Быть не может…
Глава 23
— Что ты… — шепчу, часто сглатывая.
Мне даже вдруг кажется, что мозг обманом подкидывает эту картинку. Ну не может Соболев стоять напротив меня, такой весь серьезный, строгий, как принц какого-то далекого фантастического царства. Свет от прожектора мелькает по нему, и ощущение, что короткие волосы Руслана переливаются бликами, вместе с его лисьими глазами. Хотя я не могу толком ничего разобрать в этом непроницаемом взгляде.
— Это же ты меня выбрала, — усмехнувшись, произносит он, затем кладет руку на мою талию и рывком прижимает к себе. Мои ладони на его плечах, ногти впиваются в спортивное атлетическое тело, которое скрывает черная майка поло. Наши взгляды встречаются, и меня словно бьет разрядом тока.
— Я? — кажется, мозг немного тупит.
— Ну не я же подошел сам к себе. Все, Крис, просто принимай реальность и танцуй. Разве ты не любишь танцы? Давай, покажи мастер класс мне и всему курсу, — заявляет Руслан.
Не отвечаю. Раз он хочет танцевать, то почему бы и нет? Где-то внутри ёкает от того, что Соболев тут, а не со своей психологони. Вопросов становится еще больше, ответов меньше. Мне бы дать себе щелбан, оттолкнуть парня, который имеет на меня столько всего, что может спокойно использовать как свою марионетку. А я принимаюсь танцевать с ним, покачивать в такт музыке бедрами, и от удовольствия даже глаза закрываю.
Мне приятно…
Наше дыхание в унисон, его такое горячие, словно огненное пламя, оставляющее на моей кожи ожоги, и как бы странно не звучало — зажигающее звезды в сердце. И это тот самый сигнал бедствия, намек, что пора бы бежать. Но я позволяю себе отодвинуть плохое. На мне красивое платье. У меня обалденный макияж. Я стою на сцене с парнем, о котором мечтает большая часть универа. Пусть мы и враги, а враги ли? Можно разок позволить себе просто быть обычной девчонкой. Не переживать ни о чем.
И я позволяю… Почему? Кто ж его знает.
Соболев берет мою руку, поднимает ее, крутит меня вокруг оси, будто я леди из высшего общества, и снова притягивает к себе. Он так пристально смотрит на меня, что я невольно то закрываю глаза, то кусаю от нахлынувшего смущения губы.
И нет вокруг никого. Только он и я. Только песня Вани Дмитриенко. И наш танец.
Взгляд Руслана скользит к моим губам. Я отчетливо это ловлю, он задерживается на них дольше положенного, так словно хочет поцеловать меня. И этот взгляд тоже смущает. Меня вообще многое в этом танце смущает. Но виду я не подаю, потому что у Руслана сто пятьсот подруг, а у меня… раненное прошлое, которое научило, что любить — плохо. Отдавать себя без остатка — глупо. Доверяться таким как Соболев — безрассудно.
Так что это лишь танец. Короткая слабость. Скоро все закончится. Как и у Золушки, когда часы пробили двенадцать, мир вернется в привычное русло.
Тем временем, рука Руслана скользит по моей обнаженной пояснице, заставляя табун мурашек завладевать каждым участком тела. Я тоже обхватываю его руками вокруг шеи. Приближаюсь. Заигрываю. Наверное, я бы делала так только со своим парнем. Но мы в танце. Мы уже несколько раз целовались. Поэтому я не задумываюсь о том, что стоило бы держать дистанцию. Сердце сжимается от того, как мы близко. Оно такое глупое. Очень глупое сердце. А я вместе с ним. Мы на пару совершаем ошибку за ошибкой, но об этом позже — когда закончится музыка.
— Ты хорошо танцуешь, — решаю заговорить, чтобы сбавить волнение, которое накрывает с головой. У меня перехватывает дыхание. Да что же такое?
— Зачем ты так вырядилась, Кристина? — мое имя будто повисает в воздухе, и отдает чем-то искрящимся, очень теплым. Он никогда не называл меня полным именем, это так необычно.
— Не нравится? — мой тон обманывает даже меня саму. Он совсем не фальшивый, каким я представляю его себе.
Руслан отводит взгляд в сторону. И я вдруг чувствую, как подушечки его пальцев скользят вверх по обнаженной коже моей спины. Такое вроде бы едва заметное прикосновение, а у меня земля уходит из-под ног, и мир взрывается фейерверками.
Соболев поддается навстречу, мамочки, зачем он это делает? И томным голосом шепчет:
— Нравится, — его губы на секунду задевают мочку моего уха, уверена, он делает это преднамеренно, может даже хочет показать, что я в его руках могу растаять. Как все эти девушки, которые смотрят на нас снизу завистливыми взглядами. Как те, кто отдаются Руслану в первую же ночь, или как психологини. Мне кажется, Соболев хочет подчеркнуть, что может сломать меня, поставить на линию с остальными, и это действует не хуже разряда дефибриллятора. Я оживаю.
— Не только тебе кстати, — убираю руки с его плеч, музыка вовремя заканчивается.
— В этом и проблема, Крис. — Шумно выдохнув, произносит Руслан. И снова его оценивающий, какой-то жадный взгляд, блуждает по моему телу, заставляющий сглотнуть.
— В чем проблема? — смотрю на него исподлобья.
— Пошли, — Соболев не отвечает. По-хозяйски берет меня за руку, переплетая наши пальцы, и тянет за собой прочь со сцены. Я едва не спотыкаюсь на высоких каблуках, спускаясь по ступенькам, и стараясь поспеть за ним.
