Глава 42
У природы нет плохой погоды,
Каждая погода – благодать.
Дождь ли, снег, любое время года
Надо благодарно принимать…
Рита одиноко стояла у окна и смотрела на оживленную улицу и школьный двор, усеянный мокрыми желтыми листьями. Осень все никак не хотела уступать свои права зиме – выпадавший снег таял почти сразу. Серые тяжелые облака тянулись над городом. Было холодно, сыро и неуютно.
Из школы выпорхнула молодая англичанка в светло-сиреневом пальто. Притоптывая от холода в легких ботиночках, она вытащила мобильный и принялась названивать кому-то. Через две минуты около нее остановился автомобиль. Выскочивший оттуда парень чмокнул англичанку в губы, услужливо распахнул перед ней переднюю дверцу, они уселись в машину и умчались прочь, в свою радостную жизнь, где нет места неприкаянности.
– Счастливая… – Рита, никогда до этого никому не завидовавшая, не могла не отметить тоски, царапнувшей ей душу.
Эта осень стала для Риты настоящим испытанием на прочность. Думалось о многом в черном цвете. И со всех сторон к Рите тянули руки две подруги на букву «О» – Отчаяние и Одиночество.
Находиться дома для Риты тоже было испытанием – мама каждый день пыталась знакомить дочку с какими-то молодыми (и не очень) людьми, изводила просьбами о внуках, давила на жалость и даже угрожала своей скорой смертью.
– Вот умру – с кем ты останешься? Одна в пустой квартире? Семья нужна, дети, чтобы было кому о тебе позаботиться! – твердила она, упаковывая откровенные манипуляции в мягкий плюш заботы о дочери. – Кому ты нужна будешь, если я умру?!
Чтобы не выслушивать очередную порцию нотаций, Рита стала чаще задерживаться в школе после уроков: проверяла тетради, приводила в порядок личные дела учеников и свою документацию. А еще…
Рита горела желанием помочь девочке с грустными глазами обрести душевное равновесие. Вызвать Аркадия для беседы она так и не решилась. Чем она, собственно, сможет им помочь? Заменит ушедшую мать? Смешно, честное слово.
Не успела Рита сесть за проверку тетрадей, как у нее зазвонил телефон.
– Задержусь, мамуль, очень много работы! – отрапортовала она в трубку, даже не глядя на экран – кроме матери, звонить ей больше было некому…
– Рита! Сегодня придет очень важный человек, не задерживайся! Нам надо подготовиться. Сходим на рынок, купим там всего, надо…
– Какой еще человек? – в голову Риты закрались нехорошие подозрения. – Мам, ты опять за свое?
– Ритонька, не задерживайся, я тебя жду! Ты мне потом еще спасибо скажешь! – И, не слушая больше возражений дочери, Эльвира Борисовна отключилась.
Ну вот, как всегда. Мнение Риты мама никогда не принимала во внимание. Раньше Риту это почти не волновало, но с возрастом ситуация обострялась и переставала казаться нормальной.
Ведь это не нормально – в тридцать лет зависеть эмоционально от матери? Постоянно думать о том, как бы не расстроить ее, выбирать выражения, быть терпимой и снисходительной, закрывать глаза на грубое нарушение границ? А с другой стороны…
Рита часто вспоминала историю, которую ей в детстве рассказывала мама – кажется, маленькая Рита в тот день очень сильно огорчила Эльвиру Борисовну. В назидание мама поведала ей историю о том, как одна взрослая женщина поругалась со своей пожилой матерью. Поругалась – а проститься не успела: мать скончалась через пару дней. И всю оставшуюся жизнь женщина кляла себя за неосторожные громкие слова, брошенные матери в пылу ссоры. Слова, за которые она уже никогда не сумела попросить прощения.
Рита с ужасом в деталях представляла себе эту картину: рыдающую на могиле матери женщину. И именно тогда (Рита точно помнила это!) она поклялась не расстраивать мать, чтобы не оказаться в такой же ужасной ситуации.
«Но как быть, если мама меня не слышит?» – задала себе вопрос Рита, вздрогнув от слишком громко прозвучавшего в пустом кабинете звука собственного голоса.
А может быть, спросить совета у школьного психолога?
Обрадовавшись столь простому решению, Рита выбежала из кабинета в такой эйфории, словно только что получила профессиональный совет. Она должна помочь – Рита знала, что она успешно консультирует клиентов.
Дверь кабинета оказалась заперта. Где же она? Рита была уверена, что видела ее в школе совсем недавно. И рабочий день у нее вроде до пяти. Наверное, стоит поискать в учительской…
Дверь в учительскую открывалась бесшумно, и сидящие у дальнего окна за чашечкой чая учителя не могли видеть вошедшую – перед дверью был небольшой тамбур.
– А я ей говорю: деточка, ты кто такая, чтобы меня учить? – прозвучал в гулкой тишине учительской голос психолога. – У меня, в отличие от тебя, семья, двое детей, между прочим, своих, да еще частная практика…
– А она чего? – послышались удивленные возгласы.
