– Разлучница, мерзкая подстилка, шалава, вот ты кто! Отлипни от моего мужика!
Эвелина откинула голову назад, обнажив длинную белую шею с тонкой цепочкой, и громко, издевательски расхохоталась. Легко вскочив с места, она подошла ко мне вплотную и прошептала на ухо:
– Забирай! Твоего мужика никто не держит! Он твой!
В носу у меня защипало – не то от накативших слез, не то от сладких, въедливых духов Эвелины, запах которых я уже однажды имела «счастье» услышать. Так называемый феномен Пруста, когда человек улавливает какой-нибудь запах и переносится мысленно в воспоминания, связанные с этим ароматом.
Например, запах свежевыпеченного хлеба у меня всегда вызывает четкую ассоциацию с деревенским домиком моей бабушки. Какой счастливой я была, когда просыпалась утром под пение птиц за окном и вдыхала запах свежей выпечки, доносящийся с кухни.
Бабушка, по укоренившейся деревенской привычке, всегда вставала рано, доила корову и пекла огромный, круглый, ноздреватый хлеб.
– Кушай, внученька, со сметанкой, – приговаривала она, наливая мне в маленькую чашечку свежий чай.
Ммм, никогда больше мне не было так вкусно… Бабушки нет на свете уже больше двадцати лет, а вот неповторимый запах свежей выпечки все еще хранится в моей памяти и напоминает о счастливых, беззаботных летних денечках моего детства…
Сейчас же запах духов вызывал лишь горечь унижения, которое я испытала, обнаружив на полу автомобиля пропавший браслет своей соперницы.
Борясь с желанием вцепиться ей в глотку, я резко отстранилась от Эвелины и бесцеремонно плюхнулась на мягкий бархатный стул у стены.
– Садись, – кивнула я Эвелине. – Разговор предстоит долгий.
Брови Эвелины вновь поползли вверх.
– Собственно, разговаривать-то нам с вами и не о чем, – задумчиво проговорила она, проходя к своему креслу. – Мы с Сергеем знакомы довольно давно, мы хорошие друзья и…
– Устраиваете иногда дружеские потрахушки? – спросила я, улыбнувшись. Хотя улыбаться мне хотелось сейчас меньше всего на свете.
– Я не очень хорошо понимаю, почему сейчас должна оправдываться перед вами, – нахмурилась Эвелина. – Я сама, узнав о женитьбе Сергея, предложила ему расстаться, однако он клялся и божился, что жена ни о чем не узнает. Я и сейчас ему напоминаю о необходимости свести наши отношения на нет. Но… он против, он и слышать об этом не хочет! А пару дней назад вообще сказал, что жена в курсе происходящего и ее такое положение дел вполне устраивает.
– Врешь! – не поверила я собственным ушам. – Я никогда не говорила, что рада наличию у него другой женщины!
– Но он сам так сказал! – пожала плечами Эвелина. – А теперь, если не возражаете, я прошу меня извинить, у меня дела…
– Возражаю! – отрезала я яростно, решив про себя, что сегодня я дойду до конца в своем желании знать всю правду. – Возражаю! Как относится твой муж к тому факту, что у его жены есть другой мужчина? Не ревнует?
Эвелина принялась ворошить бумаги в папке и какое-то время молчала.
– Мой муж – уважаемый человек, – наконец сказала она. – Великолепный специалист и… публичная личность. Больше всего на свете он боится подмочить свою репутацию, брак ему нужен для статуса, а я…
– А на тебя ему плевать! – закончила я мысль Эвелины.
Внезапно меня осенило.
– Он из таких? – догадалась я. – Поэтому ему и дела нет до того, чем занята жена! Поэтому и нужен ему брак для статуса, я права?
– Если аудиенция окончена, прошу покорно извинить, мне предстоит… – Эвелина привстала с кресла, давая понять, что разговор окончен, но я подскочила к ней и с наслаждением вцепилась в ее черные густые волосы. В раскосых глазах красотки мелькнул страх.
– Не бойся, не трону, – усмехнулась я, ослабив хватку. – Только запомни, милая, вот что: я в твою доброту и в твои сказки о Сереге не верю. Всегда была уверена: кое-кто не захочет, так никто и не вскочит. Так что давай-ка ты отстанешь от моего мужа, перестанешь ему звонить и встречаться. А я, так уж и быть, пообещаю тебе, что ни одна живая душа в мире не узнает о твоем муже. Усекла?
Я отпустила волосы Эвелины и брезгливо поморщилась – на моей ладони лежал длинный черный волос.
– Выпадают, поди, волосики от стресса, – заметила я, сбрасывая волос на ковер. – Так ты это… витаминчиков попей, не нервничай много. Авось целы будут.
Я усмехнулась про себя, собираясь уходить.
– Я его не держу, – донеслось из кресла.
Я обернулась – Эвелина, тяжело дыша, поправляла прическу и смотрела на меня с откровенным вызовом.
Ничего не ответив, я вышла из кабинета, не забыв напоследок как следует шваркнуть дверью. Девушка-администратор подскочила от испуга на месте. По ее бегающим глазам было ясно – она слышала все, что было сказано в кабинете. Все до последнего слова.
– Дрянь твоя хозяйка! – сказала я ей, забирая с вешалки свое пальто. – Последняя дрянь…
Гордо чеканя шаг, я вышла на улицу, полной грудью вдохнула запах мокрого после дождя асфальта и…
В глазах у меня помутилось и, чтобы не упасть, я уцепилась за перила лестницы.
