— Ой, всё! — выдала Пижма самое логичное, что смогла придумать, с ужасом осознавая, что каким-то неведомым образом этот проклятый неудачник-дракон заставляет её становиться женщиной. И ей это не нравилось.
Натянув подол и попрыгав немного, агент грубовато вытряхнула дракончика на пол и, оценив размер одежды каждого из охранников, сделав неутешительные выводы, принялась раздевать старшего.
— Эй! Я, вообще-то, здесь! — Лео неуклюже, непривычно доковылял и ревниво прикусил Пижму за щиколотку.
— Ну так и помог бы, — невозмутимо накрыла вредителя добытой рубашкой она.
— Ты чего делаешь?
Девушка приподняла тряпку, помогая дракону высунуть голову в широкий рукав.
— Ты точно из умных, а не из красивых?
Чешуя на шёчках змея чуть заалела, но сообразив, что это был не комплимент, а оскорбление, он тут же снова нырнул под ткань, намереваясь там и оставаться, пока хамка не извинится.
— А тот, кто прожёг мне дыру на животе, права голоса не имеет!
В складках рубахи мелькнул раздвоенный язык.
— Не могу же я расхаживать по имению в таком виде!
— А в ворованном мундире можешь?
Пижма прижала палец к подбородку. Если дело было в морально-этической стороне вопроса, то она могла ещё и не такое. Что же казалось физической возможности… Ну, пожалуй, всё равно больше шансов остаться незамеченной. Главное не слишком мозолить глаза гостям и другим стражникам.
— Я всё равно не позволю тебе убить Ювеналия, — дракон вцепился зубами в рубаху, перетягивая на себя и стараясь не смотреть на скинувшую платье полуголую девушку.
— И как же ты меня остановишь? — Пижма резко отпустила, наслаждаясь видом мгновенно потерявшего равновесие дракона. — Начнёшь орать и мешаться?
Вообще-то, именно такой план Леонарду и представлялся, но, коль скоро он вызвал лишь скептицизм, можно прибегнуть и к запасному:
— Я стану голосом разума и совести!
— Будешь ходить по пятам и занудствовать? — с ужасом осознала Пижма. Нет, на третьем десятке лет жизни обзавестись, наконец, голосом совести весьма заманчиво, но не так сразу же!
Дракон скрестил лапки на груди.
— Потому что убивать — плохо!
— Даже Ювеналия? — сделала последнюю попытку Пижма.
— А Ювеналия ещё и опасно.
Ну что делать с этим проклятым идеалистом? Наивный, невозможно, неестественно добрый, он каждый раз оказывался так твёрд в своих детских убеждениях, словно его никогда не обижали, не предавали, словно Леонард никогда не сталкивался с несправедливостью. Нет, он не слаб и не глуп. Потому что продолжать верить в людей, ожидать справедливости от этого или любого другого мира — именно это истинная сила. И, наверное, Пижме никогда её не познать. Хотя она вполне может попробовать.
— Ладно, — скрывая восхищение, закусила губу она. — Я не убью его. Сегодня, по крайней мере.
— Обещаешь?
— Клянусь кровожадным хомячком! Но кое-что я должна сделать.
— Пижма, ты неисправима! Мы можем просто пойти домой и оставить председателя в покое? У него и без того тяжёлый день.
— Ну, если ты не хочешь вернуть своё драгоценное зелье…
Глаза Леонарда загорелись неподдельным огнём.
— Думаешь, это возможно? Будь я на его месте, не выпускал бы такую ценность из рук.
— О, приятель! Тебе, кажется, никогда не доводилось отдыхать на студенческих пьянках?
— Не уверен, что в наших мирах эти мероприятия схожи.
— Не уверена, что ты имеешь представление о пьянке хоть в одном из миров.
Лео вдохнул воздуха, чтобы возразить, поднял палец, но тут же сдался выдохнул.
— Вот и я о том. Ювеналий считал себя победителем, собирался отпраздновать и напиться. А ни один здравомыслящий мужчина никогда не берёт на пьянку ценности, — пришла очередь Пижмы воздевать палец к небу.
— Боюсь представить, откуда тебе подобное известно. Ладно. Давай сделаем это.
Девушка приподняла ящера, в который раз удивляясь, куда девается весь лишний вес при обращении.
— Не сделаем. Я сделаю. Одна.
Леонард, подрыгав лапами и осознав, что на место его ставить не собираются, попытался пыхнуть огнём, но снова закашлялся от дыма:
— Голос совести! — хрипло напомнил он, надеясь, что у ящеров нет слёзных желез и он не выглядит совсем уж печально. — Мы сделаем это. Мы или никто.
Агент прикинула, сумеет ли добросить говорливый комок чешуи до бойницы под потолком, с сожалением признала, что вряд ли, и вздохнула, одновременно с Леонардом произнося вслух самую важную часть уговора:
— Ни слова Леноре!
Глава 13. Самые паршивые воры
Дракончик просунул любопытный чешуйчатый нос меж перекрестьями шнуровки:
— Ты что делаешь?
Пижма прикрыла один глаз и ещё на миллиметр согнула тонкий металлический стержень, которым только что увлечённо ковырялась в замочной скважине.
— Ты удивишься, — саркастично фыркнула она, — но я вскрываю дверь. Это проблема?
Лео уцепился коготками за ворот, чтобы наблюдалось удобнее:
— Да нет.
