— Я не могу поступить в институт.
Хозяин дачи хотел было еще дальше откинуться на стуле, но дальше было некуда. Стул встал на дыбы. Непроницаемая физиономия опасно ожила.
— Откуда ты знаешь, что я работаю в институте? — почти беззвучно зашипел очкастый.
Лежащий не видел всех этих внезапных изменений, он смотрел в потолок. Он не слышал того, что произносил тонкогубый злой рот хозяина, потому что продолжал говорить. А говоря, он глох от гула собственного голоса.
— Я не могу сдать экзамены. Я очень много читал, но ничего не могу запомнить как следует. Мне еще мама говорила, чтобы я даже не пробовал, только время терять да травмировать психику.
Очкастый уже сообразил, что испугался, пожалуй, напрасно, и вернулся в прежнее состояние вместе со стулом. Более того, он наклонился к лежащему.
— Понимаю, понимаю, лучшим способом для тебя, чтобы получить спальное место в Москве, было бы поступить в институт. Но ты неспособен, из-за своего идиотизма, да?
— Вы все понимаете.
— Будем надеяться, что так. А почему бы тебе не снять квартиру. На полтора месяца.
— У меня нет денег.
— Совсем?
— Только те, что я выиграл у вашего парня на вокзале. Но я их тут же отдал.
— А на работу?
— На работу? — с искренним удивлением переспросил Никита.
— Ну да, на нее, на родимую.
— Так я же и хотел. Я попросил, чтобы меня познакомили с тем, кто принимает на работу.
— Вот оно что. А на стройку, или… — хозяин дачи запнулся, не зная, как продолжить мысль, ничего больше в голову не приходило. К тому же он и насчет «стройки» стал сомневаться — реально ли явно дебиловатому парню из Калинова подыскать себе место на каком-нибудь столичном строительстве. Никита прервал его абсолютно ненужные размышления следующим заявлением:
— Я ничего строить не умею. И мне нужно достаточно денег. И вовремя.
У очкастого слегка выдвинулась вперед верхняя губа, так у него выражалось сильнейшее веселье, почти хохот.
— А сколько это — достаточно?
— У каждого свое достаточно. Но у всех больше, чем мало.
— Анаксагор, блин, — содрогнулся от смеха халат, — ну, с этим более-менее понятно. А что значит вовремя?
— Я же говорил, не раньше, чем через месяц, а дальше — неизвестно.
Халат встал и вальяжно прошелся вдоль кровати. Лежащему ходящий показался гигантом, по крайней мере интеллектуальным.
— Что ж, если сдуть бред, который ты тут нес, на донышке остается следующее. Тебе нужны деньги. Я дам тебе возможность их заработать.
— Дайте, пожалуйста.
Верхняя губа говорящего опять весело задвигалась. Он откровенно развлекался. При этом накапливание подозрения по поводу этого типа шло своим чередом.
— Я смотрю, у тебя кулаки ничего так, да? Достаточные.
— Только голова гудит. И мутит сильно. А драться я могу. А голова пройдет.
— Голова твоя меня не интересует.
— Я вам верю.
10
Чувствовалось, что шофер его боится. Никита хотел было сказать ему, что зла на него за тот удар по затылку не держит, но не сказал, потому что был не уверен, так ли это на самом деле.
Машина остановилась возле панельной девятиэтажки, неподалеку от гостиницы «Космос».
Молча поднялись на шестой этаж, молча вошли в обыкновенную трехкомнатную квартиру, обставленную в меру обшарпанной мебелью. Чувствовалось, что в квартире кто-то есть.
— Здесь, — сказал шофер Сережа, — здесь ты будешь жить и работать.
Он показал Никите его комнату. По всей видимости, она служила в этой квартире спальней. Почти вся она была занята широченной кроватью. Трех-четырех-спальной.
— Зачем? — спросил Никита, и Сережа его понял.
— Иногда кое-кто из ребят остается переночевать. Но редко, так что можешь считать себя тут хозяином.
Самая большая комната, куда они проследовали после осмотра спальни, была обставлена немного необычно: четыре разнокалиберных дивана, посередине трехногий журнальный столик, рядом кресло. В кресле дремала, укрывшись пледом, белобрысая девица.
— Это Нина, — объяснил шофер, — она диспетчер, самая после меня тут главная.
«Диспетчер» продрала глаза.
— Он поживет здесь, — сказал Сережа, — его зовут Никита. Теперь инструктаж. Садись.
Новый жилец сел на один из диванов. По сторонам он не оглядывался, то ли рассмотрел все первым взглядом, то ли не заинтересовался обстановкою.
— Я теперь твой начальник, — начал свой инструктаж шофер, — зовут меня Сережа.
— Я знаю.
— Откуда? Нас никто не знакомил.
— Я слышал, как тебя звали на даче.
Сережа усмехнулся, было видно, что впечатлен он проницательностью своего нового подчиненного не очень.
Никита потрогал шишку на затылке.
Шофер снова усмехнулся.
— Это было необходимо. Мы проверяли, не подсадной ли ты.
— Я знаю, что необходимо.
