От этих мыслей у Шона пропал аппетит. Он бросил сандвич на салфетку, встал и отошел в сторонку. Зачем ему все это? В последний раз, когда он играл в эти игры, вся его жизнь перевернулась, подкинув ему обязанности, к которым он был не готов.
Эйлин проводила его взглядом. Что с ним случилось? — недоумевала она. Она положила остатки сандвича в пакет и убрала в сумку все, что осталось от их пикника. Ей хотелось подойти к Шону и спросить, что произошло, но она продолжала сидеть на месте. К сожалению, она не видела его лица, которое могло подсказать ей, о чем Шон думает, что чувствует.
Постояв немного, Шон натянул на себя еще не высохшую рубашку, затем подтянул подпруги у обеих лошадей и подвел их к Эйлин, продолжавшей сидеть на траве.
— Возвращаемся? — спросил он.
Она молча кивнула, поднялась, стряхнула с себя соринки.
Шон вскочил в седло. Вздохнув, Эйлин забралась на свою кобылу.
Обратный путь показался ей намного длиннее.
8
— Привет, — сказала Бланш. — Как покаталась?
Эйлин села напротив нее и раздраженно вздохнула.
— Покаталась.
— Что-то не так? — забеспокоилась Бланш.
— И да, и нет. Все началось хорошо, а потом он вдруг... Не знаю. Как у тебя прошел день?
— Как всегда, в делах, — ответила Бланш. — Мне кажется, что я никогда их не переделаю. — Она чмокнула сына в макушку. — Реджи хоть и маленький, а времени отнимает много.
Эйлин кивнула, хотя была весьма далека от забот о детях.
— Капризничает сегодня с самого утра, — продолжала Бланш. — Питер считает, что ему надо дать возможность поплакать, а я не могу слышать, когда он кричит. Я с таким трудом забеременела, что это может и не повториться, поэтому хочу проводить с моим единственным ребенком как можно больше времени.
— Я тебя понимаю. Он лапочка. — Эйлин потрепала малыша по щечке, подумав о том, будет ли у нее когда-нибудь свой ребенок — крошечный мальчик с темными волосиками и темно-синими глазками. — Пойду приму ванну, а то у меня все тело ломит.
Бланш засмеялась.
— Это бывает от долгого сидения на лошади.
— Раньше надо было предупреждать, — проворчала Эйлин, не сказав подруге, что сердце у нее болит куда сильнее.
— Ты голодна? Мы уже поужинали, но...
— Не беспокойся, я найду что-нибудь.
Поднявшись в свою комнату, Эйлин разделась, вошла в ванную и открыла кран. Наблюдая, как ванна заполняется водой, она думала о Шоне, гадала, что он делает сейчас и увидит ли она его завтра. Особенно Эйлин беспокоило его непонятное поведение. Она видела, что он собирался поцеловать ее, но по какой-то причине вдруг передумал и сразу стал чужим.
Эйлин сказала себе, что все ее терзания закончатся, как только она уедет в Лондон. Но мысль о скором отъезде еще больше испортила ей настроение.
— Перестань вмешиваться в их отношения, Бланш.
— Но мне кажется, они очень подходят друг другу.
Питер покачал головой.
— О чем ты говоришь? Она городская женщина, а он деревенский житель. У них абсолютно разные интересы и жизненные ориентации. Трудно найти более неподходящих друг другу людей.
Бланш повернулась к мужу и ткнула его пальцем в грудь.
— Ты забыл, что я горожанка, а ты сельский парень?
— Это совсем другое, — возразил Питер, обнимая ее.
— Да? И почему же?
— Потому что Эйлин не сможет жить здесь, а Шон никогда не уедет отсюда.
— Может, и уедет.
— Есть причина, о которой я не могу тебе сказать:
— Что за причина? — Бланш заглянула мужу в лицо. — Я хочу знать.
— Я не могу сказать тебе.
— Не можешь или не хочешь?
— Я дал слово Шону никому не говорить об этом, в том числе и тебе, — твердо сказал Питер.
— Я думала, между нами нет секретов, — обиделась Бланш.
— Это не между нами, дорогая, а между мной и Шоном.
— Ну и не говори, — бросила она и надула губы.
— Хватит беспокоиться об Эйлин, — низким голосом проговорил Питер, целуя жену в шею. — У тебя есть мужчина, который требует внимания.
— Неужели? И в каком же внимании ты нуждаешься? — смягчившись, осведомилась Бланш.
— Пойдем со мной, горожанка. — Питер подтолкнул ее к спальне. — Я покажу тебе.
Увидев нетерпеливый блеск в его глазах, Бланш забыла обо всем.
— Мне надо срочно в город, у Реджи закончилось детское питание, — сказала Бланш. — Хочешь поехать со мной?
Эйлин покачала головой. Ей ничего не хотелось делать. Всю ночь она проворочалась с боку на бок, расстроенная вчерашним инцидентом с Шоном. Что она сказала или сделала не так, из-за чего он замкнулся в себе?
— У тебя неприятности? — спросила Бланш.
— Нет.
— Ты уверена?
— Да все нормально. Может, ты оставишь малыша? Я с удовольствием посижу с ним.
— Да нет, я возьму его с собой. Спасибо. Я недолго, — добавила Бланш и, бросив на подругу обеспокоенный взгляд, уехала.
Эйлин подумала, что ей все-таки следовало составить Бланш компанию — они не так часто видятся, — но потом решила, что в ее подавленном состоянии лучше сидеть дома.
