Такой пушистый… Клетчатая юбка…
На каучуке желтые ботинки…
А я? Я думал: «Знаете ли вы,
Что вы — моя? До трепета моя!»
Ушли недели, месяцы ушли.
И вдруг в один из августовских дней
Она прошла в кровяно-красном платье
И на руках
несла ребенка
в сон…
Теперь она приснилась мне женой,
А мальчик… Он, конечно, был моим.
И вот тогда-то среди бела дня,
Когда я шел на службу… И она…
Я вдруг остановился перед ней,
Как бык пред матадором, — будь что будет! —
И чувствовал, как на моем лице
Все мышцы заплясали, точно маска…
«Я больше не могу! — вскричал я зычно,
И переулок отозвался гулом.-
Поймите, больше не-мо-гу!»
Она
Испуганно взглянула на меня
И шепотом ответила:
«Я тоже…»
«Я мог бы вот так: усесться против…»
Я мог бы вот так: усесться против
И всё глядеть на тебя и глядеть,
Всё бытовое откинув, бросив,
Забыв о тревожных криках газет.
Как нежно до слез поставлена шея,
Как вся ты извечной сквозишь новизной.
Я только глядел бы, душой хорошея,
Как хорошеют у моря весной,
Когда на ракушках соль, будто иней,
Когда тишина еще кажется синей,
А там, вдали, где скалистый проход, —
Огнями очерченный пароход…
Зачем я подумал о пароходе?
Шезлонг на палубе… Дамский плед…
Ведь счастье всё равно не приходит
К тому, кто за ним не стремится вслед.
1961
«Когда я был молод…»
Когда я был молод,
силен,
и была у меня улыбка,
завораживающая женщин,
я никогда не читал им
своих стихов.
Я находил, что такое средство
ниже достоинства моей музы.
Но сейчас,
когда я очень устал,
и улыбка моя
может выразить только неудавшуюся жизнь, —
ради вас, дорогая,
я иду и на это…
Мне стыдно,
но я читаю
старые свои баллады,
в которых осталось что-то
от виолончельного тембра,
каким когда-то
была полна моя грудь.
ИЗ ПОЭТА ИКС
Ангел мой… Любовь моя тайная…
Снова слышу твои шаги.
Не ходи ко мне, золотая моя,
Сохрани себя, сбереги.
Для тебя я — бог Микеланджело,
Но во мне сатаны стрела,
Когда демон целует ангела,
Он сжигает его дотла.
«Счастливый не слышит природы…»
Счастливый не слышит природы,
Счастливчику не до того:
Бедняга из той породы,
Что слышит себя одного.
Но тот, кто ушиблен жизнью,
Но тот, кто обижен судьбой,
Кто в битве кровью брызнул,
Кто жертвовал собой,
Тот, подымаясь над роком,
Оленя на всем ходу
Поздравит с четвертым отрогом,
Что вырос в этом году.
О, если бы кто из косных
Заметил, как снег шевеля,
Купаются соболи в соснах,
Одетые в соболя!
Но нет! Он в величии глупом
И в обществе, как среди пней…
Чем больше природу мы любим,
Тем к человеку нежней.
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
На крышах снег, на деревьях снег,
Вообще, на дворе февраль,
Но «Вечерка» чирикает о весне,
И пахнет крымская даль.
И мы за семейным чаем
Благоговейно читаем:
«В Подмосковье трещат морозы,
На лету замерзают галки,
А в Ялте растут мимозы,
А в Мисхоре цветут фиалки».
Конечно, расстояние далекое:
Не для нас грабины и тополи…
Но родина — понятие широкое,
Очень широкое. И теплое.
С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ВЕСНА?
Хоть громко распевает зяблик,
Хоть песни ввысь вознесены,
Весну знобит меж веток зяблых,
Ей лед уже прописан в каплях,
И все же нет ее, весны.
Недаром азбукою Морзе
Пророчит дятел недород.
Напрасно бедный зяблик-мерзлик
Бодрит свой маленький народ -
Кружит пурга невпроворот.
В снегах промчалась электричка…
Но что это за перекличка?
Трепещет свистик на весу.
Ах, это пеночка-весничка
В названье принесла весну.
