– Не совсем так, – буркнул Олег, отхлебнув чай. – Просто Милка…
– Милка у нас кто?
– Моя бывшая.
– Понятно. И что Милка?
– Она, пока я был с семьей, завела себе престарелого папика, но зато с большим кошельком. Я ведь ей не сказал ничего о новом заказе, и она думала, что у меня деньги кончились. Вот и поспешила сменить любовника. Да еще и передо мной своей добычей похвастаться. Позвонила и ехидно сообщила, в какой клубешник они с папиком придут. Пригласила, метелка крашеная, с ними посидеть, за счет ее хахаля! Ну, я и нагрянул туда с деньгами. Видели бы вы, как Милку перекосило, когда я баксы из кармана пачками доставал!
– А вы спрашиваете – откуда я знаю, что ваш брат шалопай, – усмехнулся Мартин. – Его самым примитивным образом спровоцировали, выманили из дома с деньгами, а потом натравили местный криминал. Дружище, Милку мы не видели, а вот твое полумертвое тело, на котором не было живого места, имели сомнительное удовольствие наблюдать. Сначала ты пил с друзьями почти неделю, возмущенный неспортивным поведением подруги, потом пошел доказывать ей, как она не права, а в итоге едва не сорвал наш контракт! Кстати, тех, кто тебя бил, мои парни нашли. И знаешь, кто их науськал?
– Знаю, – помрачнел Олег. – Я их видел там, в переулке. Они прошли мимо, когда меня били. И Милка смеялась…
– Кто – они? – прошептала я.
– Та самая Милка, она же Людмила Паничкина, и ее новый партнер по койке, – желваки на лице Мартина дернулись, а глаза из голубых превратились в стальные, – Степан Петрович Кругликов.
– Но почему вы говорите об этом так спокойно! – возмутилась я. – Надо в милицию сообщить! Или этот Кругликов настолько крут, что милиция его не пугает?
– И это тоже. Да и доказательств никаких нет. Слова отморозков против слов весьма уважаемого человека. Но я-то знаю, что господин Кругликов сблизился с Паничкиной не просто так. Он узнал, кого я нанял для того, чтобы выиграть пари, и решил вывести вашего брата из игры.
– Значит, этот самый Кругликов и есть ваш будущий тесть?
– Этого не будет никогда. – Шрам на лице Пименова побагровел. – Теперь я знаю, на что способен Степан Петрович, и буду готов.
– А почему вы просто не сменили фотографа, почему вытаскивали моего брата? Ведь упущено драгоценное время!
– Во-первых, ваш брат действительно лучший, а во-вторых – в том, что с ним произошло, есть немалая доля моей вины. Олега ведь не просто ограбили, его хотели убить. Или, в крайнем случае, искалечить. Теперь по существу, Варя.
– По существу чего? – ненависть к неизвестному мне типу, готовому ради выгодного брака своей б…ой дочушки убивать, вытеснила все остальные чувства. А заодно – и память.
– Итак, есть очень талантливый фотограф, но при этом совершенно безалаберный и неорганизованный человек Олег Ярцев. У меня с господином Ярцевым контракт на внушительную сумму, но гарантий, что упомянутый господин не вляпается в очередную глупость, у меня нет. А гарантии мне нужны. И я предлагаю вам, Варя, стать личным секретарем, компаньоном вашего брата, сопровождая его во всех поездках и не позволяя ему отвлекаться на ерунду. Гонорар – сто тысяч долларов. Причем в вашем случае – независимо от результата.
ЧАСТЬ 3
ГЛАВА 28
Бли-и-ин, хреново-то как! И фига она вчера так нажралась? Хотя нет, от обычного ужора так не выворачивает, а значит, еще и косячок употребила. Если папанька узнает, вони будет!
Альбину аж перекосило от такой перспективы. От чего ее физиономия, и в лучшее время не являвшаяся эталоном красоты, окончательно утратила человеческие черты. Больше всего это опухшее нечто напоминало сейчас чан со свинскими помоями. Остатки боевой раскраски придавали особую пикантность месиву.
Ну а смрад, старательно укутавший прелестницу со всех сторон, придавал образу «Алюша Кругликова после пробуждения» завершенность.
Весьма впечатляющую завершенность, похоже. Во всяком случае, рядом вдруг послышался испуганный всхлип, а потом – характерные звуки, знаменующие срабатывание обратной перистальтики.
– Что за?.. – простонала Альбина, с трудом поворачивая чугунный нарост на шее, у нормальных людей именуемый головой. – Ты кто?
– М-мери, – проикала абсолютно голая взлохмаченная блондинка, чей цвет волос не был натуральным.
– И какого… Мери, ты блюешь в моей постели? Че вообще ты тут делаешь?
– Я… – продолжить у девицы не получилось, очередной спазм вывернул ее практически наизнанку.
– Эй, ты че…ла?! – Куча простыней, на которую пришелся последний залп, вдруг зашевелилась, и оттуда появилась опухшая физиономия длинноволосого парня. Тоже совершенно незнакомого. – Какого… ты меня облевала, сука?! Я тя щас… Ой, ё!
Это он Алюшу разглядел. И выражение лица, на котором испуг и отвращение с визгом отнимали друг у друга пальму первенства, мадемуазель Кругликовой не понравилось. Совсем.