– А она стоит, глазами на меня зыркает – сказать-то больше нечего, – довольно сказала психолог, прихлебывая, судя по звукам, горячий чай. – Ох, девочки, это женское одиночество – не дай бог никому. Женщины невыносимыми делаются, раздражаются из-за всего, злятся… Вот Ритке бы как раз мужика хорошего – и мигом стала бы сговорчивей. Да к людям цепляться бы перестала.
Рита, стараясь не обнаружить своего присутствия, тихо выскользнула за дверь, не забыв прикрыть ее за собой, но хлопнула сильнее, чем требовалось.
В спину ей кричали и звали, но она неслась, не разбирая дороги, к своему кабинету. Сердце гулко колотилось, горло сжималось от несправедливых слов. Очень хотелось вернуться и крикнуть: «Что же по вам не видно, что вы счастливы?» Но делать этого Рита не стала. Вместо того она собрала тетради в сумку, взяла пальто и вышла из школы, отмахнувшись от подбежавшей к ней учительницы математики.
– Рит, да мы не о тебе говорили вообще, ты не так все поняла.
– Неважно, – бесцветным голосом сказала Рита. – Передай, что я заболела и завтра на работу не выйду.
У школы Риту поджидала… нет, не машина с красавцем спортивного телосложения. Не муж, не парень, не знакомый.
Риту с большой авоськой в руке ждала мама. Больше всего на свете Рите хотелось броситься ей на шею и разрыдаться от унижения. Останавливало только то, что за ней могут наблюдать из окон. Поэтому она с большим достоинством подошла к матери и забрала у нее из рук дурацкую авоську.
Рита подняла глаза к окнам учительской, и ей показалось, что там мелькнула чья-то тень. Смаковать чужие жизни – прерогатива не совсем счастливых людей, решила Рита. А у нас нет другой жизни – поэтому будем жить эту – как умеем…
Отзвуки душевной непогоды,
В сердце одиночества печать
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать.
Надо благодарно принимать.
Смерть желаний, годы и невзгоды —
С каждым днем все непосильней кладь,
Что тебе назначено природой
Надо благодарно принимать…
Глава 43
Одно радует в этой ситуации – что в ближайшее время бабушкой я не стану. Алена все же не беременна.
Больше скажу – она заявила, что «не такая», и вообще «сначала свадьба».
Я, конечно, счастлива это слышать, но… Моя интуиция в последнее время меня все чаще подводит. Я-то была уверена, что этого Женю привлекает юное розовое мясо.
А так – чего ему вообще тогда от моей дочери нужно? Неужели и правда любит и хочет создать семью?! Не верю!
Да он еще и выпить не дурак!
Я с отвращением наблюдала, как Серега опрокидывает одну стопку за другой, не забывая подливать и нашему гостю. Бокалы быстро мелькали в воздухе. Кажется, и полминуты они не простояли на столе наполненными.
Алена выглядела счастливой и вообще не была похожа на саму себя: вся такая воспитанная, культурная леди с идеально ровной осанкой и благородными манерами английской королевы.
Господи, кому стремится понравиться?! Этому алкоголику, что ли?
«Алкоголик», к слову, крепко держал свою даму сердца за руку, выпуская только затем, чтобы опрокинуть очередную порцию горячительного. Странно, что его не развезло до сих пор от количества выпитого. Бывалый, наверно. С опытом.
Зато Серега с каждым выпитым бокалом делался все более развязным.
– Вот, дети, самое главное в семейной жизни – умение понимать друг друга, – вещал он, грузно облокотившись на стол и обводя всех помутневшим взором. – Надо на уступки друг другу идти, уметь слышать друг друга. А то сейчас что? Свадьба, через неделю первый серьезный скандал – и все, извини-подвинься – развод.
– Ну бывает и по-другому, – заметила я с сарказмом в голосе. – И спустя двадцать лет брака люди разводятся.
– Не ннннадаа! – Серега, сдвинув брови, сурово воззрился на меня. – Не нннада так говорить! Моя дочь выйдет замуж один раз и на всю жизнь. Видишь, какой мужчина серьезный за ней ухаживает. Кстати, чем вы занимаетесь, Евгений?
– У меня автомойка своя! – сообщил скромно гость, оценивающе глядя, какое впечатление на всех произведут его слова. – И парочка магазинов автозапчастей. Доход хороший приносят в общем-то, я созрел для того, чтобы семью обеспечивать полностью. Моей будущей жене даже работать не придется! – И он нежно приобнял пунцовую от счастья Алену за плечи.
Ага. Щаззззз.
– Ну, я бы на вашем месте не была так самонадеянна! – весело сказала я, подкладывая себе оливье. – С любым может всякое случиться: конкуренты бизнес отожмут, доходы упадут. Да и от болезни со смертью никто не застрахован. И что же делать тогда вашей недоучке-жене?
– Так я не возражаю, пусть учится, – Евгений, задетый моими словами, выпустил руку Алены и медленно поднялся. – Пусть учится, занимается саморазвитием. Бизнес у меня уже отжимали, я поднялся снова и теперь мало чего боюсь. А по поводу болезни, старости, смерти… Что ж, это со всеми случается. Не боитесь, что в старости останетесь без поддержки дочери, которой так жестко диктуете свою волю?