Но где-то снаружи — Пижма. И это достаточная мотивация для того, чтобы ступить за порог.
— Ангуссон! Ты должен мне помочь! Ты обязан!
— С чего бы?
— Ты ведь хочешь, чтобы она осталась с тобой? Она нужна тебе, я знаю! Я вижу!
Леонард остановился на пороге, опираясь о дверной косяк. Тонкие пальцы сжали дерево изо всех сил.
— Все видят, — буркнул он. — Кроме неё.
Председатель ухватился за идею:
— Так помешай ей уйти! Помоги мне! Давай вместе спалим дотла проклятое Древо! Оно лишь мешает нам, соблазняет магов! Рано или поздно они не выдержат искушения, не смогут устоять и начнут использовать его, попытаются поработить Божество! Ты знаешь, что случается с мирами, объявившими войну богам, мальчишка? Избежим этого! Спалим Древо — и твоя девка навсегда останется здесь, с тобой! Она не сможет уйти, даже если захочет!
Он задумался лишь на мгновение. Сделать женщину зависимой, нуждающейся в нём не меньше, чем в воде, в дыхании… Не меньше, чем он в ней.
— Ты не знаешь её…
Откуда бы в маленькой чешуйчатой ящерке взяться такой ненависти? Об этом Ювеналий не беспокоился. Он беспокоился о том, как бы расцарапать, изорвать, располосовать лицо юнца, смеющего глядеть на него с жалостью, как на умалишённого.
Дракончик разбежался, неуклюже хлопая крыльями, полуподпрыгнул, полувзлетел, вопя, задыхаясь в дыму, обжигаясь о последние редкие взрывающиеся в воздухе искры, разодрал и без того повреждённую руку Лео, которой тот пытался защититься.
Ангуссон не думал, возможно впервые в жизни. Он схватил первое, что попалось, что так удачно подкатилось в пылу драки к самым ногам, и, копируя действия агента, выпустил струю из перцового баллончика в морду дракону.
Созданное зелье и правда оказалось лучшим. Почти идеальным. Он забыл лишь один, последний, ингредиент. Ингредиент, изрядно сдобривший тычинки перебегунчика, изменивший действие всего зелья, обеспечивший огромный прогресс лишь одной каплей. А теперь жуткая смесь химических элементов из чужого мира мощной струёй поставила точку в рецепте.
— Аиу-у-у-у! — весьма логично взвыл дракон, увеличиваясь в размерах.
— Ой ё… — пролепетал Леонард, осознавая, что только что натворил.
Чешуйки топорщились, со свистом вылетали со своих мест, выпуская на волю новые — огромные, чёрные, отливающие холодной синевой. Не чешуя — броня.
Разрывая кожу, забрызгивая кровью стены, отзываясь болью в каждой жиле, в каждой кости колдуна, дракон рвался наружу. Такой, каких Лимб не видел многие столетия, — Дракон, извергающий пламя, Дракон, несущий смерть, Дракон, который понимал, что жить ему осталось совсем немного, и который собирался отомстить в эти короткие часы всем, кого успел возненавидеть. Всему этому грёбаному миру.
— Я не выпущу тебя, — прошептал Лео, вцепляясь в кочергу — Я идиот, я создал тебя, но я тебе не позволю никому навредить.
Проломив сильно увеличившимся началом хвоста тонкую стену между лабораторией и комнатой, с трудом помещающийся в пещере дракон с удивлением посмотрел на одну свою лапу, на другую. Сравнил их размер с размерами небольшенького, но очень воинственно настроенного человечка, и сбил его с ног небрежным движением.
— Ма-а-а-альчик мой, ты действительно считаешь, что можешь мне что-то сделать?
Он прижал его к стене, перекрывая дыхание, выпуская в раздражающее лицо тонкую струйку дыма.
— Я — нет, — откашлявшись, Леонард уверенно указал на выход из пещеры, за спину Дракону, — А вот её я бы злить не советовал.
Ювеналий не успел обернуться прежде, чем женщина чётким ударом меча отсекла кончик его хвоста. Дождавшись, пока тварь проорётся, она метко сплюнула в щербинку между зубами:
— Выходи, мудила. Биться будем. Я пришла спасать мою принцесску.
Глава 19. Это наш дракон!
— Стойте! Сто-о-ойте!
Пока Леонард импровизировал над зельем и готовился победить с помощью хитрости, агент Пижма, заручившись поддержкой свекрови, делала ставку на грубую силу.
— Стойте!
Не успели Ангуссоны с Пижмой отъехать подальше от изрядно потрёпанного имения Зинервы и успокоиться, как их нагнал крик, слышать который совершенно не хотелось: Имоджин, в одной полупрозрачной сорочке, соскальзывая с очумевшей от такого положения дел и не взнузданной лошади, скакала следом.
— Джин, какого хрена? — резонно поинтересовалась Пижма.
Девушка окончательно свалилась с животного и тяжело дышала, словно это она только что, разбуженная ни свет ни заря, скакала галопом, чтобы доставить двинутую хозяйку к людям, с которыми приличной деве не следует встречаться в такую рань.
— Я гналась за вами!
— Это мы поняли. Нахрена?
Дядя Сэм спешился, заботливо протянул преследовательнице флягу с водой и осмотрел лошадку: не повредила ли чего с такой небрежной наездницей?
— Чтобы догнать!
