Раз, два, три, четыре.
Умыть, одеть, собрать, отвезти.
Пять, шесть, семь, восемь.
Закупить, притащить, убрать, разложить.
Девять, десять, одиннадцать, двенадцать.
Добежать, извиниться, отработать, забрать.
Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…
День за днём, раз за разом.
У неё замечательная умная дочь, неплохой бывший, ни разу не забывший про алименты, приличные отношения с родителями и гиперзаботливая мама.
Паршивая работа, маленькая квартира, лишний вес и синяки под глазами.
К своим пока-ещё-не-совсем-тридцать она успела сделать всё, что должна сделать женщина. И свадьба была всему двору на зависть, и каравай. И даже белое платье, которое она до сих пор невесть зачем хранит в шкафу, хотя вряд ли уже когда-то влезет в него хотя бы ради того, чтобы потешить своё эго. Бывший помог выплатить ипотеку, мама раз в месяц забирает внучку на выходные и даёт отдохнуть. Правда женщина никому не говорит, что уже полгода использует это время чтобы жрать заказанную пиццу и смотреть сериалы про настоящие приключения.
Она почти молода.
Почти хороша собой.
Почти счастлива.
Почти…
Но иногда по ночам ей снятся кошмары. И почему-то эти кошмары не пугают и не заставляют просыпаться в холодном поту. Нет! Они будоражат кровь и заставляют метаться по кровати в странном возбуждении.
В этих снах никто не называет её настоящего имени; лишь прозвище — Пижма.
— Я повторяю вам, что более чем уверен в злокозненных намерениях иномирянки! — Ювеналий, устроившийся во главе стола большого зала совещаний, явно чувствовал себя выше всех присутствующих. Что ему другие члены совета магов? Мелкие сошли! Крошечное препятствие!
— А я повторяю, что ваша неприязнь к моей невестке начинает вызывать подозрения, — спокойно отвечала Ленора, пристроившаяся вместе с остальными гостями вдоль стенки.
Технически в зале полагалось находиться лишь избранной пятёрке и обвиняемой. Выгнать полагалось даже Леонарда, ведь он либо замешан, либо околдован, и уж точно не рисоваться перед многочисленными гостями, с жадным вниманием прислушивающимися к пересудам. Но спровадить любопытную знать, явившуюся ради редкого развлечения, никто не рискнул. Да и самому председателю роптание толпы на руку: ораторствовать он умел прекрасно, а давление пары десятков знакомых иной раз способно убедить куда лучше здравого смысла.
Леонард незаметно сжал её руку. Нет, не напоказ, стараясь позлить старика и показать присутствующим, какая они расчудесная пара, а искренне, обеспокоенно, надеясь успокоить. Пижма сжала его руку в ответ: поддержка и правда не помешает.
— Я не понимаю, для чего вы оторвали уважаемых гостей от дел, председатель, — с демонстративно скучающим вином оглянулся вокруг дракон. — Неужели ни им, ни нам с вами больше нечем заняться, кроме как допрашивать бедную девочку? Попаданки оказываются у нас по дюжине в неделю, благополучно выходят замуж и остаются жить. Господин канцлер и вовсе известен своей страстью к иномирянкам. Четыре из шести его жён были не из Лимба. Простите, канцлер, — слегка склонился Лео в сторону слегка косоглазого мужичка, опирающегося на кривой деревянный посох.
— Отчего же? — хохотнул тот. — И правда, четыре из шести. И, смею уверить, я ещё достаточно бодр и свеж, чтобы жениться ещё пару раз.
— Не сомневаюсь, — дракон повысил голос. — Так почему разрешение понадобилось именно моей невесте?
— Потому что из надёжных источником нам известно, что эта женщина собиралась вас ограбить, — председатель встал в полный рост, привлекая к себе внимание. — Жители Лимба! Господа! Мы всегда были добры и приветливы по отношению к иномирянам. В Лимбе подобное безобразие за последние десятилетия стало в порядке вещей, но мы никогда не забывали о том, что обитатели отсталых миров также имеют право на жизнь и выбор. Мы позволяли им оставаться, выходить замуж и, — он едва заметно скорчил брезгливую гримасу, неведомым образом нашедшую отражение в лицах большинства присутствующих, — плодиться. Но когда попаданцы не только не ценят нашу доброту, но ещё и начинают совершать преступления, нападать, избивать! — Ювеналий кивнул в сторону замершего у дверей охранника. Тот сначала раболепски вытянулся, но потом, сообразив, чего от него хотят, скуксился, застонал, и погладил ладонью повязку на глазу. — Когда попаданки нарушают закон, мы должны… мы обязаны защитить наших граждан!
— Обязаны!
— Да!
— Тут не поспоришь, — согласно закивали в толпе.
— Я предлагаю… Нет, я требую подвергнуть эту женщину испытаниям, — морщинистый палец указал на грудь Пижмы. Девушка сжалась под обстрелом взглядов, ровно наполовину похотливых и наполовину осуждающих, и пожалела, что не нашла в себе сил перетерпеть вечер в корсете вместо того чтобы демонстрировать окружающим бюст под тонким шёлком.
Леонард прокашлялся. Совсем негромко, но так требовательно, что жадные взгляды нехотя переместились от отчётливо виднеющейся сквозь ткань груди (зрелище куда более интересное!) к нему.
— Вы, простите, с ума посходили?
