За столом воцарилась мертвая тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Леопольдовны – она часто страдает от одышки.
Понимая, что сказал то, что говорить не стоило, Евгений нежно чмокнул Алену в щеку и от души пожал руку осоловевшему Сереге.
– Очень рад был со всеми вами познакомиться, – радушно сказал он, направляясь к выходу. – Извините, если что не так, но я сказал, что думаю! – Он сухо кивнул мне на прощание и вышел, оставив за собой одуряющий запах терпкого одеколона.
– Чё это он про волю сказал, я не поннннял, – Серега, едва не опрокинув стол, поднялся и стал рыться в шкафу в поисках очередной бутылки. – А вообще – хороший мужик. Серьезный такой. На меня похож…
– Кстати, он Дева по знаку зодиака. А Девы, между прочим, идеально подходят мне по гороскопу, – сообщила Алена таким тоном, словно эта информация должна была решить все дело.
– Знаешь что, «дева»? – вскипела я. – Ты теперь по знаку зодиака себе мужа будешь выбирать? Ничего более идиотского я не слышала. Ладно, с отцом все понятно. Но бабушка-то почему молчит? Вам все равно, что ваша внучка в семнадцать лет собирается замуж за мужчину почти вдвое старшее ее?!
Леопольдовна, пожевав губами, задумчиво уставилась на Алену.
– С моего появления в этом доме все только и делают, что рассказывают мне, какое я здесь пустое место, – сообщила она ровно. – Поэтому я даже не буду принимать участия в этой беседе – чтобы ненароком не прослыть виноватой потом. А вообще, Алена, мать права – она тебе из собственного опыта говорит, что нужно получить образование и работать, а не сидеть на могучей шее мужа по двадцать лет! – и, окинув меня победным взглядом, Леопольдовна вышла, не забыв оглушительно чихнуть напоследок.
– Это я ее просил сидеть! – рявкнул ей вслед Серега. – Это мне было удобно, что моя жена сидит дома. И сейчас я тоже не возражаю, чтобы она дома сидела – денег я ей даю достаточно. Люба, тебе достаточно тех денег, которые я приношу? Зачем ты пошла работать?
– Устала сидеть дома! – Я стала загружать посудомойку. – Устала от функций домработницы и кухарки, вот и все. И тебя это тоже ждет, если не получишь образование и не станешь работать, – кивнула я Алене.
– Сейчас так никто не живет, все работают на себя, мама! – закатила глаза Алена. – А жены обеспеченных людей вообще ведут свои блоги и занимаются благотворительностью.
– И ты хочешь так же? – делано равнодушно поинтересовалась я.
– А почему нет? – удивилась Алена. – Если у меня будет богатый муж, к примеру…
– Знаешь, Алена, – устало сказала я. – Я тоже думала, что выйти счастливо замуж – это предел моих мечтаний. Всегда стремилась к этому, считала девушек-заучек из своей группы ботанками и идиотками, а одиноких женщин жалела, считая неустроенными и несчастными. Только знаешь что? В итоге оказалось, что дура – это я. Муж – это хорошо, но впридачу к нему надо иметь свою голову. И суметь обеспечить себя и своих детей, если вдруг что-то случится. Муж может заболеть, уйти к другой женщине, может захотеть развестись с тобой, понимаешь? У тебя должна быть ты. И своя голова на плечах. А теперь извини, очень плохо себя чувствую, пойду лягу.
И, оставив Алену и Серегу стоять с вытаращенными от изумления глазами в кухне, я удалилась. Мне и в самом деле хотелось лечь в теплую постель и забыться целебным, освежающим сном…
Проснулась я уже в полной темноте. В комнату заглядывала молочно-желтая луна, часы на тумбочке показывали три часа.
Дверную ручку кто-то безуспешно дергал. Я заперлась на ключ перед сном.
Кажется, я знаю, кто там…
И все было так, как всегда.
Минуты счастья казались незыблемой вечностью.
Торопливые, стремительные поцелуи слетали с губ.
Эмоции нарастали океанской волной, угрожая поглотить меня в бездну.
Чувства были обострены до предела. Все было так, как всегда…
И в то же время – как никогда.
Я вынырнула из счастливого забытья первой. Мне потребовалась лишь пара минут на то, чтобы понять: бездна уже поглотила меня. Она была внутри и оттуда разливалась во мне страшной черной тоской, болью и одиночеством.
Он больше не принадлежал мне.
ОН БОЛЬШЕ МНЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖАЛ!
Я смотрела на мирно дремлющего Серегу, и мне казалось, что это абсолютно незнакомый мне человек. Совершенно чужой мужчина, которого я вижу впервые в своей жизни. Чего ему здесь надо? Зачем он пришел? Кто он?!
Нет, я не сходила с ума. Я адекватно оценивала происходящее и даже совершенно ясно отдавала себе отчет в том, что я делала минуту назад. Но… зачем? К чему весь этот бал-маскарад, если главные его герои сидят на холодной сцене и смотрят пустыми глазами в зрительный зал? Маски сорваны, к чему притворяться друг перед другом?!
– Сереж, – я легонько потрясла его за плечо, – Сережа, поднимайся, иди к себе. Слышишь?
– Зачем? – Серега сытым котом перекатился со спины на живот и блаженно прикрыл глаза. – Нам и тут хорошо…
– Не надо, Сереж. Это все было ошибкой, мы не должны были… – зашептала я. – Девочки могут увидеть нас вместе. Ну давай же, поднимайся.
