– Мама, что ты такое говоришь?! – ужаснулась Рита, выхватывая из маминых рук телефонную трубку. – Во-первых, никто никого не матросил! Во-вторых, мы с Денисом приняли обоюдное решение о расставании. И потом, я встречалась с ним только для того, чтобы тебя не расстраивать, он мне вообще не нравится совсем. Ну, как мужчина не нравится, – тихо пояснила Рита, густо покраснев.
Мама тяжело опустилась на диван и прикрыла глаза. Это был годами отработанный сценарий, который вынимался на свет божий лишь в особых случаях – когда дочь пыталась настоять на своем.
– Как мужчина не нравится, – горько повторила она, драматично прижимая левую руку к сердцу, – думаешь, я твоего отца сразу полюбила, как увидела? Думаешь, страстью пылала к нему? Нет, Ритонька, чтобы мужчину оценить и полюбить по-настоящему, надо выйти за него замуж, уж поверь мне на слово. Девицы молодые, конечно, начитаются книжек о любви и думают: сердце не екает, коленки не дрожат от любви – значит, не мой человек, не мое это…
– Мам, ну ты же сама рассказывала, что в папу была влюблена еще до брака, потому что он…
– Ой, Ритонька, сердце прихватило, накапай мне валерьяночки, детка. Ага, сорок капелек…
Пока мама медленно пила валерьянку, выдерживая эффектную театральную паузу, Рита с грустью думала о том, что мама, несмотря на все свои правильные речи, так и не смогла оценить в браке папины достоинства: после свадьбы очень быстро выяснилось, что он – большой любитель женщин и выпивки. Причем любовь к выпивке стоило бы поставить на первое место…
Странно, почему же мама об этом не говорит?
– Нет, Ритонька, человека можно узнать и полюбить по-настоящему только в браке! – мама торжественно вручила дочери опустошенный стакан и откинулась на подушки. – Вот ты про папу говоришь своего… Так ведь мы молодые были, Ритонька, по двадцать лет всего. А ты уже четвертый десяток разменяла. Часики ведь тикают!
– Мам, разговор окончен! – обозлилась Рита, вновь подсаживаясь к компьютеру. – Мы с Денисом не пара, тебе придется с этим смириться! И, пожалуйста, не надо звонить его матери. И давай больше об этом не будем, меня от этой темы уже тошнит! Все, мамуль, пожалуйста, не мешай мне работать, у меня от этих отчетов и без того голова кругом…
Если бы Рита не была так занята составлением отчетов, она бы обязательно обратила внимание на то, что Эльвира Борисовна… промолчала в ответ. Такого, пожалуй, не случалось никогда и было это само по себе подозрительно.
Закусив губу, Эльвира Борисовна оглядывала склонившуюся над столом дочь. И в голове ее зрела страшная догадка…
Глава 26
Дождливый и слякотный октябрь сменился морозным ноябрем. В школе наступили осенние каникулы, после которых Рите предстояло работать уже в две смены – вести свои уроки и заменять ушедшую в декрет учительницу начальных классов.
– Конечно, это временно, – говорила завуч, отводя глаза, – мы уже открыли вакансию, пообещали красивую зарплату. Но, сама понимаешь, учитель так быстро не объявится, поэтому пока работай… Курсы переподготовки мы оплатим, не переживай!..
Рите ужасно не хотелось брать на себя еще и началку, но иногда приходится наступать на горло собственной песне. К тому же Рита мечтала отправить маму в хороший санаторий – та в последнее время была до ужаса странной и подозрительной.
– Съешь огурчик соленый! – предлагала она утром едва проснувшейся Рите. – Это очень вкусно, попробуй!
– Не пей аспирин! – кричала она, когда Рита, мучаясь от головной боли, тянулась к аптечке. – Просто полежи спокойно – само все пройдет!
Рита считала, что у мамы просто портится к старости характер. Если бы она знала, как далека она была от истины…
– Ритонька, а что так рано? Каникулы ведь! Тебе разве не к десяти? – удивилась мама, заглядывая утром в комнату к Рите. Та, уже одетая, стояла у зеркала и быстрыми мазками наносила на ресницы тушь.
– Мне… Тут появилось одно школьное дело! – неопределенно сказала Рита.
Очень не хотелось рассказывать маме о том, что на самом деле она идет в женскую консультацию. Ее стали беспокоить странные боли внизу живота, цикл сбоил и удлинялся, но говорить этого матери, конечно, не стоило – та начнет охать, причитать и лечить ее по народным рецептам.
Ну, в стиле «приложите к больному месту горчичник, ноги обмотайте полотенцем, смоченным детской мочой, а к голове привяжите лист лопуха». Бррр, жуть…
«Могут же быть у меня от мамы секреты, мне тридцать лет! – пыталась утихомирить свою совесть Рита. – Некоторые вещи ей знать совсем не обязательно. Ей же лучше – пусть не беспокоится».
– Здравствуйте, вы записаны? – улыбнулась из окошечка молоденькая медсестра.
– Да, на восемь сорок пять, к Газизовой, – отозвалась Рита. – Дайте, пожалуйста, карточку. – Ой… Мама?! Ты что тут делаешь?!
Внезапно материализовавшаяся за спиной Риты Эльвира Борисовна бережно взяла дочь под локоток.
– Ну что же ты не сказала мне, доченька?! – укорила она Риту, смахивая слезу. – Господи, спасибо, ты услышал мои молитвы! А по поводу Дениса не переживай, никуда он от нас не денется! Я уже Тамарочке позвонила и все ей рассказала. Она так рада!
