– Это было круто, – сказал Дима, и я, обезоруженная его словами, ничего не смогла ответить.
***
Без оружия я чувствовал себя беспомощным, почти приговорённым к смерти. Хотелось схватиться хоть за дубинку, лишь бы не торчать посреди брошеного города с голыми руками. Больше всего не хватало револьвера: надёжного старого друга, способного спасти твою жизнь ценой чужой. Или, ещё лучше, винтовки, чтобы, когда кончатся патроны, пустить в ход штык. Мечты, мечты…
Задание мне досталось паршивое, хуже, чем обычно. Я подёргал привязанными к столбу руками и тоскливо вздохнул. Долго ещё ждать-то? Так раньше от холода окочурюсь, чем от пуль. Я напряжённо осмотрел разрушенные, превратившиеся в руины дома. В этот раз отряд отступал в особой спешке, а вернее сказать, бежал. И всё же время привязать меня здесь нашли. Миссия была опасная, почти безнадежная, вот и припрягли штрафника – меня. Репутация всё решает. Моя оказалась хуже, чем у других, так что если умру, вряд ли штаб расстроится.
В паре улиц от меня послышались тяжёлые, уверенные шаги солдат, явившихся грабить проигравших. Я невольно дёрнулся и зашипел от боли в боку. Рану-то мне настоящую оставили, для достоверности. Мерзавцы.
Сначала показался один солдат: ещё молодой, неопытный, в ненавистной глазам вражеской форме. Увидев меня, тут же вскинул оружие и взял на прицел. Я обречённо уронил голову на грудь, замер без движения. Пару секунд ничего не происходило.
– Командир! Посмотрите, кого я нашёл.
В сердце затеплилась слабая надежда. Неужели сработает? С трудом верилось.
Судя по быстрым чётким шагам, командир и впрямь решил посмотреть. Голову я поднимать не стал, наоборот прикрыл глаза, делая вид, что теряю сознание. Внутри всё дрожало от напряжения. Что они решат? Пристрелят как щенка, или же…
– Почему его не забрали при отступлении? – отрывисто произнёс властный голос, явно принадлежавший командиру.
Риторический вопрос, больше похожий на рассуждение вслух, повис в воздухе. Вокруг звучали всё новые шаги, обступая меня со всех сторон. Я еле сдерживался, чтобы не выдать внутреннюю дрожь.
– Рана не смертельная, мог бежать со всеми. – Снова командир. – Зачем его привязали?
– Хотели убить? – предположил кто-то угрюмо.
– Хотели б убить – расстреляли. Быстрее. Или убивать своих негуманно? – командир сухо, лающе рассмеялся.
Смех оборвался через секунду.
– Прикажете расстрелять? – спросили рядом.
Я чуть не пропустил вздох.
– Нет, – отрезал командир. Отошёл. – Проверьте карманы и тащите к офицеру. Он может быть полезен.
Волна облегчения прокатилась по телу, и я немного расслабился. Кто бы мог подумать – меня действительно берут в плен! Получилось! Если выживу, сделаю всё, чтобы больше не участвовать в операциях, основанных на везении. Меня отвязали от столба, чьи-то руки грубо обыскали тело. Я застонал для виду.
– А ну тихо, – прошипели на ухо. – Скажи спасибо, что жив остался.
«Спасибо», – мысленно согласился я.
…Когда я узнал, что задача – попасть в плен и таким образом проникнуть в секретный штаб врага, то не поверил своим ушам. В плане было полно дыр, и держался он исключительно на надежде. Но ничего другого нам не оставалось. Войска терпели поражение раз за разом, особенно в этом регионе. Ничего не помогало; местный офицер был слишком умен и опытен, чтобы победить его честно. Не удалось найти ни одного слабого места или просчёта в его тактике. Раз за разом мы теряли земли. Людей. Самое главное – мы теряли честь. На нашей территории война приобретала сходство с избиением младенцев, и центральному штабу это очень не нравилось. Дополнительных сил, чтобы перебросить сюда, не было, вот и пришлось брать хитростью: подсовывать врагу меня. Этакий жест отчаяния.