— Вот и хорошо. Теперь о деле. Часа через полтора сюда начнут собираться. В нашей конюшне мало профессионалок. Основной контингент — те, кто подрабатывает в свободный вечер. Многие замужем. Отсюда главная трудность — ничего нельзя планировать с большой точностью. Сегодня муж нажрался — она свободна, а завтра муж опять пьян, но у нее месячные.
— Это у кого?
— Это я к примеру. Но это тебя не должно волновать, графиками ты заниматься не должен. Вон видишь, рядом с телефоном на столике лежит журнал.
Никита посмотрел: замызганная бухгалтерская книга, заложенная шариковой ручкой.
— Там они все перечислены. Кто не может выйти, звонит, предупреждает. Очередность устанавливает Нина или ее сменщица — Магда. Кроме того, там у девчонок свои счеты, мы стараемся не вмешиваться.
— Мои обязанности?
— Твои обязанности: садишься в машину… У тебя, кстати, есть права?
— Нет.
— Ну, все равно, тебя и так одного отпускать не велено. Итак, садишься в машину с кем-нибудь из ребят. Они тоже появятся часа через полтора. Кое-кто сидит дома на телефоне и ждет от нас звонка. С одним из них, или с несколькими, когда большая группа заказана. Поднимаешься в квартиру, осматриваешь ее. Надо убедиться, что девчонкам ничего особенного не угрожает.
— Что значит особенного?
— Тут уж сам ориентируйся. Жизнь многообразна, всего не предусмотришь. Отправляем мы их не на утренник в детсад. Это с одной стороны. С другой, если ты видишь там обкуренных ублюдков с окровавленными топорами… понятно?
Никита задумчиво кивнул. Кажется, про окровавленные топоры он понял буквально.
— Еще один деликатный вопрос — извращенцы.
— Извращенцы?
— Да, тут сложно. Как правило, это люди тихие. Бывают такие, что просто приглашают девушку для беседы, по душам побазарить. Кто-то любит, чтобы его плеткой вначале похлестали. Тут все индивидуально. Договариваться надо. Работа у тебя будет, парень, творческая, так сказать. Сначала, правда, будет на кого равняться, поставлю я тебя с Борьком.
Нина хихикнула под своим пледом.
— Сходи лучше кофе свари, — сказал Сережа и снова повернулся к Никите, — это мастер своего дела, перенимай его опыт. Так, когда ты убедился, что все готово к работе, ты что делаешь?
— Запускаю… работниц.
— Сначала получаешь деньги. Всю сумму, не половину или три четверти. Садишься в машину и ждешь окончания сеанса. Вот, собственно, и все. Остальное в процессе.
— Понятно.
— Да, теперь несколько советов. Старайся ни с кем из девчонок не заводить какие-то… отношения. По-приятельски трахнуться и все такое. Особенно не рекомендуется химичить с выручкой. Мол, вызов оказался ложный, а сами банкноты поделили. Обычно такие вещи очень быстро открываются и бывает неприятно.
Никита кивал в ответ.
— И, — Сережа щелкнул себя пальцем по кадыку, — это не советую. Пить на работе, — это пить вместо работы.
— Не употребляю.
— Обнадеживает. Теперь последний совет, советую моим прежним советам следовать.
Никита не успел ни ответить, ни промолчать. Раздался звонок в дверь. Сергей встал, вышел в прихожую и кого-то впустил в квартиру. Не кого-то, а молодую, высокую довольно девицу в легком клетчатом платье, с сумочкой на сгибе загорелого локтя и очень намакияженную. Девица была привлекательная, но что-то в ней явно было не в порядке. Так сразу и не скажешь, что именно.
— Знакомься, — сказал Сережа Никите, — это Лариса. Одна из наших звезд.
Лариса подчеркнуто увидела незнакомого мужчину. Подошла к нему слегка так покачиваясь. Протянула гибкую руку вместе с вопросом.
— Никита?
— Да, — сказал Никита, выставляя свою мускулистую лапу. Он понимал, что «звезда» хочет произвести на него впечатление, но не мог решить, для чего это ей нужно. Общительный человек должен был ей подыграть как-нибудь, но ему было лень думать, как именно.
Лариса, мягко ставя ноги, обогнула стоящую посреди комнаты стриженую башню, косясь на нее с кокетливой серьезностью.
— У нас никогда не было Никит. Вот вы, значит, какие.
Никита повернулся к Сереже и спросил:
— Это она заводит «отношения» со мною?
Тот хмыкнул.
— Что-то вроде того.
11
Через две недели бывший житель Калинова уже кое-чего достиг на сутенерской ниве. И повидал. И напарники и «работницы» относились к нему с уважением. Во-первых, потому, что поняли — на него можно положиться в сложной ситуации. Когда надо было драться, по раскладу обстоятельств, дрался. Один на один, один против двоих, и даже один против одного человека и одной собаки.
Работал он чаще всего с двумя бывшими офицерами, похожими, как братья. Одного звали Андрей, а другого Дима. Ребята были веселые, бойкие, циничные. Вначале они показались ему неплохими мужиками, но сближаться он с ними не стал, и потому не выяснил, так ли это на самом деле. Как они относились к нему, понять было трудно, да он и не старался. Один недостаток они за ним числили, причем сказали ему об этом открыто — с ним было скучно пить. Он не обиделся, просто пить с ними перестал, после окончания смены тут же покидал их компанию и шел спать.