А когда Альбине Кругликовой что-то не нравится, она сообщает об этом сразу. Причем доступным народу языком, которым девица (ха!) владела в совершенстве.
А если слова оказываются недостаточно убедительными, в качестве дополнительных аргументов Алюша применяет пинки, пендели, затрещины и зуботычины. Что, учитывая отнюдь не хрупкое телосложение, сороковой размер ноги и внушительные ладошки с пальчиками двадцать второго размера, окончательно убеждает собеседника, насколько он (она) был не прав.
И даже способное вогнать неподготовленного человека в транс зрелище здоровенной голой фурии, чьи силиконовые груди во время разборки напоминают свихнувшихся медуз, не мешает мадемуазель Кругликовой учить всяких недопырков жизни.
Что? Она только что всю ночь протрахалась с этими недопырками? И что с того? Это еще не повод терпеть их наглые выходки и особенно – реакцию на нее, Альбину! Вот если бы они попытались доставить гостеприимной хозяйке утреннее удовольствие, чтобы хоть немного облегчить отходняк, тогда все было бы чики-пуки. Может, даже денежку какую получили за старание. И завтраком накормили бы их.
Так нет же, одна блюет при виде недавней партнерши по траху, а второй рожу кривит!
В общем, через десять минут исцарапанные и избитые любовники были выброшены за дверь в том же виде, в каком проснулись. А еще через пять минут к ним прибыли их шмотки, подвергшиеся не меньшему надругательству. Мало того, что их порвали и искромсали ножницами, так еще ими и блевоту вытирали, похоже!
Понятно, что и парень, и девица попытались оказать сопротивление, но куда этим хилым завсегдатаям ночных клубов против здоровенной разъяренной бабищи из тех, что во времена Некрасова коней на скаку останавливали.
Когда Альбина только заселилась в купленный заботливым папенькой пентхауз в элитном жилом комплексе, от соседей начали поступать жалобы, почти каждую ночь вызывался наряд милиции, все это Степану Петровичу в конце концов надоело, и он в темпе провел ремонт, обеспечив квартире дочери звукоизоляцию ночного клуба. И не только самой квартире, но и тамбуру, ведущему на лестничную клетку и к лифтам.
Так что теперь визги, крики, отборный мат, грохот и стук – обычное, между прочим, завершение очередной оргии – соседей больше не беспокоили. Как и звуки самой оргии, что бы ни вытворяла Альбина со товарищи.
Вышвырнутая парочка еще какое-то время колготилась под дверью, выкрикивая угрозы и оскорбления. Но негостеприимная хозяйка их не слышала, она отмокала в ванной.
Однако ни ванна с ароматной морской солью, ни «Алказельцер» не помогли, состояние по-прежнему было хреновым. Голова раскалывалась, мутило и штормило на девять баллов.
«А говорят, что при беременности так девять месяцев продолжается. Да ну ее на…, эту беременность! Я спиногрызов терпеть не могу, при одном виде этих вечно срущихся уродцев тошнить начинает. Но это бы ладно, нанять кучу нянек, и проблема решена. Но как быть с девятью месяцами вынашивания? А папаньке на все плевать, ему, видите ли, нужен внук, в крайнем случае – внучка. Наследник, продолжатель рода Кругликовых! Тоже мне, род! Все предки, что со стороны матери, что со стороны папаньки, всю жизнь в земле проковырялись, деревня лапотная. Папанька первый из всей своей родни из навоза вырвался, в Институт нефти и газа поступил, причем сам. Голова у Степана Петровича варит, что есть то есть».
И женился грамотно, на засидевшейся в девках дочке председателя далекого сибирского колхоза, на землях которого геологи нашли нехилое нефтяное месторождение. Да, мамашка у нас не красавица, именно в нее у дочки носяра занимал пол-лица, за что Алю в школе дразнили Руль-бабой. И телосложением, и широкой костью Альбина тоже пошла в мать. А еще, к папанькиному огромному сожалению, полным отсутствием каких-либо способностей. Мамашка школу вообще со справкой окончила, и че? Зато слушается мужа беспрекословно, скандалов не закатывает, на всех папанькиных баб внимания не обращает. И ей, Альбине, мозги не… в отличие от папули.
Чего только он не делал, чтобы хоть как-то впихнуть в дочкину голову минимальный объем знаний! Менял школы, нанимал репетиторов, орал, топал ногами, пытался применить и кнут и пряник. А когда обнаружилось, что Алюша еще и похотлива, словно мартовская кошка, с пятого класса спит с любым, кто согласится, Степан Петрович отправил наследницу в частный закрытый пансион для девочек в Швейцарию. Тоже выбрал местечко, ага.
Правда, определенный багаж знаний Альбина там приобрела. Причем не только научных. Но и тех нахваталась по ходу, даже немного немецкий с французским освоила.
Сначала папаша думал продолжить образование дочери за границей, но после некоторых, мягко говоря, не подлежащих широкой огласке событий в срочном порядке забрал Альбину домой, в Москву.
Здесь проще было разгребать кучи дерьма, с завидным постоянством организовываемые единственной наследницей.
Альбина знала, что отец давно уже махнул на нее рукой, сделав ставку на будущего внука, которого собирался растить сам. Раз уж так получилось, что других детей, кроме Альбины, не родилось (а байстрюков на стороне Кругликов плодить не собирался).