магазинов немного разгоняет темноту. Я застёгиваю куртку, пытаясь защититься от прохлады, и ускоряю шаг.
В ближайшем повороте заворачиваю, дергая ручку дверей кофейни, и выбираю самый дальний столик. Она работает до полуночи, еще есть немного времени. Заказываю себе капучино, и выпиваю кружку почти за раз. Замерзла. Не понятно правда, физически меня потряхивает или морально, от нервов.
Руслан приходит позже меня минут на пятнадцать. Он держит в руках шлем, и в целом всем своим видом успевает привлечь внимание девчонок за барной стойкой. Такой весь из себя крутой, как парень, сошедший из популярного аккаунта из соцсети. Ничего нового. Не припомню дня, чтобы на него не засматривались. И в другой раз, я бы может, приревновала, но сегодня настроение ужасное, мир будто омрачился в темный цвет. А еще я приняла решение. Тяжелое. Важное. Чтобы перестать мучиться и переживать. Так будет лучше, уверена.
И как только Соболев садится напротив, огорошиваю его:
— Я решила бросить универ.
__ Как думаете, правильно хочет поступить Кристина?)
Глава 55
— Что случилось? — Соболев снимает куртку, кладет шлем на стол, и, усевшись, внимательно на меня смотрит.
— Родители… — вздохнув, я все выкладываю ему — без утайки. Мне нужна поддержка, человек, который скажет, что из каждой ситуации есть выход и сейчас я его нашла.
— Понятно, — Руслан проводит пальцами по переносице, вид у него задумчивый, серьезный. — Твой отец еще работает, с чего он взял, что его уволят? Да и, в конце концов, у вас же есть мама.
— Наверное, он лучше знает. Но я сидеть на его шее больше не хочу. А подрабатывать и нормально учится, тоже не получится. Придется платить за сессии, тогда вся затея потеряет смысл.
— В этой затее, крошка, изначально нет никакого смысла, — мягко говорит Руслан, накрывая мою руку своей. В его взгляде печаль, поддержка, но не та, которую я хотела услышать.
— Почему это? Ты думаешь, я не смогу найти работу? — с вызовом спрашиваю.
— Ну и кем ты будешь работать? Еду разносить в кафешках? — и вроде ничего плохого не звучит в его интонации, но мне делается обидно. Поджав губы, я выхватываю руку и отворачиваюсь к окну. Почему он не мог просто сказать: «я буду рядом, мы справимся».
— Кристина, — Соболев садится рядом, кладет ладонь мне на плечо, пытаясь приобнять. Я не отталкиваю, хотя обида никуда не делась. — Бросать универ — глупо. Ты же понимаешь, что ситуация с работой отца — временные трудности. Даже когда его уволят, он все равно что-то придумает. Потому что есть разные доли ответственности.
— И что ты мне предлагаешь? — кидаю на него полыхающий взгляд, ощущая, как сердце заходится от негодования. — Паразитировать?
Соболев убирает руку, и отодвигается. Создается впечатление, что он не ожидал такого ответа от меня. Я может и сама не ожидала, но выбор менять не буду.
— Какие глупости у тебя в голове. — Буднично отзывается он, словно моя проблема — ерунда. И я вдруг, сама от себя не ожидая, начинаю защищаться.
— Конечно, кому-то вроде тебя не понять моих глупостей, — к глазам подкатывают слезы, меня будто загнали в угол сразу два близких человека. И никто из них не готов понять, принять ту боль, что гложет меня. Я не понимаю… почему они так со мной. Почему так сложно, просто поддержать мое решение быть взрослым, самостоятельным человеком?
— Кристина, — Руслан наклоняется, пытаясь разглядеть мое лицо, но я упорно отворачиваюсь. — Человек без высшего образования в десяти процентов из ста может добиться чего-то стоящего. В остальных случаях, он так и остается работать в магазине.
— А чем плоха работа в магазине? — взрываюсь я.
Несколько минут он молча смотрит на меня, так будто впервые видит. В этот момент, мне кажется, мы стоим на разных уровнях зрелости. И ощущаем жизнь тоже по-разному. Я раньше не задумывалась об этом, но теперь — есть ли у нас вообще будущее? Соболев родился в обеспеченной семье. Ему место в президентском кресле крутой фирмы, а где мое место? Что будет, когда пройдет страсть, которая застилает нам глаза? Что будет через два, три, четыре года? А будут ли они вообще у нас?
— Если ты ждешь, что я поддержку твое решение — нет, я этого делать не стану. — Строго цедит он, мягкость во взгляде пропадает и там появляется холод. — Проблемы взрослых — это их проблемы. Хочешь денег, пиши дипломные на заказ, в конце концов, пробейся в издательство и продавай книги. Но не бросай учебу. Эмоции пройдут, а жизнь остается.
— То есть с девочкой из магазина, которая сидит за кассой, ты встречаться не сможешь? — к горлу подкатывает болезненный ком. Я не могу его сглотнуть, мне в целом уже и сидеть здесь противно. Воздуха не хватает, тело потряхивает. И опять это дурацкое качество — сбегать при первых трудностях. Даже в разговорах. Я ведь действительно хочу сбежать.
Руслан бьет ладонью по столу, чем привлекает внимание персонал кофейни. Он злится, я тоже злюсь. Но разве не должно быть все иначе?
— Причем здесь я, наши отношения? — Соболев не кричит, но тон его голоса такой стальной, резкий, будто мы чужие друг другу.