– Ма-ма!!! – вскричала в ужасе Рита, явно забыв о том, что в коридоре много народу: беременные женщины с мужьями и маленькими детьми. – Что ты ей сказала, что?!
– Что ты беременна, конечно! – улыбнулась Эльвира Борисовна. – Что же еще я могла ей рассказать? Я сразу поняла это, когда ты сказала, что тебя тошнит…
– Рита Вилевна, здрасте! – с банкетки у кабинета гинеколога неподалеку от регистратуры поднялась… Вика Рогова. – Хотите присесть, я вам уступлю…
Рита молча переводила взгляд с машущей Вики на улыбающуюся маму. Быть персонажем пьесы абсурда ей нравилось все меньше и меньше…
Ни к гинекологу, ни на работу Рите в тот день попасть не удалось. С пылающими от стыда щеками она вылетела из женской консультации, вслед за ней неслась Эльвира Борисовна с криками:
– Ритонька, куда ты, надо убедиться, что с малышом все хорошо! Не беги так, упадешь!
«Она старенькая, она не понимает, что делает. И очень хочет мне женского счастья, и понянчить внуков, и радоваться моей устроенности! – твердила себе Рита, мчась на всех парах к дому. – Надо понимать ее материнские чувства – она желает мне добра…»
Однако терпение и понимание испарялись тем быстрее, чем больше Рита думала об этой ситуации.
Пролетев пять лестничных пролетов в адреналиновом угаре, Рита, задыхаясь от быстрого бега, остановилась на площадке у лифта.
Нет, сколько можно, в конце концов?! Мать ведет себя как настоящий тиран – прет танком на дочь, не считаясь с ее чувствами и желаниями.
«И это после того, что я сказала ей, что у нас с Денисом нет ничего общего, – думала Рита, высматривая через запыленное окошко знакомую фигурку в свекольном пальто. – Напридумывала себе бог весть что, всю неделю подсовывала мне эти проклятые огурцы, отбирала аспирин, потому что вбила себе в голову, что я беременна. Сама придумала ерунду – сама в нее поверила! А самое главное – опозорила меня перед моей собственной ученицей!.. Господи, какой кошмар! А если Вика разнесет эту «новость» по школе?! Вот это будет сенсация для местных кумушек-сплетниц…»
Лифт распахнулся, на площадке появилась запыхавшаяся Эльвира Борисовна.
– Ритонька, куда же ты полетела? – укоризненно сказала она, вынимая из сумки ключи. – Я ведь уже немолода, быстро ходить не могу. И чего ты ушла, там вместо тебя теперь другая девушка зашла…
– Мама, как ты могла?! – яростно сказала Рита – сдерживать больше чувства у нее не получалось. – Что ты вообще себе напридумывала?! Кто тебе сказал, что я беременна? Зачем ты вообще потащилась за мной?! Ты понимаешь, что опозорила меня перед моей ученицей?! Она там, в очереди, сидела!
– Это та, которая махала? А зачем такой молодой девушке к гинекологу ходить? – заморгала мама. – И потом, а что тут такого, ты что же, не человек, что ли, к врачу не можешь сходить? Рано или поздно все равно все узнают о том, что ты ждешь ребеночка!
– Мама! Я не беременна, ты не слышишь меня, что ли?! – взвилась Рита. – Ты вообще умеешь слышать других, а не только себя?! Я не беременна! У меня с Денисом ничего не было и нет! Прекрати соваться в мою личную жизнь, мама! Ты мне всю душу вынула своей любовью, понимаешь ты это?! Ты меня душишь, слышишь, душишь? Своей заботой и своим вниманием душишь! Дай мне жить, мама! Дай мне свободы!!!
Лицо Эльвиры Борисовны смертельно побледнело. Она поджала губы и принялась с деланым спокойствием снимать с себя пальто.
Рита хорошо знала это состояние – оно называлось «затишье перед бурей». Ну что ж, пусть будет буря, Рите к ней не привыкать.
– Вот как ты заговорила, – быстро проговорила мама, выравнивая в обувнице туфли и ботинки по линеечке, – свободы захотела? Что ж, хорошо, доченька. Ты уже взрослая, сама знаешь, как жить, и мама тебе уже не советчица. Очень хорошо.
Она ушла в ванную и принялась там греметь ведрами.
«Будет делать уборку», – догадалась Рита.
По-хорошему надо было одеться и уйти. Просто пройтись по улице, подышать свежим воздухом, проветрить мысли, привести их в порядок. Однако самонадеянно уверовав в то, что мама на этом закончит серьезный разговор, Рита решила выпить чаю – до работы был еще целый час.
Мама появилась на кухне с ведром и тряпкой в тот самый миг, когда Рита, заварив себе чаю, уселась за стол, собираясь перекусить. Она с шумом принялась отодвигать стулья от стены и яростно мыть полы, время от времени издавая протяжный тяжкий стон.
– Живи, доченька, как знаешь, – говорила она. – Мама ж дура, ничего не понимает в этой жизни, ее слушать не надо. Живи как знаешь, коли мать для тебя не авторитет. Мать свое дело сделала – вырастила тебя, выучила, человеком сделала. А ты уж теперь сама, как знаешь!
– Мам, ты чего хочешь?! – не выдержала Рита, поддавшись на провокацию. – Что я сделала-то? В чем виновата сейчас? Ты придумала себе мою беременность, стала кричать об этом на всю консультацию – а я еще и виновата в чем-то?!