— Детка, — сообразив, что разговор ожидается некороткий, Ленора зажгла всего-то вторую за утро сигарету и с наслаждением затянулась. — Мы восхищены твоим умением приводить логичные доводы, но, если ты не аргументируешь своё появление как-то ещё, я тебя испепелю. Мы с твоей мамой и так повздорили, так что, думаю, это не слишком испортит наши отношения.
— Госпожа Ленора, вы всегда так смешно шутите! — Джин ухватилась за стремя, в котором покоилась нога несостоявшейся свекрови.
— Шучу? — подняла бровь Ленора и в поисках поддержки повернулась к Пижме: — Разве я шучу?
— Ну конечно шутите! — улыбнулась Имоджин, но, не поймав ответную улыбку, растерянно заозиралась.
— Не шутит, — подсказала Пижма.
- Не шучу, — удовлетворённая, что её поняли, подтвердила госпожа Ангуссон.
Сэм по-хозяйски похлопал сначала лошадь по крупу, а потом супругу по бедру:
— Не шутит, просто запугивает. Меня она по четыре раза на дню в червя превратить обещает.
— И превращу, — фыркнула Ленора. — Ещё раз заявишься после ваших скачек, воняя тем мерзким пойлом, и точно превращу. Нет бы из дома нормального вина взять, — добавила она в сторону.
Поправив сорочку движением, способным свести с ума любого мужчину, но не возымевшим никакого эффекта рядом с Сэмом, поглаживающим сапог жены с невозмутимым обожанием, Джин заявила:
— Я еду с вами.
Пижма поймала всползшую на середину лба бровь и усилием воли вернула её на место:
— Ты?
— Ну да.
— С нами?
— А как же!
— Милочка, — влезла Ленора, — ты в курсе, что мы только что едва не отправили Зинерву на тот свет?
Невесомая нимфа отмахнулась с невинным видом, никак не вяжущимся с её нарядом:
— У мамы постоянно с кем-нибудь споры. Её пытаются убить не реже пары раз в месяц. И что теперь, мне рвать отношения с хорошими людьми из-за сущего пустяка?
— Этот пустяк — твоя мать!
— И я в курсе, что у неё весьма непростой характер. Так что, возьмёте меня с собой?
Ангуссоны переглянулись. Ленора поманила пальцем невестку, впуская в семейный совет:
— По-моему, она шпионит для Зинервы, — лаконично заявила мать семейства.
— А по-моему, просто ненормальная, — шепнула Пижма.
— Как раз для нашей компании! — поддержал Сэм. — Да и возвращать её домой, не знаю как у вас, девочки, а у меня нет никакого желания. Пущай едет, не мешает же!
— А если она воткнёт нам нож в спину? — возмутилась Ленора. — Я бы на её месте так и сделала.
— Не воткну! — пообещала ответственно подслушивающая Имоджин.
Агент оценила внешний вид девушки, уже начинающей переступать с одной босой ноги на другую от холода:
— Я знаю по меньше мере три места, куда она могла бы спрятать оружие.
Имоджин польщённо покраснела.
— Четыре, — уверенно поправила Ленора.
Покраснел Сэм.
— Вы же не оставите меня в таком виде, — Джин выставила ножку вперёд и провела по просвечивающемуся сквозь тонкую ткань бедру пальчиком. Ленора и Пижма завистливо сглотнули слюну. Сэм, улыбаясь, разглядывал пока ещё невысоко висящее над горизонтом солнце и даже не повернулся в сторону соблазнительницы.
Агент закатила глаза и махнула головой:
— Надо ей либо прямо сейчас голову оторвать, либо, правда уж, не оставлять без присмотра. Предлагаю присвоить объекту статус «заложник» и двигаться дальше.
Кого угодно заставил бы содрогнуться столь жёсткий тон, но Имоджин лишь радостно захлопала в ладошки, подпрыгивая на месте:
— Заложник! Ура! Я уже очень-очень давно не была заложником! Это же так волнительно!
— Садись давай, — подчёркнуто грубо подпихнула её Пижма, а Ленора выпустила облачко дыма в лицо слишком довольной для сложившейся ситуации девицы.
Когда спасательная экспедиция во всём своём разношёрстном, вонючем и полуголом великолепии, скрылась за поворотом, посреди обломков имения совета магов, наконец, начали суетиться люди.
Слуги опасливо и нерасторопно оценивали ущерб и начинали пересуды: пора ли уже искать новое место службы, или случившееся — не более громкое событие, чем прошлогодняя пьянка, в ходе которой четыре комнаты временно превратились в порталы в самые известные пивнушки близлежащих миров, а ещё две (разумеется, исключительно по недосмотру колдунов) телепортировали на вечеринку женщин неоднозначного вида, но однозначной профессии. Закончилась вакханалия как раз обнаружением двух последних женским коллективом совета. Зинерва и госпожа Волант так возмутились, что об их досуге никто не соизволил позаботиться, что совместными усилиями взорвали все шесть порталов. Правда, в ходе действа пострадали и сами комнаты, так что отдых подобного типа пришлось временно перенести на нейтральную территорию.
— А я тебе говорю, ничего страшного, — толстая повариха уверенно уселась на перевёрнутое ведро, с которым выскочила на улицу тушить пожар. Ведро изначально было пустым, а огонь так и не разгорелся, но ни то, ни другое на энтузиазм женщины не повлияло: она долго и ответственно колотила некогда блестящим металлическим боком по редким затухающим искрам магии, а закончив, использовала то в качестве сидушки.