Сердце колотилось, как у пойманного зайца, к горлу подступила тошнота, руки тряслись. Надо же, а я всегда думала, что ТАК могут трястись руки только у законченных алкоголиков…
– Помогите! – успела крикнуть я перед тем, как потерять сознание.
Очнулась я на ступеньках треклятого салона «Малина». Около меня стояла встревоженная женщина с добрым, усталым лицом. Она обмахивала меня каким-то шарфиком и встревоженно заглядывала в лицо.
– Вам лучше? – обрадовалась она, заметив, что я пришла в себя. – Как себя чувствуете?
– Вроде лучше, – промямлила я, пытаясь встать. – Просто в глазах потемнело и голова закружилась. Я что, сознание потеряла?
– Кажется, да, – отозвалась женщина, с беспокойством глядя на мои все еще дрожавшие руки. – Если вам плохо, я могу «скорую» вызвать…
– Нет-нет, спасибо, со мной уже все в порядке, – сказала я, хватаясь за перила, чтобы не упасть. – Сейчас мужу позвоню, он за мной приедет. Еще раз спасибо вам огромное!
– Ну, слава богу! – выдохнула незнакомка. – Я так перепугалась. Шла мимо, смотрю – вы крикнули «Помогите» и на крыльцо упали. Это бывает. Может, дистония у вас или перенервничали просто. Ну, всего хорошего, не болейте!
Я глядела вслед моей спасительнице и думала о том, что из салона мне на помощь никто не вышел – ни девушка-администратор, ни сама Эвелина. Хотя… может, они не заметили?
Дрожащими руками вытащив мобильный, я набрала номер Сереги.
Линия была занята.
Господи, что же это со мной?! Никогда в жизни у меня так не дрожали руки – даже в момент похорон отца, когда я рыдала как умалишенная, не желая успокаиваться. Да и после родов меня колотила крупная дрожь, которая прошла сама собой через пару минут. Но такого состояния у себя я не припоминаю уже давно…
– Довела меня, мерзавка, – я поглядела с ненавистью на окна салона, но резкий поворот головы вызвал новый приступ головокружения, и я в страхе вновь уцепилась за перила.
Телефон в кармане ожил.
Слава богу, это Серега…
– Сереж, привет, я на Ленина, ты не мог бы…
– Я в курсе, что ты на Ленина, – заорал Серега, не давая мне закончить. – Вот зачем ты туда поперлась, ради чего?! Эвелина позвонила вся в слезах, говорит, ты ее хватала за волосы и угрожала. Ты чё творишь вообще, а?! Ты могла мне все сказать, мне! Меня избить, если тебе так хотелось!!!
– Я никого не избивала! – возмутилась я. – Она все врет! Забери меня домой, пожалуйста, я плохо себя…
– А вот как добралась до салона, так и обратно притопаешь, – зло отрезал Серега. – Я тебя везти не собираюсь, у меня дел по горло. Дома поговорим!
Ту-ту-ту: в трубку полетели короткие гудки. Если бы я не чувствовала себя так мерзко, возможно, я бы нашла в себе силы позвонить ему снова и потребовать его немедленного приезда, пригрозить скандалом, разводом…
Но силы мои были на исходе. Я чувствовала себя опустошенной и вымотанной морально и физически и мечтала лишь о чашечке крепкого чая и теплой постели. Поэтому ушла в энергосберегающий режим.
И вызвала через приложение такси.
– Алкашка, что ли? – приехавший таксист не спешил открывать заблокированную дверь и общался со мной через опущенное стекло. – Не, не повезу, вы мне сейчас всю машину измажете, а я вчера в мойке пятьсот рублей оставил! Вызовите себе трактор!
– Я приличная женщина, – возразила я, дергая безуспешно дверь. – Откройте, я же оплатила поездку.
– Ну и что, а я имею право отказаться везти пассажира, если он до этого валялся в грязи, – не остался в долгу водитель. – Отойди, я поехал! – И он завел мотор.
Только тут я заметила, что все мое пальто вымазано грязью, а подол длинного дорогого платья превратился за считаные минуты в мокрую половую тряпку.
Господи, мне что, теперь придется идти домой пешком через весь город?! Да я дойду только к утру!
Я показала вслед отъехавшей машине неприличный жест, едва не упав при этом от головокружения. Помимо моей воли по щекам катились слезы, превращавшиеся в черно-красные ручейки, но мне было наплевать на испорченный макияж.
Какое дело мне до макияжа и платья?! Жизнь моя прошла, ничего хорошего в ней больше не будет. Все, что было в ней хорошего, – любовь, рождение детей, молодость и счастье – осталось где-то позади.
Я подняла глаза к исходящему слезами небу – мне казалось, оно единственное понимало меня.
Надо собраться с силами и идти домой. Попытать счастья в маршрутке или не стоит?..
Внезапно на обочине вновь возник тот самый таксист. Наверное, вернулся мстить мне за средний палец, который я показала ему. Ну и пусть, и наплевать. Может, скорая подберет меня к утру, бездыханную и несчастную женщину, у которой в этой жизни не осталось нич…
– Эй, горемычная, – крикнул таксист, открывая багажник. – Садись, довезу до дома. Добрый я сегодня, эх! – он обложил заднее сиденье газетами и вложил мне в руки мешочек. – Тошнить будет – сразу рот мешком закрывай, поняла? Смотри, новую машину мне не угваздай!