— Притом! Разве ты не поэтому печешься? — в груди дыра, как от пули, что пронзила навылет. Мне страшно от того, что происходит. От того, что я сама раскачиваю и без того неустойчивое положение.
— Стой, — он поднимает руки, и старается смягчиться. — Давай закажем мороженое, и сбавим градус. Я не…
— Нет, — поднимаюсь из-за стола. — Я, пожалуй, пойду.
Руслан хватает меня за локоть, и в этом его жесте читается многое: любовь, желание остановить бурю, что затягивает удавку на моей шее. И где-то я ему благодарна, но в то же время понимаю, не могу остаться. Не сейчас. Мне плохо. Мне хочется свободы. От гнета отца, от его упреков. Уверена, это не последний раз. Потому что он и так уже часто срывается, дальше будет хуже. И эти его срывы, они будто подводят черту, намекают, что мы с Ленкой, в том числе виноваты перед ним.
Но я не готова быть виноватой. Не готова становиться обузой в свои восемнадцать.
— Мне нужно побыть одной.
— Я отвезу тебя домой, — Руслан берет брелок от мотоцикла, который лежит на столе, и собирается подняться.
— Нет, — останавливаю его. — Не хочу.
— Кристина…
— Я сама дойду, правда. Мне так проще, — и больше я не жду, выскакиваю из-за стола, а следом и из кофейни. Слезы скатываются градинками по щекам, сливаясь с дождем, что так активно тарабанит по крышам домов. Противный ветер то и дело скидывает капюшон с моей головы, и я едва сдерживаюсь, чтобы не остановится и не закричать. На всех. На саму себя.
Но в какой-то момент, обида отходит на второй план. Я замечаю парня в черной кепке, идущего за мной, правда, с другой стороны дороги. Мы двигаемся в одном темпе, возникает ощущение, что он меня преследует.
Да господи… Предел бед на сегодня закончится или нет?
Я оглядываюсь, ускоряя шаг, противный дождь застилает обзор, и одежда ужасно липнет к телу. Может, принять предложение Руслана было не таким уж плохим? В конце концов, не пришлось бы идти несколько кварталов мокрой, и дрожать из-за того, что замерзла.
За спиной, к счастью, не оказывается никого, и когда мне уже кажется, что парень пропал с радаров, свернув где-то в другом месте, я поворачиваюсь и неожиданно врезаюсь в мужскую грудь. Поднимаю голову и вздрагиваю увидев его — того самого человека в черной кепке.
Глава 56
— Кристина, к тебе пришли, — кричит мама с кухни. Я лениво потягиваюсь и поднимаюсь с кровати. Прошло два дня после разговора с Русланом, он ни разу не написал, и я тоже. Сейчас в целом его слова уже не кажутся мне такими уж неправильными, скорее наоборот, в них есть смысл. Но я все равно не могу принять его позицию. В конце недели пойду к куратору и обязательно поговорю относительно своего решения. А родители… им расскажу позже.
Подхожу к дверям и замираю, увидев Германа. Той ночью именно с ним я столкнулась, перепугавшись вида грозной кепки. А теперь он в моей квартире, как было до его отъезда.
— Я не с пустыми руками, — Герман машет пакетом со слойками, на что я отвечаю дружелюбной улыбкой. Хотя в душе хотелось иного — увидеть Руслана, я почему-то полагала, что он мог позвонить. В конце концов, между нами не все конечно? Правда…
Сердце будто пронизывает тысяча игл только от одной мысли, что я могу потерять человека, которого люблю. Нет. Я не готова. Не должно быть вот так. У нас же за эти три с лишним месяца даже ни одной ссоры не было. Мы жили в гармонии, наслаждаясь близостью друг друга. Неужели одно разногласие разрушит счастье?
— Эй, на тебе лица нет, — Герман дает мне щелбан и тянет за собой на кухню. Ну а там… я вдруг сама от себя не ожидая, изливаю ему душу. Мне так необходимо с кем-то поделиться, в идеале бы с Дашкой, но свободными ушами оказался Вебер.
Он слушает долго, не перебивая. Лицо его не передает никаких эмоций — белый лист. Только изредка губы кривятся, не более. Мне сложно угадать, что думает обо всем этом Вебер.
— Не думал, что ты выберешь этого придурка, — заключает Герман после минуты молчания.
— Он не придурок, — заступаюсь я, ощутив раздражение. Может, зря я открыла свое сердце этому парню? Мы ведь толком не знаем друг о друге ничего.
— Только придурки отпускают девушек в одиннадцать часов ночи возвращаться домой в одиночестве.
— Так получилось, я сама не захотела, — отвожу взгляд, кусая до боли губы. Я скучаю. Чертовски. Так сильно, что вчера пол ночи плакала. Смотрела наши фотки, видео и ревела белугой, не понимая, как поступить дальше.
Я сама в себе запуталась. В том, как должна строиться моя жизнь. А ведь мне всего восемнадцать, почему же так сложно…
Телефон моргает слишком часто, и я тянусь к нему, не ожидая ничего хорошего. Спам, может, или рассылка магазинов. Но стоит только увидеть входящее сообщение от Руслана, как губы сами растягиваются в улыбке и сердце заходится в унисон. Я подпрыгиваю на месте, сжимая так крепко в пальцах смартфон, что запросто могла бы раздавить его.