— Тогда не мешайся.
— Эй! — дракон увернулся от очередного щелбана. — Не зли кровожадного и чешуйчатого!
— Пока ты там, чешуйчатый, почеши мне лопатку. Сил нет терпеть!
— Ты как разговариваешь с чудом природы?! — оскорбилось чудо, но переползло на спину всё-таки почесало.
— Чуть ниже. Ага, там. О-о-о! — застонала агент от наслаждения. — Боже, если бы я знала, как полезны в хозяйстве могут быть драконы…
— Эй! Я, вообще-то, не ручной зверёк! Как только пойму, благодаря чему превратился в…
— Огнедышащую кошку?
— В драконус пробникус! Эй! Эй, ты чего хохочешь?!
Смех отражался от стен так провокационно громко, что Пижма едва не воззвала к Богу снова, уже с благодарственной молитвой, когда дверь таки распахнулась и позволила взломщикам ввалиться в комнату.
— Ты бы хоть предупреждал перед тем, как выдаёшь очередной перл, пробникус!
Не в силах подняться, Пижма ногой захлопнула дверь и медленно восстановила дыхание, глядя в потолок. В поле зрения вплыла вытянутая и слегка помятая падением мордочка, повернулась в попытке выяснить, что же такого интересного наверху углядела девушка, и прикусила её за подбородок, поторапливая. Агент было отмахнулась, но передумала и обняла дракончика в порыве чувств.
— Задушишь! — ящер активно задёргал свободными задними лапами. — Ты чего делаешь?
— Ничего, — девушка одним плавным движением поднялась на ноги, отряхнулась и, не глядя на выскользнувшего из-за пазухи Лео, занялась изучением временного убежища. Кажется, дракон не заметил ни её смущения, ни закушенной в досаде губы. — Мешается тут ещё. Пробникус…
Больше всего комната напоминала заброшенный кабинет обленившегося секретаря. В идеальном порядке расставленные на полках книги успели покрыться внушительным слоем пыли, под которым, впрочем, всё равно было заметно, что расставлялись фолианты исключительно по цвету, а не по содержанию или алфавиту. Захотелось достать и пролистать одну: почему-то казалось, что их вовсе не открывали, а страницы скрипуче пахнут нетронутой бумагой. Иначе почему сборник «Тысяча и ещё сто неизвестных ядов» соседствует с «Унесёнными безудержной страстью»? Наверняка только потому, что обе красненькие. Неестественный порядок царил и на перетянутом паутиной столе, словно специально созданном для того, чтобы неведомый горячий и однозначно властный хозяин кабинета в порыве ярости скидывал с него когда-то блестящий от чистоты подсвечник, чернильницу с засохшим содержимым и бархатный футляр с пожелтевшими от времени перьями; скидывал их — и ронял на освободившееся место длинноногую (а как иначе?) и обязательно наивную и невинную секретаршу… ой, служанку… горничную? Пижма с трудом представляла, кого в пока ещё не до конца изученном мире полагается ронять на стол, но с огромными усилием поборола желание взгромоздиться на него сама. С грустью посмотрела на обнюхивающего высокие, до самого потолка, но необычайно узкие шкафчики дракона, ещё раз оценила масштабы и удобство стола и тяжело вздохнула.
Нет, трогать ничего в кабинете нельзя. Да, он пуст и заброшен, да, послужит самым безопасным убежищем до тех пор, пока шныряющие по этажам слуги не лягут спать, а гости имения не разойдутся наконец по домам. Но, если всё-таки кому-то взбредёт в голову совершить визит в пустую комнатку, выдавать своё присутствие в ней отпечатками в сантиметровом слое пыли не стоит.
— Ты куда лезешь?! — агент успела выхватить подопечного из-под завала прямо за хвост. Куда менее подкованный в вопросах скрытности Леонард, изучая помещение, умудрился с грохотом уронить на себя чучело рысеобразного существа со скорпионьим хвостом. Наверняка когда-то оно служило достойным украшением кабинета, но ныне лишь хоронило меж выпадающими шерстинками блох, мух и пауков, способных выжить в любом из возможных миров.
Лео чихнул, наглотавшись выбившейся пыли.
— Я случайно. У него лапа кривая!
— Ах, это у него лапа кривая? Точно не у тебя?
Лео вырвался и осторожно, пыхтя и отфыркиваясь, путаясь мордой в паутине, упёрся лапками в мохнатый бок. Он с неимоверной гордостью отряхнул конечности и небрежно похлопал рысь по ляжке, вздымая новые облака пыли, так и не заметив, что на место чучело поставила Пижма.
— Никто не обратит внимания. Наверняка в зале заседаний сейчас такой шум, что этот и не услышат.
Агент не стала разочаровывать салагу. В конце концов, он прав: гостям сейчас не до потерявшейся в суматохе парочки. В крайнем случае заглянул бы кто из горничных. Хотя нет, горничные это помещение явно обходят стороной. Ну кто из охранников или поварят. Но им обычно не свойственно проявлять усердие, когда рядом нет начальства. Вообще-то Пижма и не собиралась здесь оставаться. Идея была совсем другая, возможно, не самая лучшая, но вполне логичная.
— На задании ты прямо находка! — саркастично отметила она. Лео либо правда не заметил подкола, либо удачно сделал вид, но смиренно сел посередине побитого молью ковра и сложил лапки на коленках.