Ленора вытерла лоб:
— Считай это маскировкой. Совет магов должен видеть тебя невинной нимфой, а Ювеналия — старым садистом, коим он, собственно, и является.
— И как я буду во всём этом великолепии проходить их испытания? — пытаясь сообразить, куда здесь можно вдохнуть, Пижма прижала ладони к животу. Упражнения на пресс всегда забавляли её лёгкостью, но стоило признать, что настолько плоским он ещё не был. А и чёрт с ними! Если умрёт, то хотя бы красивой!
— Нам в этом случае будет очень тебя не хватать, — подтвердила опасения Ленора. — Можешь утешиться тем, что, если ты погибнешь у всех на глазах, репутация председателя будет окончательно загублена. Гм… А знаешь, может тебе и правда безвременно почить?
— Не смешно.
— А я шутила?
— А разве нет?
Ленора похлопала ресницами и профессионально пригладила торчащие в разные стороны пряди.
— О, нет. С этим даже я не могу ничего сделать. Ничего, добавит тебе обаяния. Это такая штука, которую женщины используют, чтобы сражать мужчин.
— Как кастет?
— Да, эффект примерно тот же, — согласилась госпожа Ангуссон. — Кстати насчёт этого. Как там Леонард?
— Мы почти готовы! — послышался из гардеробной смущённый чавк дяди Сэма.
Ленора закатила глаза и без предупреждения распахнула дверь, чтобы застать врасплох не приблизившихся к готовности ни на йоту мужчин. Они сидели на полу, низко склонившись над шахматной доской, построив вокруг бастион из несметного количества якобы отвергнутых нарядов. Беспрекословно приняв капитуляцию, Лео дважды стукнул конём о поле, не отводя от матери настороженного взгляда:
— Шах и мат, — прошептал он.
— Вижу, — Сэм быстро-быстро запихал в рот остатки пирожного и вытер испачканные глазурью руки о рукав ближайшего камзола из сукна тончайшей выделки.
Дракониха терпеливо медленно выдохнула и с неуловимой тенью угрозы сообщила:
— Я сейчас закрою дверь и спущусь вниз, где мы с Пижмой выпьем по бокалу вину.
— Кх-кх, — напомнила о себе агент.
— По два бокала вина, — исправилась Ленора. — И, если к этому моменту на вас обоих не будут красоваться идеально подходящие к нашим туалетам наряды, вы очень об этом пожалеете.
— Пожалеем? — скептически уточнил у сына господин Ангуссон.
— Однозначно, — подтвердил тот.
— Конечно, любимая!
Недоверчивое фырканье дало понять, что Ленора не верит ни единому их слову, но со скандалом, так и быть, повременит.
Если кто-то всё ещё наивно полагает, что женщины собираются слишком долго, он просто никогда не ждал, пока успеют прихорошиться мужчины. По крайней мере, женская половина дома успела приговорить не один и даже не два бокала (исключительно для поднятия боевого духа!), а целую бутылку («Всё равно же в дороге протрезвеем»). Ленора, скрывая беспокойство, травила байки про членов совета магов, с которыми им предстояло встретиться, и объясняла, что главное во всех предложенных испытаниях — стальные яй… уверенность.
— Ничего серьёзного тебе не грозит, не волнуйся. Отправить девчонку без магических способностей в бой ума ни у кого не хватит. Скорее всего. Отведут тебя к древу, но ты же смелая девочка, верно?
— Уже не уверена, — осторожно ответила Пижма.
— О, не будь так строга к себе, — женщина четвёртый раз отняла от губ так и не раскуренную трубку, что могло говорить лишь об одном: сама она была в ужасе. — Если уж Ювеналий так жаждет следовать букве закона, он должен отправить с тобой Леонарда, а сын, хоть и наивен, как ребёнок, невероятно упрям. Он вытащит обоих, если ты не сможешь. К тому же, древо — не люди. Оно не причинит вам вреда или боли.
— Но вы его боитесь?
Ленора стукнула трубкой по пепельнице, выбивая содержимое, удивлённо колупнула пальцем табак, оказавшийся почему-то на месте пепла, и вновь открыла кисет.
— Бояться не стыдно.
— То есть, да?
— То есть, поосторожнее в предположениях, — оскорбилась Ленора. — Древо пронизывает миры. Оно фактически наше единственное живое божество. Правда, божество ослабевшее, вынужденное служить магам. Когда-то оно воплощало магию, когда-то оно создало этот мир на своих ветвях. Когда-то очень давно. Но не слушай глупые байки! Милочка, помни об одном: тебя доставили сюда с его помощью, и оно же может отправить обратно. Если захочет. Или если захочешь ты.
По гладкой поверхности вина пошли круги, когда девушка отставила его. Нет, вкус напитка оставался всё таким же идеально терпким и лёгким, но внезапно показалось, что сегодня стоит обойтись без него. Солнце пока не думало клониться к закату, но золотистый лучик не обжигающей, а теплой нитью протянулся от задёрнутых, чтобы не слепило, занавесок через крепкие руки девушки к тонким аристократическим запястьям Леноры, отразился в бокале, упав на стол кусочком радуги, и заскакал кляксами света по ступенькам на второй этаж. Туда, откуда вот-вот должен был появиться худой растрёпанный мужчина с огромными наивными глазами.
Ждать его было страшно. Неизвестность томила и сжимала грудь куда сильнее корсета.
— Зачем мне этого хотеть? В Лимбе мне нравится. И дела кое-какие остались, — Пижма сцепила задрожавшие от напряжения пальцы.
