Вздыхая, Рита уселась на переднее сиденье и неловко – Аркаша не мог не отметить этого – пристегнула ремень безопасности.
– У вас очень хорошая девочка, – начала Рита, когда молчание в машине стало невыносимо тягостным. – Очень способная, особенно хорошо ей задачки по математике даются, она…
– Да, здесь она в меня пошла, – с облегчением выдохнул Аркадий, чувствуя, как постепенно исчезает между ними неловкое напряжение. – А… я хотел спросить, как она вообще? Подружек себе в школе завела?
– Ну, с Настей Мельниковой дружат. Они, как я понимаю, сестры? – уточнила Рита, стараясь не смотреть на Аркадия – ее смущал этот уверенный в себе мужчина с жестко очерченными чертами лица и удивительно нежными глазами, в которых затаилась легкая грустинка.
– Да, сестры. Настена – моя племянница, – сказал Аркадий. – Хотел попросить вас, Рита Вилевна, не сажать их вместе – они, как две сороки, могут весь урок проболтать и не слышать, что им говорят.
– Хорошо, не буду! – отозвалась с готовностью Рита, высматривая в сумерках знакомый поворот. – Спасибо вам за помощь, я уж думала, что сегодня придется вызывать такси. Вот здесь, после светофора сразу направо…
Аркаша, не сбавив скорости, проехал нужный поворот, объясняя на ходу:
– Там же знак, поворот направо запрещен. Ну, ничего, сейчас мы развернемся, не волнуйтесь. Сейчас, сейчас…
– Простите, я не знала, что здесь знак, – расстроилась Рита, украдкой кидая взгляд на часы. – Вроде раньше его не было…
«Его и сейчас нет», – едва не ляпнул Аркадий, от которого не смог укрыться этот неторопливый жест Риты.
– Вы торопитесь, да? Ммм… молодой человек ждет, наверное?
Спросил – и тут же пожалел об этом.
Рита, опустив голову, тихо покачала головой.
– Мама будет волноваться, – добавила она виновато. – Она у меня старенькая.
Аркадий остро ощутил, как в его заледеневшее сердце толкнулась нежность. «Мама» в устах Риты звучало так трогательно и беззащитно. Лиана, к примеру, всегда звала его маму сухо и официально – по имени-отчеству. А за глаза и вовсе называла свекрухой. Своей матери у Лианы не было. Точнее, конечно, имелась некая биологическая особь, которая произвела ее на свет, но бывшая жена Аркадия не помнила ее – та бросила маленькую дочь совсем крохой на попечение государства.
– А я так и подумал сразу, что мама, – Аркаша, не обращая внимания на двойную сплошную, развернул машину и помчался назад. – Правильно, маму волновать нельзя. Мы сейчас вот с Софийкой тоже к маме поедем. Моей! – уточнил он, размышляя, знает ли Рита о ситуации в его семье.
– Спасибо вам! – с чувством сказала Рита, берясь за ручки своих пакетов и собираясь выходить. – Столько времени на меня зря потратили, а вас ведь семья дома ждет…
Нет. Ничего она еще не знает.
– Только дочка, – Аркаша нахмурился, вспомнив, что няня просила его освободиться к восьми – сейчас уже была половина девятого. – Мы с ней вдвоем и есть семья. Подождите, я помогу вам выйти… Ну, спасибо вам за все. Нет, не стоит благодарности, все в порядке. Всего вам доброго и хорошего вечера!
Скомкав разговор, словно использованный бумажный платок, Аркаша, стараясь не глядеть на Риту, обошел ее и сел в машину, кожей ощущая, что она смотрит ему вслед.
«Идиот, кретин! – ругал он себя последними словами. – Иди домой, к дочери. И даже не думай, что сможешь изменить что-то. Да кому ты сдался со своими проблемами, отец-одиночка…»
Поеживаясь от холодного ветра, пунцовая Рита вошла в подъезд. Из мыслей ее не шли слова Аркадия.
«Мы с ней вдвоем и есть семья».
Господи, как же она сразу не догадалась?!
Вздыхая, Рита стала подниматься по темным ступенькам – лифт снова не работал. Надо торопиться – мама звонила уже четыре раза. Наверное, места себе не находит от беспокойства…
– Рита Вилевна, я сейчас на урок к вам приду, мне диагностику надо провести! – «обрадовала» Риту новый школьный психолог, бесцеремонно сваливая на стол оторопевшей Риты груду бумаг.
– Но я… у меня запланирована самостоятельная, – забормотала Рита, выуживая из-под стекла расписание уроков. – Может быть, вы придете через урок? Если это возможно, конечно, – спохватилась она.
– В учительской надо бывать иногда – график моей работы там уже неделю висит, – свысока бросила психолог, пересчитывая носящихся по классу первоклассников по головам. – С коллегами почаще общаться. Но вообще, если хотите перенести диагностику, согласуйте это с завучем. А у меня и так работы полно. – И она беззастенчиво принялась оглядывать совсем не изменившуюся фигуру Риты, выискивая «доказательства» ползущих по школе неприятных слухов.
– Хорошо, я перенесу самостоятельную, – сказала Рита, поднимаясь со своего места. – А как там дела у Вики? Я слышала, что вы с ней работаете.