КУСТЫ СИРЕНИ В МАРТЕ
Бурые и сухие, как розги,
Вблизи они те же, что в ноябре,
Но издали — будто в небрежном наброске
Зеленым пятном предвещают апрель.
Опять подхожу все ближе, ближе -
И снова розги да бурый тон;
А издали — снова кустарник рыжий
Зеленоватым мазком оттенен.
Что это? Наше предчувствие? Или
Плакатный рефлекс черно-синей сосны?
А может быть, безо всяких стилей,
Просто-напросто чудо весны?
ЭТО НАДО ЛЮБИТЬ
Где часовенка в травах колючих -
Из земли выбивается ключик.
Ему хочется речкою быть.
Он бежит от креста и клуни,
А на нем пузырятся слюни…
Это тоже надо любить.
ОДА ВОДЕ
Люблю я воду. Ведь она живая!
Послушай, как грассирует ручей,
Когда весною, скорость развивая,
Он осуждает карканье грачей.
А как порой гремит вода из крана,
Тарелки разбивая в прах и пух!
Я слышу в ней военный стих Корана
В ответ на бормотание стряпух.
Вода, вода… Во-первых и в последних,
Она твой друг, какую ни возьми!
Вода — великолепный собеседник,
Когда нельзя поговорить с людьми.
О СИНИЦАХ
Вот вы говорите — синица,
Синицу любой назовет.
Но вам, друзья, и не снится,
Какой это пестрый народ:
Синица с хохлатой головкой
(Ее «гренадеркой» зовут),
Черная с ней «московка»
У гнездышка тут как тут.
«Пухляк» — у него привычка
В дудочку во весь дух!
«Лазоревка», дивная птичка,
Нежно-небесный пух.
Вглядитесь в их милые лица:
Различны они? Вот-вот.
А вы говорите: синица.
Синицу любой назовет.
ВЕСЕННЕЕ
Весною телеграфные столбы
Припоминают, что они — деревья.
Весною даже общества столпы
Низринулись бы в скифские кочевья.
Скворечница пока еще пуста,
Но воробьишки спорят о продаже,
Дома чего-то ждут, как поезда,
А женщины похожи на пейзажи.
И ветерок, томительно знобя,
Несет тебе надежды ниоткуда.
Весенним днем от самого себя
Ты, сам не зная, ожидаешь чуда.
1961
ПЕСНЯ (Есть на севере, на юге)
Есть на севере, на юге
И кедрач и бересклет,
Есть там падубы да буки,
Но богаче дуба нет.
Ты стой за дубок, —
Дубок в землю глубок.
Он привольный, он обильный,
Где Россия, там и свой -
Белый, каменный, чернильный,
Водяной ли, боровой.
Ты стой за дубок, —
Дубок в землю глубок.
Ничего-то не страшится,
Не согнешь его в дугу,
Леший в дуплах копошится,
Сирин-птица на дубу.
Ты стой за дубок, —
Дубок в землю глубок.
И за эти-то за дупла,
За твои легенды, дуб,
Мы с боями шли за Дубно,
Дубоссары, Стародуб!
Ты стой за дубок, —
Дубок в землю глубок.
Не красны дубы в дубраве,
Коль песок на них летит.
Не житье тому в державе,
Кто на сторону глядит.
Ты стой за дубок, —
Дубок в землю глубок.
ПЕСНЯ (Вот яблоня в цвету)
Вот яблоня в цвету -
И пахнет вся долина.
Пчела, как мандолина…
А мне невмоготу…
Ты как снежком объята,
Хоть ливень льет ливмя,
Ты серебром богата,
Красавица моя.
Но знаю: будет время -
И ты опустишь бремя
Рачительных плодов.
Я к этому готов.
Но жалко в дебрях сада
Вот этого снежка…
Повремени! Не надо!
Не торопись пока!
Не стоит, пригорюнясь,
Облетывать, шурша:
Ты хороша, как юность,
Как юность, хороша!
ПЕСНЯ (Шла лужайка под уклон)
Шла лужайка под уклон,
Шел и я по той лужайке;
На лужайке — старый клен,
Старый клен в зеленой майке.
Поклонился я ему.
Отчего? Не понимаю.