Из верёвок, плотно прикручивающих тело к столбу, меня переместили во вражеский штаб. Рану всё же промыли. Надев наручники, два солдата провели меня по сумрачному коридору и, откинув люк, швырнули в некое подобие погреба. Я упал, ударившись локтём.
– Подождёшь здесь, – с усмешкой сказал командир, рассматривая меня сквозь проём. – Офицер поговорит с тобой, когда освободится.
И, будто ставя точку в подписанном приговоре, солдафон захлопнул люк. Я очутился в кромешной темноте.
Ругнувшись, с усилием поднялся. Прекрасно. Меня не убили сразу, зато заперли в штабе, даже не приспособленном для содержания пленных. В ближайшее время начнётся допрос, от которого зависит, останусь ли я в живых. Но допрос волновал меня в последнюю очередь: нужно было скорее выбираться. Стоит мне задержаться, и погибну вместе со всеми. Я поморщился, прикоснулся к бедру. Последовавшее за этим неприятное ощущение только напомнило, что времени не осталось. Обратный отсчёт запущен, и я должен исчезнуть раньше, чем начнётся бойня.
Пошевелил руками. Наручники звякнули в темноте. Я прищурился, пытаясь хоть что-то разглядеть. Бесполезно. Без света, со скованными руками, запертым люком и наверняка выставленной стражей сбежать не представлялось возможным. И всё же я должен был это сделать.
Присев, я поднёс кисти к сапогу и на ощупь ухватил торчащий из подошвы кусочек металла. Потянул вбок, вытаскивая. В пальцах остался тонкий металлический штырь. Закусив губу, я вывернул ладонь, пытаясь засунуть один конец в замок наручников. Зашипел, с размаху ткнув в кожу. Что ж, никто не обещал, что будет легко. Со второго раза попал в отверстие. Не веря своей удаче, начал скрестись внутри, пытаясь вскрыть замок. Вывернутая кисть ныла. Стиснув зубы, я продолжал ковырять. Наконец наручники щёлкнули и открылись. Я выдохнул, сдерживая радостный возглас, и осторожно высвободил руки. Есть. На один шаг ближе к свободе.
– Где он там? – послышался снаружи нетерпеливый оклик. – Офицер хочет посмотреть на пленника.
Я замер, прислушиваясь. Над головой раздался звук приближающихся шагов. Ругнувшись, я схватил наручники и принялся снова надевать их на запястья. В темноте они то и дело выскальзывали из пальцев. Шаги слышались всё ближе. Я просунул ладонь в одно из колец, случайно дёрнулся… Наручники с грохотом упали на выстеленный металлом пол.
– Чёрт, чёрт, чёрт, – зашептал я, присаживаясь и шаря вокруг.
– Да что там происходит?! – послышался снаружи разгневанный крик командира.
В люке заворочался ключ. Нащупав наконец наручники, я судорожно защёлкнул их на одном запястье. Неловко шевельнулся, и отмычка улетела в сторону. Чуть не взвыв от досады, я просунул вторую руку в металл.
Крышка люка упала вниз, бросая свет на мою фигуру. Командир заглянул внутрь, выискивая меня взглядом.
– Эй, ты! Что здесь громыхнуло только что?
Я медленно, с заметным усилием поднялся с пола и потёр бок. Сердце колотилось в груди как бешеное.
– Я. Упал, товарищ командир.
Тот подозрительно осмотрел моё слабенькое, дрожащее тело и скривился. Лицо вояки исказила презрительная усмешка.
– Кости что ли твои о пол ударились? Вставай и пошли. Офицер ждёт тебя.