— Вы куда? — кричит ведущая. — Вам надо еще в комнату. Таковы правила игры.
— К черту ваши правила, — бурчит Руслан. Ведущая размыкает губы, однако возразить не решается. Как и никто из присутствующих, полагаю. О Соболеве слишком много неоднозначных слухов ходит. От него реально можно ожидать чего угодно. Бомба замедленного действия. Вот кто он. И с такими людьми обычно не связываются, от греха.
А в проходе происходит еще одно крайне неожиданное событие. Мы сталкиваемся с Оксаной. И в отличие от Соболева, она не умеет держать маску. Вижу, как меняется ее выражение лица, как она сжимает рукой ткань от рубашки. Злиться. Сгорает от ревности. Готова кинуться на нас, но Руслан лишь молча проходит мимо нее, продолжая держать мою руку.
Мы сталкиваемся плечами с его подружкой. Мимолетный взгляд, как пуля на вылет. И он направлен почему-то мне, а не Соболеву. Да что ж такое? Почему девушки в моем окружении так люто ненавидят меня, почему я вечно попадаю им в немилость? У нас же с Русланом ничего нет, а ощущение, что меня поймали за изменой. И вот-вот женушка брызнет в лицо кислотой. Бр-р-р. Противно.
В коридоре, я не выдерживаю — дергаюсь, заставив Соболева остановиться.
— Твоя подружка, — говорю, а у самой в груди тоже горит. Не хлеще, наверное, чем у Оксаны. Хотя у меня и поводов-то нет, и причин. И гореть тоже ничего не должно. Между нами только ненависть, спешу напомнить себе. Почему я вечно забываю об этом?
— И что? — он выгибает бровь, словно не понимает, к чему я завела разговор. А ведь, реально, к чему? Переживать о том, что они поругаются, мне больно-то надо. Пусть идет к ней. Целует ее. Обнимает. И делает все, что они там обычно делают. Я только одного не понимаю: зачем Руслан на сцену залез? Зачем вытащил меня из зала?
— Ты прав… — бурчу себе под нос. — Отвези меня домой, раз уж такое дело.
— Именно этим я и планировал заняться.
И тут у меня все-таки срывается проклятая фраза. Не могу заставить себя заткнуться, успокоиться. Блин! Да что со мной такое?
— Надеюсь, твоя Оксаночка не умрет от ревности.
Зачем я это говорю? Зачем таким язвительным тоном, будто меня задевает наличие у Соболева девушки. И почему так невыносимо колотит тело, словно его рвут на ошметки. Затем каждый кусок поджигают, а вместе с ним и мои чувства. Они должны раствориться, исчезнуть как догорит последний уголек, но почему-то не исчезают. И от этого еще обиднее…
— Плевать, — жмет он плечами, поразив меня ответом.
— Как это?
— В отношениях, где есть только секс, нет места ревности и претензиям.
— Какой ты… — его слова режут слух. Словно все девушки для Соболева — игрушки, не больше. Ему плевать не только на Оксану, ему на всех плевать. Такие не умеют любить. Такие не созданы для чего-то большего. Я снова забыла, что напротив меня подонок, с эгом в высоту тридцатиэтажки.
— Какой есть, — его губы растягиваются в усмешке. — А теперь пошли, пока я добрый, подброшу тебя домой.
Хмыкаю, но иду. Мне реально тут нечего делать. Хотя настроение скатывается ниже плинтуса, будто меня ткнули носом в суровую реальность.
Глава 24. Руслан
— Рус, ты знаешь, о чем болтает каждый второй на потоке? — интересуется Арс, закидывая мармеладку в рот. Мы идем вдоль шумного коридора на пару по физкультуре. Мимо нас пробегают несколько девчонок и одна из них, так открыто улыбается нам, что я на автомате закатываю глаза. Зато Ставицкий ей добродушно подмигивает, любить он быть в центре внимания.
— О чем? Что ты до сих пор без подружки?
— Я просто жду ту самую, — самодовольно заявляет друг, который не заводит отношений. Вернее как, у него все хуже, чем у меня. Если девушка, то только на одну ночь. Если свидание, то без продолжения. Арсений считает, что он слишком свободная птица, которую клетки обязательств угнетают. В реальности же, Ставицкий притворяется романтиком, и вечно твердит одно и то же: жду единственную, пока я ее не встретил. Неплохая отмазка для глупых девочек, которые вешаются на него, желая стать той самой.
— Прямо как герой женских книг, — саркастично заявляю.
— Что ж, — кивает Арс, — тогда я буду той книгой, которую она захочет перечитывать вечно.
— Пока ее не стошнит, — подмечаю, кривясь от обилия ванили.
— Какой ты душный.
— Какой есть. Кстати, о чем там судачит народ-то? — напоминаю другу, засунув руки в карманы спортивок.
— О том, почему ты ушел с самой неоднозначной девушкой первого курса, — ухмыляется Арс. Неоднозначной Кристину называют как раз ее одногруппники за тот поступок с преподом, да и в целом, за ее правильность. Синдром отличницы в деле.
— Я думал, они обо мне бояться болтать, — жму плечами.
И тут же в голове вспыхнул наш танец с Лисой, как она смотрела на меня, и как я почему-то захотел ее поцеловать. Даже не так, сорвать жадный поцелуй, искусать ее губы в клочья, да так, чтобы они горели, как чертово пламя после меня. Вот настолько меня штормило.