– Аа, вы про эту, на вторую букву алфавита, – психолог заметно оживилась, мигом позабыв о цели своего визита. – Так она ко мне на занятия не ходит. И что же прикажете, мне за ней ходить? Извините, у меня своей работы полно! Пару раз, конечно, она приходила, я с ней воспитательную беседу вела, раз уж ни мать, ни учителя, – она сделала многозначительную паузу, – не догадались провести. Вообще, на такие темы надо заранее с детьми разговаривать, чтобы не плодить… – и психолог, понизив голос до шепота, сказала слово, потрясшее Риту до глубин души.
– А я думала, психолог не имеет права давать оценку, – не выдержала Рита – ей не по нутру было злословие.
– А я вас тоже не просила оценивать мою работу. И тем более – вмешиваться в то, в чем вы совершенно не разбираетесь, – процедила психолог, меняясь в лице. – Хотя рыбак рыбака видит издалека. Теперь мне понятно, отчего вы всегда жалели эту девчонку, – и уже не обращая внимания на Риту и идущую перемену, она принялась рассаживать детей за парты и объяснять им задание.
– И отчего же?! – звенящим от напряжения голосом спросила в наступившей тишине Рита. – На что вы намекаете?
Психолог отмахнулась от Риты, показав жестом, чтобы она не мешала ей: «Все, мне некогда…»
«Господи, как же мне остановить эти мерзкие слухи? – размышляла Рита, сидя за одной из задних парт и наблюдая за ходом диагностики со стороны. – Если бы можно было уволиться из этой школы, я бы это сделала прямо сейчас! Но ведь я обещала не подвести завуча. Да и дети с их родителями… Какая я у них по счету учительница? Имею ли я право так поступить с ними? Нет, не имею, я обещала, что не брошу их. Но быть во всем этом ежедневно невыносимо…»
– Результаты диагностики сообщу через пару недель – у меня слишком много работы сейчас, – прозвучало у Риты над головой.
Вздрогнув, она огляделась по сторонам. Надо же, целый урок пролетел незаметно, а она так и просидела за партой, погрязнув в своих грустных мыслях. И даже пачку тетрадей не проверила. Опять придется тащить все домой!
– И что касается моего профессионализма, – психолог, явно задетая за живое недавним инцидентом, мечтала оставить последнее слово за собой, – хочу отметить, что не вам, дорогая, судить о нем! Это во-первых. А во-вторых, мне, как специалисту, совершенно очевидны большие проблемы вот у этой девочки. Я бы даже сказала, у нее с головой не все в порядке! Посмотрите на ее рисунок, – и психолог положила перед Ритой рисунок на альбомном листе.
На белой бумаге были запечатлены смеющиеся папа с дочкой. В руках у них были воздушные шары и мороженое, они катались на аттракционе, а сверху их поливал из лейки огромный розовый слон. Капельки воды стекали по лицам нарисованных людей, от чего они казались плачущими.
Перевернув лист, Рита обнаружила рисунок молодой женщины с чемоданом в руке и с морем на заднем плане. Рисунок был серым карандашным наброском – и очевидно, что его стирали несколько раз перед тем, как нарисовать окончательно.
«София Антипова», – гласила подпись на рисунке.
– Я бы на вашем месте давно бы вызвала родителей, – сообщила психолог, забирая рисунок. – Ну, вдруг еще одну девочку упустите. Будет очень жаль, – и, цокая каблучками, она вышла из класса.
– Рита Вилевна, а какой сейчас урок? – запрыгали вокруг учительницы дети. – А рисование сегодня будет?
– Обязательно, – отозвалась Рита, приходя в себя. – А сейчас математику проведем…
– Папа, а Дед Мороз точно все желания исполняет? – спросила вечером Софийка за ужином.
Отец с дочерью сидели за большим столом и ели спагетти с куриными наггетсами, которые в последнее время наловчился жарить Аркадий.
– Ну… наверное, да, – задумчиво отозвался Аркаша. – А что ты ему загадала? Дом для кукол – и побольше?
– Не скажу, а то не сбудется, – ответила серьезно Софийка, сосредоточенно рассматривая снежинки, летящие за окном. – Я ему письмо написала и на балкон вынесла. Утром проверю, забрал его Дед Мороз или нет.
Аркаша еле дождался той минуты, когда Софа ляжет спать. Тогда он прокрался на кухню и, распахнув балконную дверь, принялся искать «письмо».
«Пожалуйста, загадай домик, – молил он, вскрывая разрисованный снежными узорами конверт, подписанный «Дедушке Морозу». – Или куклу. Или приставку. Или новый телефон. И даже на кота я согласен…»
«Дорогой Дедушка Мороз! – писала София, выводя каждую букву разноцветной ручкой. – Если ты есть на свете, пожалуйста, сделай так, чтобы моя мама вернулась к нам. Мне ее очень не хватает, и папе тоже, я знаю! Он такой грустный теперь, много вздыхает, и на лбу у него всегда складочки. А больше из подарков мне ничего не нужно. Только маму, пожалуйста. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Поздравляю тебя, Дедушка, с наступающим Новым годом и желаю крепкого здоровья и счастья! София Антипова».
Аркаша скомкал письмо в руках и бросил его в урну. Затем, опомнившись, достал его оттуда, поднес зажигалку к бумаге и долго смотрел, как сгорают в пламени разноцветные строчки. Застонав от чувства собственного бессилия, он с чувством ударил кулаком по ни в чем не повинной стене.
– Нет, Софа, Дед Мороз не выполнит твою просьбу. Проси лучше десять кукольных домиков, собаку или даже слона, – прошептал он, тихо усаживаясь на пол у изголовья кровати дочери. – А маму вернуть не проси. Никогда не проси, слышишь? Здесь твой Дед Мороз бессилен.