Кинутый на лестницу взгляд казался незаметным, но провести Ленору пытались куда более талантливые лгуны. Она поджала губы, чтобы не ухмыльнуться:
— Тогда думай о них. О делах, которые у тебя остались. Это якорь, он удержит, не даст Земле затянуть тебя обратно. Уверена, ты справишься. Когда почувствуешь, что возвращаешься, сделай вот что…
Довольная, как мышь, которой удалось тайком нагадить в хозяйскую муку, Ленора цапнула под руку спустившегося наконец мужа, недовольно оценила его внешний вид и прямо пальцами причесала спутавшуюся бороду:
— Мог бы и побриться.
Дядя Сэм с наслаждением почесал подбородок, вновь возвращаясь в образ бунтаря в приличном платье.
— Не мог, — с достоинством сообщил он.
— Почему же? Есть некое достойное объяснение?
— А то! — Сэм приподнял голову, чтобы супруга лучше рассмотрела заросли. — Мне её жалко.
— Убедительно, — Ленора кивнула, как бы соглашаясь, а потом цепко ухватила мужа за бороду и силой потащила обратно на второй этаж. — Отправляйтесь вперёд, — велела она Леонарду. — Мы возьмём второй экипаж, как только уладим дело.
Дядя Сэм трепыхался, как пойманная на крючок рыба, Леноре не хватало только дьявольского смеха для полного погружения в образ. Купившись на забрезжившую надежду чуть ослабить корсет, Пижма не решилась спорить и отказываться оставаться с Лео наедине, в небольшом экипаже, в полумраке… Ладно! Если всю дорогу смотреть в окно и не обращать внимание на то, как чертовски идёт ему эта сапфировая туника, ничего плохого не случится.
Но плохое, как известно, умеет ждать и подкрадываться в самый неподходящий момент, поэтому и карета оказалась, хоть и аляповато украшенная, но двухместная и очень тесная (специально, что ли, Ленора им такую выдала?!), и платье узким настолько, что падать в обморок, как кисейная барышня, уже не казалось зазорным, и проклятый дракон пах ромашкой не меньше, а может и больше, чем обычно.
— Ты в порядке? Глубоко дышишь, — забеспокоился Лео, краснея, как мальчишка, но упорно делая вид, что смотрит на лицо девушки, а не на те её части, что провокационно выпрыгивали из декольте. — И испарина на лбу.
— Душно, — кратко пояснила Пижма, жалея, что коляска отъехала слишком далеко для того, чтобы вернуться, переодеться, а лучше запереться в комнате и от досады кусать губы и разбивать костяшки кулаков о стены.
Дракон коснулся её щеки прохладной ладонью:
— Ты вся горишь!
— Да я вообще горячая женщина, — отшутилась агент.
— Нет, правда. Не заболела?
Его пальцы скользнули ниже, нащупывая жилку на шее, и та ожидаемо сумасшедше заколотилась.
Пижма прошипела, шлёпая его по ладони:
— Руки убери!
— Прости, не хотел… Ой!
Экипаж угодил колесом в ямку и подпрыгнул, выбираясь. Пижму вышвырнуло с места аккурат на дракона, перечеркнув все попытки отсесть подальше, не касаться его плечом, не видеть бледной шеи с проступающими синеватыми венами и желательно не дышать одним воздухом.
— Дороги — проблема всех миров без исключения, — шёпотом выдохнул он ей в лицо, не отрывая взгляда. Леонард осторожно, не уверенный, что поступает верно, убрал со лба девушки мешающую прядь, и сам не поняв, как, притянул её за талию ещё ближе.
— Руки бы им пообламывать, — так же шёпотом согласилась Пижма, больше всего на свете надеясь, что таких ямок впереди ещё очень-очень много.
К первой руке присоединилась вторая, очерчивая талию, прокладывая уверенный путь выше вдоль позвоночника, изучая многочисленные переплетения узелков корсета, мешающего сейчас обоим сильнее, чем собственное эго.
Пальцы замерли на границе шнуровки. Пижма закусила губу, но так и не произнесла ничего вслух.
— Как ты жива ещё?! — воскликнул Лео, с неожиданной сноровкой опрокидывая девушку на сиденье кверху спиной.
Пижма недоуменно изогнула шею:
— Не поняла?
— Мама корсет шнуровала?
— Эм… Ну да.
— Я знал, что она хочет тебя убить! Дай сюда.
Ловкими движениями, без малейшего эротического подтекста он подцепил и распустил завязки. Ох, не так Пижма себе это представляла, совсем не так… А потом просто выпустил её из объятий и, положив ногу на ногу, скрестил руки на груди.
— Если очень хотел меня раздеть, сказал бы сразу, — отвернулась она к окошку, наконец-то дыша полной грудью.
— Зато так ты это запомнила, — отвернулся к противоположному Леонард.
Глава 10. Плохое впечатление
Опираться на предложенный локоть Леонарда казалось Пижме унизительным лишь до того момента, пока она не переступила порог имения. Нет, о роскошно украшенных залах и картинах, столь же дорогих, сколь и безвкусных, она помнила. В одном из этих помещений её пытались нанять, во втором — судить; в третьем, куда менее пафосном, зато более колоритном, — запытать до смерти. Теперь же помимо драгоценных камней и начищенных до блеска завитков драгоценных металлов, кои в изобилии украшали стены, перила, дверные ручки и, кажется, даже крылья в ужасе мечущейся под потолком мухи, ко