— Ты не веришь им? Тут реальное видео, — всхлипнув, снова вытираю слезы рукавом. И страшно так становится, что Дашка отвернется, как и все. Поверит. Взглянет с отвращением. Как в тот день, когда я шла по школе и ловила на себе осуждение в глазах людей. Они ничего не знали обо мне. Они не были со мной даже знакомы. Однако осуждали, считали, что я плохой человек, продажная девка.
Это же так легко. Смотреть со стороны. Видеть лишь то, что тебе показывают. Порицать. Плевать в спину. Кривить губами. Судить проще, чем узнать правду. Хотя… нужна ли кому-то правда?
— Ну и что, — жмет плечами Дашка. — Реальное или нет, никто не имеет права влезать в твою личную жизнь и выставлять ее на всеобщее обсуждение. Это отвратительно.
Я облегченно выдыхаю. Не ошиблась. В тот день, когда мы познакомились, я не ошиблась в человеке, которого подпустила близко.
— Там еще что-то есть? — с содроганием произношу.
— Нет, только это.
И снова вдох. Болезненный, от которого спазмируют легкие. Тяжело осознать, что происходящее реальность, а не дурной сон. Что человек, в чьих руках мое израненное сердце бьется быстрее, поступил настолько подло.
Хотя кое-что не укладывается в голове до сих пор. Например, почему Соболев не выдал весь имеющийся компромат. Если уж захотел ломать, то почему не на все сто процентов? С другой стороны, вполне возможно, что это временно, и завтра он дополнит мою характеристику.
И мне от этого так тяжело делается, невыносимо просто.
Руслан в очередной раз решил показать всему универу, кто тут хозяин. Не понравилось, как я веду себя? Растоптал. Выставил посмешищем. А я ведь влюбилась в него. В монстра. В человека без принципов и убеждений. Влюбилась искренне, наверное, впервые. Засыпала с мыслью о нем, писать книгу не могла, потому что в своих героях видела его. Такого крутого. Сильного. Смелого. Плюющего на мнение окружающих.
Насмотрелась? Намечталась? Достаточно. Пора бы снять розовые очки и пережить очередное разочарование. Намотать сопли на кулак и пройти по канату, с которого меня всеми силами пытаются скинуть.
Я ведь сильная. Я же справлюсь и не упаду, правда?
— Пойдем на пару, — прошу Дашку.
— Уверена? — участливо уточняет она. Не передать словами, насколько я ей благодарна. Просто хотя бы за то, что она здесь, рядом. И мне в этот раз не придется пройти одной по коридору, вжимая голову в плечи, словно какой-то преступнице.
— Не очень, но кто не рискует, да? Все будет нормально. Мы же уже не дети, верно?
Я будто утешаю сама себя. Хочу верить, что взрослые люди отреагируют иначе. Не будут ставить на мне клеймо непонятно какой девушки.
Дашка подходит, берет под руку меня, и мы идем вдвоем, слушая звуки наших каблуков, что разлетаются о стены эхом. Под взгляды студентов, которые наверняка уже видели ролик. Под их перешептывания. Осуждения. Смешки. Видео выложили в самый крупный паблик нашего института, даже не курса. Я проснулась звездой. Только падшей, а не яркой, красивой, уверенной. У моей звезды нет наконечников, и она не горит. Вот такая слава у нее — обратная.
Пока идем, сердце глухо бьется о ребра. Неистово. Словно в него воткнуты иглы, и каждое движение помогает им проткнуть мышцу сильнее, жестче. И вся моя мнимая уверенность летит в тартарары. Потому что я мыслями в прошлом. В том школьном дне. Вышагиваю не в состоянии поднять головы, посмотреть по сторонам, даже несмотря на то, что Дашка сейчас рядом.
А уж когда мы входим в кабинет, где должна проходить пара, я ощущаю себя полной дурочкой. Глупой, до ужаса наивной, той, кто верит в людей и их здравомыслие. Но этого то ли нет, или же происходящее больше месть, чем желание докопаться до истины. Одногруппники, как свора голодных собак, с улюлюкающими улыбками взирают на меня, радуясь тому, что происходит.
— Ну привет, девочка по вызову, — Лейла снимает меня на камеру телефона, озвучивая реплику и при этом не скрывая смешка. Народ хихикает, не громко, конечно, да только этот их смех, как разряд тока — бьет наотмашь. Я задыхаюсь.
У меня начинает кружиться голова от окружающих голосов противных, как горький жженый кофе. И лица одногруппников в момент будто растворяются, превращаясь в темное полотно. Ощущение такое, словно люди, вокруг вытягивают из меня силы к существованию. Их насмехательство пронзает меня, как мелкие тупые лезвия, оставляя после себя неизлечимые глубокие раны.
— А мне окажешь услугу, Ивлева? — на полном серьезе спрашивает Захар Станьев, с которым за весь семестр мы и словом-то не обмолвились. Следом Лева Органов подмигивает, облизнувшись, словно собирается сожрать порцию мяса.
— Придурок, — строго цедит Дашка. — Совсем с головой не дружишь?
— А ты такая уверенная из-за Гора? — не остаётся в долгу Лева. Стараюсь не слушать их, кое-как дохожу до свободного стула, заставляя себя абстрагироваться. Можно бороться, кричать, выставлять кулаки, но есть ли в этом смысл? Особенно когда нас двое, против целого университета?
— А ты такой уверенный, потому что против тебя девушка, а не парень? — грубо отвечает Дашка. Ее слова внушают и в меня силы, правда их мало. Наверное, во всем виновато разбитое сердце. Мне бы собрать себя по кускам и дать отпор, а не размазней садится на стул, притворяясь невидимкой.
