Там я замираю, прислонившись спиной к двери и уставившись в никуда, но осознаю, что Клеман что-то мне говорит.
– …ненормально.
Я поднимаю голову и пялюсь на Клемана так, будто впервые его вижу. Мне вдруг кажется странным видеть его сидящим на той же кровати, где я спала с Лоаном.
– Прости, я не слушала. Что ты говорил? – спрашиваю я и ложусь на спину.
– Я говорил, что мне не очень нравится твой потолок. Да, он твой лучший друг, но это уже как-то неправильно, тебе так не кажется?
Я снова открываю глаза и натыкаюсь взглядом на нашу с Лоаном фотографию, где мы, прижимаясь друг к другу спинами, смеемся и держимся за руки. Я автоматически улыбаюсь. Он редко бывает таким непринужденным, и когда он смеется, это всегда заразительно.
– Нет, не кажется.
– А мне кажется.
Я смотрю на Клемана: он лежит справа от меня, положив под голову руку. Он такой симпатичный… Я, смущаясь, заглядываю ему в глаза. Возможно, он прав. Наши с Лоаном отношения хороши тогда, когда мы оба одиноки. В противном случае они становятся пагубными для других. Я представляю потолок в комнате Клемана и пририсовываю к нему тонны его фотографий с другой девушкой. Ладно, мне не очень нравится.
– Хочешь, чтобы я их сняла?
Я этого не хочу – они навевают множество прекрасных воспоминаний. Это ведь подарок на день рождения: как я потом буду объяснять Лоану, почему они мне больше не нужны? Но я все равно предлагаю ему этот вариант, потому что я его понимаю.
– Ты меня возненавидишь, если я скажу «да».
Я понимаю его опасения, тем более что они оправданы. И чтобы не дать ему возможности настоять на своем, я меняю тему:
– На следующей неделе к нам приедет мой отец.
На этот раз я смотрю ему в глаза. Он выглядит раздраженным, но потом говорит.
– Классно. Я был бы рад с ним познакомиться. Твоя мама тоже приедет?
Ай! До сих пор больно.
– Нет.
Клеман откидывает с моего лба прядь волос и страстно целует. Я отвечаю на поцелуй, но скромнее. Я не в настроении дурачиться.
– О, они в разводе?
– Да, – отвечаю я жестко, так, чтобы он понял, что я не хочу об этом говорить.
К несчастью, он, кажется, не понимает.
– Сожалею… Значит, она приедет в другой раз?
Слезы, словно кислота, обжигают мне глаза.
– Да, именно так. Она приедет в другой раз.
17. Наши дниЛоан
Я знал, что это была плохая идея. От этой затеи с самого начала дурно пахло. Мне хотелось верить, что со временем я решусь ей отказать, но я ошибался. Несомненно, были в этом и плюсы, но очень быстро дали о себе знать и минусы. Так, допустим, раньше я и подумать не мог, что буду так сильно раздражаться, видя Виолетту рядом с Клеманом.
Я продолжаю наворачивать по комнате круги, игнорируя вопросительно взирающую на меня Мистангет. Я вздыхаю, сажусь на край дивана и смотрю на нее.
– Да-да, я знаю, – говорю я, – отстой.
Я пересек черту, к которой никогда не должен был даже приближаться. А если вспомнить еще и Люси… Люси, воспоминания о которой до сих пор меня преследуют. Меня бесит, что она злится за то, чему даже нет доказательств, особенно учитывая, что уже прошло больше семи месяцев. Когда-нибудь она, возможно, все же выслушает то, что я хочу ей сказать! Но вопрос в другом: а что я хочу ей сказать? Я даже не уверен, что она была не права, особенно теперь. Я ведь действительно переспал с Виолеттой, и это действительно прояснило наши с ней отношения. Они никогда не были платоническими. Никогда.
Устав ждать черт пойми чего, я молча готовлю ужин. Скоро должен прийти Джейсон, да и Зои тоже.
– Думаю, он приедет в пятницу вечером, – раздается в коридоре голос Виолетты, – поэтому можешь заскочить в субботу на ужин.
Я не обращаю на них внимания, делая вид, что сосредоточен на своем занятии. Но краем глаза я все же вижу, как они подходят к входной двери. Мне стоит огромных усилий не смотреть, как Клеман нежно ее целует перед уходом, пока я, в свою очередь, разбиваю яйца на сковороду.
– Идет. Как насчет еще одной шутки перед тем, как я уйду? – спрашивает Клеман.
Я навострил уши, не меняясь в лице. Виолетта – королева шуток.
– Хорошо, – говорит Виолетта голосом, в котором чувствуется, что она улыбается. – Дай подумать… А! Это история о двух священниках, – начинает Виолетта. – Один говорит другому: «Кажется, ты немного поправился?», – а тот отвечает: «Совсем нет, я все еще влезаю в детское».
У меня вырывается смешок, но я беру себя в руки и прочищаю горло. Виолетта хихикает над собственной шуткой, но я не слышу обратной реакции. Я поднимаю голову, чтобы убедиться. Клеман натянуто улыбается. Ему, малышу, явно неловко. Что до Виолетты, ее смех потихоньку затихает.
– Я что-то неправильно понял или это действительно шутка про педофилию? – кривится Клеман.
– Да! Это-то и смешно. Вообще-то я не смеюсь над такими вещами, я же не монстр. Это просто черный юмор, чтобы, ну, знаешь, не было так трагично.
– Ммм. Это мерзко, даже из твоих уст.