— Леонард, помните, где вы находитесь…
— А я прекрасно помню, — дракон выступил вперёд, прикрывая плечом невесту, изо всех сил сдерживающуюся, чтобы не ляпнуть лишнего. — Я помню, что позвали меня в совет магов. Вот только, кажется, я всё-таки подзабыл адрес, потому что попал на собрание старых психопатов. Вы в своём уме? Испытание стихиями? Его же пятьдесят лет назад использовали в качестве пыток!
Щека Ювеналия неосознанно дёрнулась:
— Пятьдесят лет назад в Лимбе не было пыток, процедил он.
Но Лео продолжил, словно его и не перебивали:
— Вы помните хоть одного мага, который его выдержал? Нет? И я нет. Представьте себе, это потому, что их не было! А перед нами женщина! Человеческая женщина, без магии! Моя, так, между прочим, невеста! Вы правда думаете, что я позволю пытать её у меня на глазах?
— Верно парень говорит…
— Это и правда жестоко.
— Девчонка-то безобидная, смотрите, в каком платье тонюсеньком… Так и жмётся! — сердобольно завозилась толпа. Пижма в подтверждение захлопала ресницами и добавила тупости во взгляд, застенчиво комкая край юбки и обнажая ногу одновременно.
— Нет, девушка точно такого не заслужила! — тут же восторженно загудели мужчины во главе с господином Волантом.
— Или она очень хорошая шпионка! — возмутилась его супруга, подзуживая остальных женщин.
Леонард принял позу героя защитника, сильно сожалея, что у него нет шикарной шевелюры, которая могла бы развеваться на ветру (ну или от старательного пыхтения защищаемой барышни), а Пижма с готовностью прильнула к его груди, как учила на репетициях Ленора.
— Я, конечно, уже стар и многого не понимаю, — ни к кому не обращаясь тихонько начал старик, прячущийся в углу. Он говорил тихо, бурча слова в длиннющую, теряющуюся в складках балахона ниже пояса, бороду, но почему-то его слышали все. — Но мне всё же кажется, что пытать женщин всегда было слегка предосудительно, не так ли, Ювеналий?
— Эмрис, говорите, что хотели, — рухнул на стул председатель. Раз уж заговорил старик, теперь ничего не поделать. Разве что надеяться, что Эмрис сочтёт его интересы более значимыми, чем интересы глупого влюблённого мальчишки.
— Благодарю, — тихонько продолжил Эмрис, не выходя из тени. — Ну так мне кажется, что есть куда более гуманные способы проверить честность нашей гости, раз уж вы имеете основания в ней усомниться.
Старая Зинерва, кряхтя, не поленилась приподняться и поучаствовать в обсуждении:
— Отведём девочку к древу. Мы ведь все явились сюда, чтобы, хе-хе, разбавить скуку, так чем это представление хуже испытания стихиями?
Ювеналий просиял: это был не самый выгодный для него вариант, но более, чем неплохой.
— Древо?
— Древо, — кивнул Эмрис.
Семья Ангуссон не выдала себя ничем: Ленора недовольно поджала губы, Сэм взмахнул кулаком, предлагая насадить на ветку потолще самого Ювеналия, Леонард крепче обнял невесту, всеми силами источая флюиды ненависти, а Пижма со всей возможной достоверностью изобразила растерянность и, якобы не понимая, о чём речь, заозиралась по сторонам.
Дракон склонился к её уху, делая вид, что разъясняет правила игры, но на деле прошептал:
— Всплакнуть от страха сможешь?
— Вот ещё! — фыркнула Пижма, старательно выдавливая слезу. Собачки. Маленькие, миленькие, бездомные собачки. Бультерьеры, откусывающие Ювеналию голову… Проклятье! Нет, зарыдать не получается.
Агент очень надеялась, что реальный страх будет не заметен под маской напускного и что ни одна живая душа не поймёт, насколько на самом деле ей не хотелось проходить через огромный опустевший зал, подниматься по крутой винтовой лесенке, слыша, как в спину дышат насытившиеся хлебом и жаждущие зрелищ люди, и открывать явно неспроста очень крепкую и очень толстую дверь.
Пятеро членов совета магов с трудом уместились на узкой площадке, оттеснив девушку к лестнице.
— Так вы, может, и без меня тут справитесь? — на всякий случай предложила Пижма, но заклинание уже сплелось в единую вязь, налилось цветом, сложилось и вытянулось в повторяющую выкованный старательным мастером по периметру двери узор. Сияющее переплетение нитей наложилось на мёртвый рисунок, вдыхая жизнь и заставляя его двигаться, отпирая магический замок.
Леонард взял её за руку, готовясь шагнуть первым.
— Куда? — с другой стороны в него вцепился председатель и, поддержав требование заклинанием, заставил дракона замереть. — В эту комнату ваша дорогая невеста пойдёт одна.
Пижма не увидела ни раскрывшегося в растерянности рта Леноры, ни ползущих на лоб бровей дяди Сэма, ни борющегося с обездвиживающим заклятьем Лео. Она лишь ощутила, как сжимающая её руку ладонь исчезла и, прежде чем обернулась, — толчок в спину, закрывающаяся позади дверь и яркий свет.
А потом темнота, гложущая изнутри опустевшее тело.
— А вот сын одной моей подруги уже имеет свой бизнес, — наваливая порцию плова пощедрее сообщила мама. Разумеется, невзначай и ни на что не намекая.