Я покорно подошёл к люку, изо всех сил скрывая досаду. Схватив под руки, меня вытянули наружу и поставили перед командиром. Тот, коротко хмыкнул. Остальные конвоиры выстроились по бокам от меня, подталкивая вперёд стволами. Я пошёл, держа снова скованные руки перед собой. Пленённый, без отмычки и почти без времени на спасение. Чтоб этот мир в пламени вместе со мной погорел!
В комнату офицера меня буквально втолкнули. Я ввалился внутрь, балансируя, чтобы не упасть. Сейчас начнётся допрос. Придётся включить всю фантазию и убедить их, что я ценный язык. Неплохо б ещё сделать вид, что напуган и готов всё выложить, а потом потерять сознание, якобы от раны. Если всё провернуть как надо – и если повезёт, – отправят на лечение. Тогда и сбегу. План придумаю на ходу – что ж сделаешь.
Следом вошли два солдата и встали у двери. Та захлопнулась, ударив звуком по нервам. Воцарилась тишина. Офицер стоял у узкого зарешеченного окна, заложив руки за спину. При тусклом свете комнаты его фигура едва обрисовывалась в полумраке. Я молча ждал; тревога, не имевшая ничего общего с пленом и побегом, копошилась внутри. Кто он такой? Человек, который так упорно душил наше сопротивление, точно пёс, вцепившийся в горло. Его смерть решила бы многое. Как жаль, что у меня нет оружия.
Закашлявшись, офицер наконец обернулся и отошёл от окна. Приблизился, позволяя свету от лампы упасть на лицо. Его глаза удивлённо расширились. Офицер оказался относительно молодым мужчиной со шрамом на щеке и пронзительными зелёными глазами. Мужественное лицо, ямочка на подбородке, «умные» морщинки на лбу. Подходящая внешность для офицера.
Я усмехнулся, глядя, как он стремительно бледнеет. Ну здравствуй. Как давно мы уже не виделись? С прошлой жизни, не так ли? Я снова успел забыть, что моя судьбе мне не принадлежит. Как и тебе твоя, принц…
Значит, мы и правда погорим сегодня вместе. Наше спасение от нас не зависит. У нас вообще нет спасения.
Офицер помолчал, разглядывая меня. Я не торопился говорить первым. Зачем?
– Отведите его обратно, – наконец сказал он. – Допрошу позже.
Я почти почувствовал, как солдаты за спиной переглядываются. Не в стиле их офицера так резко менять решение. Но на то они и солдаты, чтобы подчиняться приказам. Повинуясь им и его обречённому взгляду, я вышел обратно в коридор.
На войне должно быть не так обидно умирать, как в комнатах дворца. Хотя, как по мне, в любой ситуации обидно.
Вернувшись в погреб, я дождался, пока запрут люк, и кинулся туда, где, как показалось, лежала отмычка. Ну уж нет! В отличие от него я знал, как мы должны погибнуть, и собирался сделать всё, чтобы этого избежать. Я просто так не сдамся! Металлический штырёк упорно не находился, и я рыскал по полу, ощупывая каждый сантиметр. Не мог он улететь далеко! Наконец мне повезло – руку царапнуло. Я схватил отмычку и принялся по новой ковыряться в замке. Во второй раз взлом дался легче, и через пару минут наручники поддались. Подхватив их на лету, аккуратно опустил на пол. Что дальше? Вытянувшись во весь рост, я перехватил отмычку поудобнее и принялся искать крышку люка. Руки шарили по потолку, еле доставая. Люк должен был быть рядом, но пальцы упорно нащупывали лишь сплошные доски. Приходилось периодически опускать руки и разминать затёкшую шею. Мне казалось, что я чувствую, как утекает отданное мне время, будто стоял в стеклянной колбе часов, и песок тёк прямо сквозь пальцы, тихо осыпаясь на ноги, подбираясь к животу, захлёстывая грудь. Наконец ноготь зацепился за щель, и я, затаив дыхание, нащупал квадрат люка. Пробежался подушечками по его поверхности. Раздражённо выдохнул сквозь зубы. С этой стороны скважины не было. Взломать лю