Я стою с отвисшей челюстью в ожидании реакции своей лучшей подруги. Она замирает, уже далеко не столь уверенная в себе. Чертов сукин сын. Ей теперь стыдно.
– Да, понимаю. Ну, главное, что обычно же я так не шучу.
Я хмурюсь. Что за хрень тут происходит? Когда я вижу ее настолько растерянной, смущенной и к тому же понимающей, что я тоже тут, мне хочется тут же обнять ее. Я с раздражением возвращаю свое внимание к омлету. Этот парень мне все еще не нравится. А то, как ведет себя в его присутствии Виолетта, и вовсе выводит меня из себя, просто потому что она сама на себя не похожа.
– В общем… Мне пора идти, красавица. Увидимся в субботу?
Как только он уходит, я решаюсь посмотреть в ее сторону. Наши взгляды пересекаются. Ей явно некомфортно. У меня крутит живот, и я одариваю ее очаровательной улыбкой. Стоит разрядить для нее обстановку.
– А мне твоя шутка показалась забавной.
Она пожимает плечами. С лестничной клетки доносится шум.
– Он прав, она была так себе. Не хочу, чтобы люди думали, что я легкомысленно отношусь к изнасилованиям…
Едва она успевает закончить, как в гостиную врываются о чем-то спорящие Джейсон и Зои. Ни я, ни Виолетта не двигаемся с места и продолжаем пристально смотреть друг на друга. Заметка для меня самого: на ней сейчас красная блузка, и она отлично подчеркивает ее маленькую грудь. Я сглатываю одновременно с тем, как Виолетта облизывает губы. Интересно, ей тоже внезапно стало жарко, или я один такой?
Зои прерывает наш молчаливый обмен взглядами:
– Я нашла у дома мусорку и решила принести ее с собой.
Я в замешательстве морщусь. Мое недовольство озвучивает оскорбившийся Джейсон:
– Мне кажется или она сравнила меня с мусором?
– Вау, я и не думала, что ты сможешь понять метафору, – иронизирует Зои.
Я выключаю плиту, перчу яйца и добавляю к ним поджаренные перцы. Джейсон снимает куртку и хлопает меня по спине, не отрывая взгляда от ушедшей раздеваться Зои:
– Чувак, кажется, она от меня без ума.
Вечер обещает быть долгим. Мало того, что рядом сидит Виолетта и я чувствую запах ее духов, будоражащий все мои чувства, так еще и Зои своего добавляет.
Полагаю, Виолетта ей рассказала: не думаю, что все эти взгляды, которые она бросала на меня весь ужин, такие уж невинные. Я расстроен, потому что совершенно не хотел, чтобы об этом узнала такая сплетница, как Зои, но права злиться на Виолетту у меня нет: я ведь тоже рассказал обо всем Итану.
– Так, позволь-ка уточнить: я болезнь…
– Ну даже не столько болезнь, сколько инфекция, – поправляю я, откидывая руку на спинку стула.
Я сдерживаю смех, видя, что написано на стикере на лбу Джейсона. Признаю, что Виолетта поступила очень по-творчески. После плотного ужина Джейсон предложил сыграть в собственное «Угадай, кто ты». Каждый написал что-то на стикере для кого-то другого. Виолетта написала «Хламидиоз» на стикере для Джейсона, Зои – «Нутелла» на бумажке для Виолетты (и это было настолько предсказуемо, что на данный момент она единственная, кто догадался), а я выбрал «Вибратор» для Зои – замечу, что по совету Джейсона. Что до моего стикера, который подписывала она, то предчувствие у меня плохое.
– Ладно, значит, я – инфекция, которую я же и подхватил. Так?
– Ну, этого мы не знаем, – возражает Виолетта, буравя взглядом подругу.
– Чушь, – говорит Зои, коварно улыбаясь, – это вполне в его духе – подхватить нечто подобное.
Джейсон в замешательстве задумывается, затем вдруг как будто что-то понимает. Он бросает на Зои скептический взгляд.
– Ха-ха, умираю со смеху. СПИД?
– Мы же сказали: ИППП, а не ЗППП, невежда.
– Сифилис?
– Подумай еще.
– ВПЧ?
– Боже правый, он их все перечислить собирается? – раздражается Зои, в то время как Виолетта заливается смехом. – Даже не удивлена, что ты всех их наизусть знаешь.
– Я просто осведомлен, – ворчит Джейсон, его щеки краснеют сильнее обычного. – Хламидиоз?
– Мазаль тов!
Он ругается себе под нос и, оторвав со лба стикер, раздраженно его отбрасывает. Остаемся только мы с Зои. Когда до нее доходит очередь, она ненадолго задумывается. Виолетта в это время хватает мой бокал с вином. Я смотрю, как она смачивает им губы и прижимается ко мне, запрокидывая свои ноги на мои. Сперва удивившись, я не двигаюсь, не решаясь обнять ее.
Кровь бежит по моим венам все быстрее – как и всегда, когда тепло ее тела смешивается с моим. Я кладу руку ей на шею.
– Ладно, признаю, это забавно, – соглашается Зои, догадавшись о том, что написано на ее стикере. – Твоя очередь, красавчик, – говорит она мне, и на ее губах расползается хищная улыбка.
Я реальный человек, мужчина, блондин, которого я ненавижу. Учитывая все это, сомнений быть не может. Выражение лица Зои выдает то, о чем я и так думал: уверен, она одарила меня именем Клемана. Но я не собираюсь попадаться в ее ловушку. Если я назову его имя, то публично признаюсь, что он мне не нравится, и я знаю, что подобного рода признание не пойдет мне на пользу. Ни за что.