Кто-то проходит мимо, задев меня и мой рюкзак, который тут же с шумом падает. Содержимое рассыпается, пусть не все, но несколько ручек, и блокнот, вылетают на пол. Закрываю глаза. Делаю вдох.
— Эй, Ивлевела? Дашь мне? — кричит мужской голос.
А дальше следует волна перешептываний. Каждая реплика бьёт не хуже пощечины, заставляя чувствовать себя той девочкой из школы. Школы, которую я возненавидела. И ту себя я тоже ненавижу. Она хотела исчезнуть. И я… кажется, тоже хочу исчезнуть.
Наклоняюсь, и это становится моей фатальной ошибкой. Нужно было сесть на корточки, предугадать наперед маразм озабоченных придурков-парней. Но нет… я слишком зациклена на себе, своих обидах, Руслане, которому верила и получила нож в спину. Получай, как говорится, Крис… За слабость, за глупость. За то, что в очередной раз наступила на те же грабли.
Мужские руки ложатся на мои бедра, насколько я замечаю, это Лева пристроился позади. Он начинает делать эти дурацкие пошлые движения вперед-назад, упираясь в меня своей чертовой ширинкой.
— У-у-у! — воет народ.
— Жестче! — смеется Лейла, снимая это на камеру. — Не зря ж ее номерок был в группе. Давай, жги!
И в тот момент, когда меня накрывает волной злости, сплошного разочарования в людях, даже какого-то отвращения к себе, сжимаю руку в кулак. Я врежу ему. Со всей силы. За всю ту боль, которая во мне горит огнем сейчас. За унижения. За всех обиженных девушек, кто не смог дать сдачи.
Резко выпрямляюсь, моя рука сжимается и до того сильно, что ногти впиваются в кожу. А уже в следующую секунду чей-то мужской кулак опережает: проносится молнией перед моим лицом, целенаправленно попадая в челюсть Леве. Тот моментально теряет равновесие, с грохотом снося собой несколько стульев в ряду. По залу проносится испуганный вопль девчонок.
Я тоже вздрагиваю, отшатываюсь в изумлении, и замечаю… Руслана. Его по-осеннему холодные глаза сверкают, как лезвие ножа. Губы скреплены в тонкую нить, на скулах ходят желваки. Он выглядит так, словно жаждет уничтожить мир, и каждого, кто встанет у него на пути ждет участь смертника. Таким я его никогда не видела.
Но… зачем Соболев здесь? Разве это не его проделки? Или что… хочет показать, в очередной раз насколько огромно его влияние? Не понимаю. А в груди так ноет, что хоть вой.
— Ты чего? — подрывается Лева, но Руслан настигает его, и как только собирается ударить снова, кто-то из одногруппников обращается писклявым криком:
— Ты заступаешься за девчонку, которая за бабки ублажает других? Или ты не видел тот рилс в соцсетях?
Взгляд Соболева, непроницаемый, в котором не иначе собрана демоническая злость, летит на задние ряды. Как пули, от которых не увернуться. Ребята пугливо расходятся по углам, я же и двинуться с места не в состоянии. Жду чего-то, а чего и сама не знаю. Может правды? А может… что ошиблась с вердиктом? Ведь сердце наотрез отказывается верить, что Соболев причастен к видео.
И Руслан, будто одним махом, решает ответить на все мои вопросы.
— Это мое видео. — Его голос холодный как колотый лед, рассекает воздух.
Я замираю, обхватив рукой шею, меня бьет мандраж. А Руслан помедлив, добавляет:
— На нем я… и моя девушка. Так понятнее?
Глава 44. Руслан
В универ приезжаю рано, не потому, что прямо жажду учиться, а из-за бессонницы. Несмотря на то, что я всю ночь просидел перед монитором, прописывая рекламную стратегию продвижения своей игры, сна ни в одном глазу. В лучшем случае, задремал на часа три и встал в шесть без будильника. Повернулся на один бок, другой, и нифига. Плюнул на все, сел в машину и приехал в институт.
И надо ж, первым кого встретил на своем пути — Оксана.
Мы с ней сталкиваемся в коридоре главного корпуса. Она как всегда при параде: тонкая высокая шпилька, брючный костюм, волосы струятся водопадом по плечам. В глазах огонь, уверенность дикая и улыбка, от которой прохожие парни явно ощущают тесноту в штанах. Меня тоже раньше пробирало, теперь — пусто. Просто красивая картинка, не больше.
Оксана перегораживает мне дорогу и с крайне серьезным видом говорит:
— Можем отойти?
— Ну пойдем, — соглашаюсь, выдохнув. Не хочу с ней вести разговоры. Меня максимально не интересует все, что связано с этой роскошной девушкой.
Мы отходим к лестнице, затем сворачиваем под нее, чтобы скрыться от посторонних глаз. От Оксаны исходит цветочный аромат духов, и я морщу носом — слишком терпко, навязчиво, как и сама его хозяйка.
— О чем будем говорить? — перехожу сразу к делу, мысленно отсчитывая минуты до окончания этого ненужного диалога.
— У меня к тебе предложение, — она делает шаг навстречу, дотрагивается своими длинными ноготками до моей груди. И ведет так медленно, заигрывающе, словно ждет, что я сейчас растаю. Выгибаю бровь, смотрю на Оксану все тем же высокомерным взглядом, а она уже до пуговицы на моих джинсах дошла. И как только собирается ее расстегнуть, я резко откидываю ее руку.