметрам, но разве бюджетные места отдают лучшим?
Остальные институты Юлька даже не рассматривала.
Или туда, или никуда.
А потом вывесили списки на зачисление, и вытаскивать из пучины депрессии пришлось её саму.
– Ладно тебе, университетом дело не кончается, – убеждал Денис, когда Юлька показала ему результаты, а затем разрыдалась как маленькая девочка.
Они сидели дома у Дениса, и сквозь зашторенные окна пробивался солнечный свет. Костров запомнил эту картинку на долгие годы: золотистый луч скользнул по волосам Юли, погладил её ласково, а девушка поморщилась и отсела чуть в сторонку. Спряталась в тень.
– Как ты не понимаешь? Это же мечта всей моей жизни. – Она закусила губу и вдруг спросила: – А давай уедем?
– Куда?
– Да какая разница! – В глазах её зажегся безумный огонек. – Свалим отсюда! Устроимся на работу, а в следующем году вместе поступим. А? Как думаешь? Чертов город! Мы в нем скончаемся. Теперь я понимаю тебя. Тут же невозможно жить! Дышать невозможно. Соберем сумки, и прочь отсюда, согласен? Ну же, решайся!
– Подожди, не так быстро.
– В смысле, подожди?! – Юлька всплеснула руками. – Ты хочешь сказать, тебя это устраивает? Да мы как отбросы последние, никому не нужные! Мне мать мозги проест, что никуда не поступила. Отец бабки ввалил в моё обучение. И что? Я в техникум не пойду из принципа. Надо уезжать отсюда, вот и всё.
А Денис понимал, что даже если они уедут – ничего не изменится. Денег больше не станет, а заставлять Юльку работать официанткой или продавщицей, чтобы сводить концы с концами, он не хотел. Вот если чаще драться, немного подкопить на выигрышных боях, заработать первоначальную сумму для отъезда…
Юлю ответ не устроил. В тот раз они распрощались быстро и скомкано, без мучительных поцелуев, без долгих касаний.
Юлька окончательно стухла.
Даже выпивать пыталась, но тут уже сам Денис запретил. Нечего.
Тьма, что однажды заполнила Кострова, проняла её, и Юля перестала искать во всем светлые стороны. Всё чаще твердила об отъезде и представляла, как можно зажить в другом городе, где будет море возможностей.
А потом наступил сентябрь. Внезапно как-то, словно по щелчку пальцев. Первого числа Юлька позвонила Денису и попросила его встретиться на детской площадке, где они обычно зависали вечерами.
– Привет. – Он попытался чмокнуть её в щеку, но девушка вывернулась.
– Дэн… я беременна, – сказала тихо.
***
В ту секунду всё разделилось на безмятежное «до» и полное сложностей «после». Как там говорится? «Потерять дар речи»? Да, наверное, именно дар речи Денис и потерял. Ну, какой восемнадцатилетний парень мечтает стать отцом?
Ни денег приличных, ни работы стабильной. Квартира есть, да и только.
Много ли на боях заработаешь?
Они же предохранялись, Костров уверен на все сто процентов! Он бы не позволил себе усложнить Юлькину – да и свою – жизнь случайным залетом.
Как же так вышло?..
Что с этим делать?
Предложить аборт?
Но Денис был воспитан отвечать за свои поступки. Накосячил? Разбирайся сам, девушку не впутывай.
Кажется, он убеждал Юлю, что всё наладится, и ребенка они воспитают вместе, а он хоть дворником устроится, хоть грузчиком, но денег заработает. Придется осесть тут на несколько лет, зато квартира у них есть, спальню для мелкого оборудуют.
В принципе, что плохого-то?
Наоборот, мотивация какая-то появится.
Юля выслушала молча, а затем опустила лицо в ладони и вздохнула:
– Что ты несешь, господи?..
– В смысле?
– Боже, Костер, я пошутила! – Она глянула на него с жалостью. – Я проверить тебя хотела. Думала, что ты скажешь.
– И что я должен был сказать? – Денис скрипнул зубами.
Его только что выстроенная реальность осыпалась песчинками к ногам Юли.
– Ну, например, что нам рано заводить детей, – загнула она указательный палец. – Что ты всегда был в защите, а поэтому залететь я никак не могла, – загнула средний. – Что у нас впереди целая жизнь, и мы не должны потратить её на пеленки. Понимаешь? Это называется критическим мышлением.
Не понимал. Вообще. От слова «совсем».
– Пошутила? – процедил. – Какой смысл так шутить?
– Как какой? В стрессовой ситуации человек показывает себя. Вот ты и показал, – Юлька потерла переносицу и сказала тише: – Только не обижайся. Но мне мужчина нужен, который хочет чего-то добиться. А ты готов дворы мести. Дэн, зачем?! Где твои амбиции?! Я не буду тебя вечно тянуть. Я же говорила, что мечтаю уехать поскорее, а ты мне талдычишь про «надо остаться». Понимаешь? – повторила Юлька с надеждой.
Теперь понял. Он тюфяк, слабак и полный ноль.
Куда уж красноречивее?
В тот день они не расстались, но следующие недели превратились в вялотекущую агонию. Юлька мало разговаривала, почти не писала, а в редкие встречи сидела, уткнувшись в телефон, вечно повторяя: «Да-да, сейчас».
Да и сам Костров так и не смог забыть той "шутки". Не смог простить Юлю (хотя это он понял много позже), хоть и пытался.
Ну а десятого ноября она разорвала отношения и тут же умотала в Санкт-Петербург к какому-то парню из интернета. В один день. Махом.
Куда едет, конечно, не призналась – друзья рассказали. Мол, они в сентябре познакомились, сроднились, нашли общий язык. Вот она и поехала строить новую жизнь, добиваться высот.
Денис её не осуждал… наверное.
Глупо винить человека в том, что ты стал ему не нужен.
Только вот понимать – это одно. Но ломает же, скребется когтями по сердцу, вытаскивает кости наружу.
Получается, в сентябре Юля ещё позволяла Денису себя целовать, а уже общалась с новым парнем. Не отказывалась от ласк, но в мыслях поставила на нем крест. Разрешала жить в иллюзиях, а сама планировала отъезд.
Первым порывом было поехать в Питер и превратить лицо нового возлюбленного Юльки в фарш. Ибо нехер мутить с чужими девушками.
Еле устоял.
А Юля не собиралась ничего объяснять. Написала только:
Не злись, ладно? Ты мне очень дорог как человек. Надеюсь, мы сможем дружить.