– Да зачем?! – в голосе Сереги послышалось раздражение. – Люб, ведь все хорошо у нас сейчас – ну зачем надо обязательно все портить?
– Сейчас – может быть, – согласилась я, не давая увлечь себя на постель. – А что потом? Ты вернулся насовсем, Сережа? Давай поговорим начистоту – я с некоторых пор люблю определенность и конкретику. Итак, ты вернулся насовсем?
– Конечно, вернулся, вот же он я, – Серега пытался отбиться, превратив все в шутку, но мне было не до смеха.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я! У тебя есть сейчас один-единственный шанс – как в передаче «Поле Чудес», Сереж, представляешь? Я ставлю тебя перед дилеммой: либо ты возвращаешься в семью, я прощаю тебя, и мы забываем, что это было. Либо ты выбираешь ее, но теряешь при этом меня. Выбирай. Прямо сейчас.
– Люба, такие разговоры по ночам не разговариваются, я…
– Она. Или я, – жестко сказала я.
Несмотря на жару в квартире, меня насквозь пробирал могильный холод. Пытаясь унять дрожь, я обняла саму себя ледяными руками.
Поняв, что я настроена решительно, Серега тяжело вздохнул, свесил ноги с кровати и обхватил руками всклокоченную голову.
– Не, ну я так не могу, – наконец сказал он. – Ты давишь на меня, а я этого не люблю. Давай отложим разговор до утра – ужасно спать хочется.
– Считай, что ты сделал свой выбор, – спокойно сказала я, приоткрывая дверь. – А теперь уходи. Ничего не изменилось, Сереж. Да и не могло измениться. Уходи. Из моей жизни. Из моей квартиры. Я жду.
– Ты сама не понимаешь, что говоришь! – сердито сказал Серега, забираясь обратно на кровать и укрываясь одеялом. – И никуда я отсюда не уйду. Я сказал – поговорим утром – значит, поговорим утром. И вообще, я дома у себя. Пока еще.
– Хорошо, – ровным голосом сказала я, отыскивая на спинке кресла халат. – Тогда уйду я.
– Угу. Конечно, – Серега, очевидно, не воспринял мои слова всерьез. И даже головы из-под одеяла не высунул.
А зря.
Стараясь ступать как можно более бесшумно, чтобы не разбудить девочек, я вошла в гардеробную и вытащила с верхней полки свой зеленый чемодан на колесиках. Этот зеленый чемодан был особенно мил моему сердцу – он ездил с нами во все заграничные путешествия, на все моря. Столько теплых впечатлений связано с ним…
Запрещая себе предаваться ностальгии, я открыла чемодан и принялась складывать в него свою одежду: пара сорочек, теплая пижама, белье, носки, любимые синие джинсы, теплый свитер, футболка… Руки методично складывали вещи – четкими, отработанными движениями. Ах если бы можно было так же быстро и качественно сложить и упорядочить в голове собственные мысли!..
Теперь я понимала, что имел в виду психолог, когда говорил в книге, что он не занимается возвращением убежавших из семьи мужей. Он возвращал нам – преданным мужьями женам – самое главное: чувство собственного достоинства. И твердую почву под ногами, на которую я сейчас опиралась с наслаждением, больше не ощущая под собой шаткого моста.
Да, я Люба. Я такая, какая есть – и другой не буду. У меня не будет ни шикарных длинных волос, ни длинных конечностей своей соперницы. Не будет ее детского нрава, от которого, на мой взгляд, больше пахнет истеричностью и неврозом, чем легкостью и непосредственностью. Нет, я никогда не стану ею.
Но я могу стать лучшей версией самой себя. Мне есть куда расти – в профессиональном и в личностном планах. Да и в личной жизни, я думаю, еще не вечер…
Захлопнув чемодан, я выкатила его в прихожую.
«Алена, мы будем жить у бабушки. Завтра после уроков прошу тебя забрать Настю и ехать вместе с ней к бабушке. О вещах не беспокойся – я заеду и заберу их вечером, после работы. Целую, мама!»
Записку я подсунула под дверь спальни Алены. О том, что она может отказаться переезжать со мной, я старалась не думать.
Я уже совсем собиралась выходить и даже взялась за дверную ручку, когда из комнаты вышла Леопольдовна собственной персоной.
– Уходишь? – она кивнула головой на чемодан в моих руках.
– Ухожу! – коротко бросила я. – Счастливо оставаться!
Не дожидаясь последующих вопросов, я вышла в декабрьскую ночь и подняла глаза к небу. На меня оттуда смотрела равнодушно-желтая луна.
Я вытащила мобильный и отыскала в его памяти полузабытый номер.
Ну давай же, возьми трубку!!!
В трубке звучали длинные гудки. А чего ты, собственно, ждала, Любань? Что он примчится на всех парах сюда только потому, что когда-то попросил у тебя номерок? Ага, разбежалась…
И вообще – нормальные люди по ночам спят. Утра не могла дождаться, что ли?!
Я тяжело вздохнула, прислушиваясь к отдаленному гулу редких машин. Чемодан был тяжеленным и оттягивал мне руку, но поставить его на мокрые от дождя и снега ступеньки я не решалась. Запрокинув голову, стала вглядываться в окна нашей квартиры.
Надеялась ли на что-то? Не знаю… Только, похоже, на помощь мне никто не придет. Привычная почва уходила из-под ног: те люди, на которых я привыкла опираться всю жизнь, оказались ненадежными опорами и разрушились: от времени ли, от старости, – неважно. На смену чувству беспомощности приходило новое, восхитительное чувство – свободы.