А потом я озадачился мыслями далеко не шестнадцать плюс. Скорее всего, наряд Кристины и бойкий макияж подействовали, будем честны — выглядела она безумно привлекательно. На нее не один я заглядывался так-то, уверен, даже Толик облизнулся, когда увидел огненную бестию в таком платье.
Вообще тем вечером, я не знал, как иначе спасти ситуацию, поэтому вышел на сцену. Я не был уверен до конца, что Крис выберет меня, но трек из ее книги сделал свое. Да, признаю, я читал этот мега популярный веб-роман, от которого пищат девчонки и дамы постарше. Зачем читал? Интереса ради. Плюс, я должен был знать о компромате досконально, который имею на руках.
Тогда на актовом зале, я находился, словно под дурманом каким-то. И даже Оксану, которая встретилась нам на пути, не заметил. Если бы Ивлева не сказала про нее, мой мозг бы и не подкинул обрывок момента нашей случайной встречи.
А уже после, когда я высадил Крис напротив ее дома, в голове промелькнула шальная мысль: может нам, действительно, закрутить роман? Нет, не долгосрочный, а так, на пару недель. Но я тут же себя одернул, решив, что таким образом сломаю план по захвату президентского кресла. Тем более Ивлева не подпишется на одноразовый секс без обязательств. Она же у нас девочка правильная, которая ждет принца, а я далеко не принц, и уж тем более не праведник.
Пусть все остается как есть. Так проще…
— Соболь, — голос Ставицкого вырывает меня из размышлений. — Так вы реально мутите?
— Нет. Зачем мне эта проблемная девочка?
— Может, потому что целуется круто? — ухмыляется Арс.
— Ну… — задумываюсь, правда, вслух не озвучиваю. В чем-то Арсений прав — Крис реально хорошо целуется.
Вечером я попадаю под сильный ливень, проклиная все на свете. Зря взял байк. Зря поехал на фирму, и уж тем более зря согласился приехать к Оксане. Хотя тут, наверное, было бы не особо правильно отказываться, все-таки она попала в аварию и ей требовалась чисто мужская помощь в решении вопроса. Я хоть и мудак, но не настолько отбитый.
Подъезжаю к месту икс: Оксана стоит напротив торгового центра, и из-за ее красной маленькой машинки, тут образовалась огромная пробка. Мужик напротив кроет ее благим отборным матом, а она визжит как свинка на всю округу, угрожая ему судом, органами и чем-то еще.
Сняв шлем, я тут же прикрываю лицо руками, стараясь как-то скрыться от дождя, но он нещадно топит меня в своих осадках. Погодка, отпад. Конец ноября. Снег? Нет, не слышали. Ливень? Да, то, что надо.
Подбегаю к парочке, задаваясь вопросом, на кой черт Оксана вообще стоит на улице и выясняет отношения. Ладно бы солнце еще светило, что в голове у этой женщины?
— Привет, — говорю я, вырастая напротив нее. Вытаскиваю бумажник и впихиваю мужику две пятитысячных купюры. Деньги, правда, тут же намокают, но мне глубоко насрать. Лишь бы убраться отсюда поскорее, домой, в теплую ванную, а потом в кровать. И нет, без Оксаны. Хочу просто выспаться.
— Эй, ты! — вопит мужик.
— Остальное через страховку, — на ходу кидаю, затем подхватываю Оксану под локоть и силой тащу к тачке. Усаживаю ее на пассажирское сидение, а сам за руль. Надо будет попросить кого-то забрать мотик.
— Русик, ты чего? А как же гаишники, — тараторит суматошно блондинка.
— Оксан, европротокол есть, не слышала про такое?
— Но у нас тут… — пытается вставить свои пять копеек она.
— Ты с головы до ног мокрая, тут огромная пробка, все кроют вас трехэтажным матом, и это уже второй час. Какого лешего, прости? — я говорю, может грубовато, зато по факту. Да и строить из себя пай-мальчика-одуванчика не привык. Тем более, как успел заметить, там и вмятины особо нет, царапинка.
— Я не виновата, Русик, — обиженно дует губы блонда.
— В мире вообще не существует виноватых.
— Нет, я, правда, ехала себе спокойно, и…
— И въехала спокойно ему в зад. Конечно, ты ни в чем не виновата, — устало вздыхаю, не понимая, зачем мы вообще ведем этот пустой диалог.
Несколько минут Оксана молчит. И я пользуюсь моментом, завожу двигатель, срываясь с места, которое и без того кишит машинами. Но как только мы тормозим на светофоре, начинается очередное шоу, теперь только по мою душу.
— Ты такой грубой стал, — обиженно шепчет себе под нос Оксана.
— Я всегда таким был, — выжимаю педаль газа, срываясь с места на желтый сигнал.
— Нет, — качает она головой. — Раньше ты улыбался мне, льнул, обнимал, жалел и…
Она еще что-то говорит, явно не про меня, а я пропускаю это фоном, словно слушаю пустую болтовню по радио.
— Русик, — Оксана повышает голос, и этот ее тон так нервирует, что я торможу у ближайшей остановки.
— Оксан, я не пойму, что ты от меня хочешь? — откидываюсь на сиденье, проводя рукой по лицу. Я с головы до ног мокрый, я хочу, есть, хочу в душ, и тут еще это нытье.
— У тебя… — мнется она, словно не уверена, что, не зря ли начинает разговор. — С той рыженькой девушкой что-то есть?
Перевожу на нее строгий, раздраженный взгляд.