Она подошла к окну и выглянула на улицу. Ее взгляд невольно переместился в сторону конюшни. У нее забилось сердце, когда она увидела Шона, который вышел из конюшни и повел жеребца к прогулочному загону. Эйлин смотрела, как он оседлал жеребца, а затем с неизменно поражающей ее легкостью вскочил на него. Она могла весь день наблюдать за Шоном.
Интересно, если я выйду, он обрадуется моему появлению? — подумала Эйлин. Когда мы встречаемся, между нами всегда будто пробегают искры. Может, я придаю слишком большое значение изменению его настроения?
Возможно. А возможно, нет.
Эйлин отошла от окна с твердым намерением выяснить, как к ней относится Шон Келли.
Шон почувствовал присутствие Эйлин еще до того, как увидел ее. Просто в атмосфере сразу изменилось что-то, появилось легкое напряжение. Он улыбнулся. Что бы там ни было, он знал, что Эйлин здесь.
Усилием воли Шон заставил себя не думать об Эйлин — жеребец требовал предельной концентрации внимания. Он дал ему побегать легкой рысью, потом перевел на шаг, чтобы жеребец остыл немного. Шон постоянно помнил о том, что Эйлин наблюдает за каждым его жестом. Он не ожидал увидеть ее снова после того, как обошелся с ней вчера. Он думал послать ей записку или даже пойти и лично извиниться, но потом решил, что самое лучшее — это ничего не делать. Зачем продолжать отношения, которые ни к чему не приведут?
Но вот Эйлин подошла к загону. Их взгляды встретились, и между ними пробежал ток — сильный, обжигающий. Шон понял, что не может расстаться с ней, сколько бы времени ни продолжился их роман.
Дернув за поводья, он подъехал к тому месту, где стояла Эйлин. Она настороженно смотрела на него.
— Прости меня, Эйлин.
Она улыбнулась. Это было подобно солнцу, выглянувшему из-за темных туч.
Шон вывел жеребца из загона. Он бросил поводья Джону Райли и, не обращая внимания на конюхов, которые таращились на них, обнял Эйлин и поцеловал ее.
— Ты можешь простить меня? — спросил он.
— Всегда.
Широко улыбнувшись, Шон сказал Джону:
— Если кто-нибудь будет меня спрашивать, ты не знаешь, где я.
— Понял, — ответил тот, ухмыльнувшись.
Остаток дня они провели на озере. Эйлин чувствовала себя немного виноватой перед Бланш, которая собиралась привезти ее сюда. Но с ней был Шон, поэтому совесть ее мучила недолго.
Ее переполняло счастье, и это ощущение было для нее внове. Эйлин не знала, можно ли влюбиться так быстро, но она любила все, что имело отношение к Шону. Любила его смех и звук его голоса, его юмор, то, как он смотрел на нее, — будто она самая красивая женщина в мире. Любила ощущение принадлежности ему, когда Шон обнимал ее.
Эйлин не знала, как Шон это сделал, но на следующий день у него снова был выходной.
— А как же твоя работа? — спросила она, когда они лежали рядом в траве и смотрели на плывущие по небу облака.
Шон повернулся на бок и поцеловал ее в кончик носа.
— С тех пор, как ты появилась здесь, лошади спят днем и выгуливаются по ночам.
— Здесь действительно очень красиво, — сказала Эйлин.
— Но ты красивее.
Она обвила его шею руками, и они потонули в горячих объятиях и жарких поцелуях.
— О-о-о... — простонала Эйлин, оторвавшись от его губ.
— Благодарю вас, леди, — сказал Шон, протянув ей руку. — Поднимайся, нам надо немного охладиться.
Взявшись за руки, они спустились к берегу озера. Эйлин разулась, опустила ноги в воду и стала болтать ими. Шон смотрел на нее с минуту, затем последовал ее примеру. Несколько капель брызнули ей в лицо.
— Ты сделал это нарочно! — упрекнула его Эйлин.
— Ничего подобного! — Шон наклонился, зачерпнул рукой немного воды и брызнул в лицо Эйлин. — Вот это я сделал нарочно.
Эйлин ответила ему тем же.
— А я это сделала специально.
— Ну держись! — страшным голосом воскликнул Шон, озорно сверкнув глазами, и в следующий момент они уже весело кувыркались в воде.
— Все-все, сдаюсь! — закричала Эйлин, когда Шон сел на нее верхом.
— Я твой всадник! — заявил он.
— Ты очень тяжелый всадник. И очень мокрый.
— Поцелуй меня, тогда слезу.
Эйлин засмеялась, обхватила его руками за шею и притянула к себе.
Позже Шон рассказывал ей о своих планах на будущее, о доме, который он хотел построить, и о лошадях, которых будет разводить здесь. Эйлин заметила, что его глаза светились, когда он говорил обо всем этом. Слушая его, она ощущала тупую боль в сердце оттого, что какая-то другая женщина разделит с Шоном его мечту.
— Как жаль, что ты скоро уезжаешь, Эйлин, — сказала Бланш, когда они готовили праздничный стол к дню рождения Питера. — Мне так хорошо, когда ты рядом.
— Может, я прихвачу еще одну недельку, — обрадовала ее Эйлин. — Я в первый раз взяла отпуск за время работы в этой компании.
— Здорово. Моя свекровь возвращается в субботу, она присмотрит за малышом, и мы сможем проводить больше времени вместе.