— Мы с тобой договорились, — качаю пальцем, напоминая о нашем уговоре. — Что между нами только приятное время провождения. Никаких сцен. Обязательств. Только свободные отношения, помнишь? — и ведь я не вру, и не веду себя как отменная сволочь. Мы реально после первого раза, обсудили это. Оксана сама попросила, мол, ей тут еще работать, и заводить романы, притом со студентами, она не хочет. Отказываться, ей тоже не хотелось, потому что ощущения по всем показателям понравились. Так мы и жили — не тужили. До этого вечера.
— Я хочу большего, — вдруг произносит она, сжав руки в кулаки. Видимо, фраза далась ей тяжело.
Отстегиваю ремень безопасности, и, выждав короткую паузу, отвечаю довольно честно.
— Значит, на этом все. Нам дальше не по пути. — Дергаю ручку дверей, позволив дождю ворваться в салон. Если бы меня спросили, что я испытывал в момент расставания, я бы ответил — ничего. Пусто.
А еще я почему-то вспомнил фразу из книги Крис: «Говорят, что люди связаны нитями. Одни нити такие тонкие, что ты можешь не заметить, как они порвутся, а другие настолько толстые, что, сколько бы не пытался разорвать их, все равно однажды основания соединятся очередным узлом».
Что ж… Наверное, я сухарь, чьи нити навсегда останутся тонкими. Ведь сколько бы я не расставался с девушками, мне никогда не хотелось к ним вернуться. Я не вспоминал их, и ни с кем не сравнивал. И Оксана не исключение.
— Русик, — дрожащим голосом зовет она меня. — Ты меня… бросаешь? Из-за нее? Той рыжей девушки?
Нет, потому что ты начинаешь сосать мой мозг. А я больше всего на свете ненавижу проблемных девушек. Ненавижу упреки, сцены ревности. Ненавижу принадлежать кому-то. Я свободный. И так останется навсегда. Не устраивает, мы расходимся.
— Давай без этой мыльной оперы. Мы просто расходимся, не из-за кого-то, а потому что нам не по пути. Окей?
Ответ ее не жду — выхожу из машины. И снова проклятый ливень. Только теперь мне придется под ним идти до своего мотоцикла. К сожалению, по итогу это приводит, не к самым лучшим последствиям…
Глава 25
Когда Оксана на паре по психологии намеренно заваливает меня вопросами, я не сразу понимаю, что к чему. Но она будто никого не замечает, и после каждого шороха в аудитории обращается почему-то ко мне. Уже после пары, в туалете, я становлюсь случайным свидетелем разговора однокурсниц. К счастью, они не в курсе этого, ведь я нахожусь в закрытой кабинке.
— Вы видели, как Ольшевская накинулась на Кристину?
— Видать, заело ее, что Соболев танцевал со студенткой, — отвечает женский голос.
Тут же перекручиваю в голове и задаюсь вопросом, а давно ли весь поток в курсе того, что Руслан встречает с педагогом по психологии? Если так, почему еще никто не сдал их в деканат? Боятся Соболева и его репутации? А может уже пробовали, но получили пинок под зад? Тут я могу только строить догадки, ответов нет. Однако разговор все равно подслушиваю, интересно же.
— После того, как они ушли, Ольшевская рвала и метала. Она вообще как с цепи сорвалась в последнее время.
— Но Соболев тоже странный, — тут девушка говорит чуть тише, словно боиться быть услышанной. Мне приходится напрячь слух, иначе не могу разобрать толком. — Зачем он сменил шило на мыло?
Ха! Сама ты мыло! И шило тоже! А я девушка. При том достаточно красивая. Так-то! И если у кого-то проблемы с глазами, это меня не касается. А у Соболева… у него вообще проблемы с головой. Такие мне сто лет не упали. Вот! Пусть идет к своей Оксане. Мне не надо такое добро!
И стоит мне только мысленно выругаться, как мобильник начинает активно трезвонить. Девочки в туалете смекают, что они не одни и тут же замолкают. Затем и вовсе уходят, хлопнув громко дверью. Эх, жаль, я хотела дослушать сплетни дня.
Вытаскиваю телефон, ну кто бы мог подумать — Соболев. И зачем только мне звонит? Нам было так хорошо, целых день не виделись. Аж дышать легче стало. Вселенная, глянь, как я глубоко вдыхаю грудью? Не видишь? Так попробуй очки или линзы. Но Соболева подсылать не надо. Однако Руслан настойчиво звонит второй раз.
Цокнув, провожу пальцем по экрану.
— Привет, — говорю то, что не планировала. Вообще-то я хотела сказать фразу из серии «Чем обязана» или «Ты перепутал номер, давай тогда, до свидания». Вот только в реальности, я даже тон голоса не повышаю и не раздражаюсь.
— Привет, Кристина, — он снова это делает — называет меня полным именем. Зачем? Почему? Что за намеки? И какого проклятого оно звучит так мягко, повисая в воздухе, как искорки от тлеющего огня.
— Что с тобой? Соскучился? — кусаю губу, вспоминая Ольшевскую. Они в ссоре? Она теперь меня ненавидит? Что у них произошло?
— Безумно, — я даже замираю от этой реплики. Слишком дружелюбной, словно мы реально близки.
— Соболев, ты заболел?
— Видишь, какая ты догадливая, — и для подтверждения, он кашляет в трубку. — Короче, ситуация «sos», — дальше следует короткая пауза, кажется, Руслан делает глоток чего-то, видимо, реально плохо себя чувствует. — Мама вбила себе в голову, что раз у нас с тобой любовь, то ты должна априори приехать ко мне и…