илище в 1900–1901 годах, стали впоследствии друзьями самой Людмилы — они были её соучениками в Академии художеств в Санкт-Петербурге. Собственно, именно они, увидев её успехи в рисовании, и посоветовали ей поступать в Академию. Она стала моделью для Исаака Бродского — в 1906 году в имении Козырщина Полтавской губернии, куда пригласил его Давид, Бродский написал необычный по композиционному решению портрет сидящей на ковре Людмилы, находящийся теперь в его Музее-квартире в Санкт-Петербурге. Сама Людмила так вспоминала об этом:
«В тёплый день я начинаю позировать Бродскому и другим художникам. Сижу на полу, на коврике, хотя кругом много кресел: почему-то Бродский нашёл, что так лучше, и брат его поддержал. Смотрю на зеркала, в простенке между ними балконная дверь. В открытые настежь окна льётся солнце. Синеют подснежники в саду и на столе, а распустившиеся листья яркой зеленью режут глаза».
Вот практически вся крайне скупая информация о сестре «отца русского футуризма».
Однако в 2012 году мне удалось найти в Праге маленькое сокровище — семейный архив Людмилы и самой младшей сестры Давида Бурлюка, Марианны. Это позволило восстановить многие детали биографии не только обеих сестёр, но и самого Давида, Владимира и Николая Бурлюков. Дело в том, что в 1921 году Марианна вышла замуж за чешского художника Вацлава Фиалу, с которым Давид Бурлюк случайно познакомился во Владивостоке в 1919-м. С 1922 года и до самой смерти Марианна с Вацлавом жили в Праге, а в 1956-м младшая сестра перевезла к себе старшую, жившую в нищете в Саратове. С собой в Прагу Людмила привезла лишь кота Рыжика и несколько альбомов с бумагами и фотографиями. Они и позволили определить точную дату её рождения, а сохранившееся в архиве свидетельство о кремации — точную дату смерти.
Людмила Давидовна Бурлюк (в замужестве Кузнецова) родилась 2 января 1887 года (по новому стилю) в Котельве и умерла 1 февраля 1968 года в Праге. Жизнь её делится на три больших периода: счастливый — до смерти мужа в 1922 году; трагический — после этого и до 1956 года; спокойный и гармоничный, пражский, — последние двенадцать лет жизни, с 1956 по 1968 год. За год до смерти, в 1967-м, в пражском культурном доме «Завадилка» состоялась её последняя в жизни персональная выставка — предыдущей выставкой, в которой она принимала участие, была выставка «Мира искусства», состоявшаяся за 55 лет до этого, в 1912 году.
Такой перерыв не случаен — Людмила на время прекратила серьёзные занятия живописью, выйдя замуж и родив первого сына. Вот что писал о ней Бенедикт Лившиц в «Полутораглазом стрельце»:
«Кроме Давида и Владимира, художницей была старшая сестра, Людмила. Ко времени моего приезда в Чернянку она вышла замуж и забросила живопись. А между тем десятки холстов в манере Писсарро, которые мне привелось там видеть, свидетельствовали о значительном таланте. Братья гордились ею, хотя ещё больше её наружностью — особенно тем, что на каком-то конкурсе телосложения в Петербурге она получила первый приз. Младшие дочери были ещё подростки, но библейски монументальны: в отца».
Лившиц впервые приехал в Чернянку, административный центр принадлежавшего графу Мордвинову Чернодолинского заповедника, которым управлял с 1907 по 1914 год Давид Фёдорович, в декабре 1911 года. Людмила «забросила живопись» тремя годами ранее. Давид Бурлюк писал: «Прозвали нас “братьями Бурлюками”, хотя с нами выставляла и сестра Людмила, до выхода её замуж за скульптора Василия Васильевича Кузнецова… и до рождения у неё в 1908 году седьмого сентября сына Ильи (ныне на рабфаке в Ленинграде)». Давид Давидович ошибся на один день — Илья Кузнецов родился в Чернянке 8 сентября 1908 года.
Людмила действительно активно выставляла свои работы вместе с братьями — на выставке «Союза русских художников» в 1906/07 году, на «VII выставке картин Общества харьковских художников в пользу голодающих», состоявшейся в 1906 году в Харькове, на «XVII выставке картин Товарищества южно-русских художников» в том же году в Одессе, на «Весенней выставке в залах Императорской Академии художеств» (1907), на знаковой для Бурлюков выставке «Стефанос» в конце 1907-го — начале 1908 года в Москве, на киевской выставке «Звено» (1908) и целом ряде других.
Людмила не забросила живопись окончательно — она не прекращала рисовать, и позже именно живопись, навыки портретиста позволили ей выжить и кормить детей в 1920–1940-е годы, уже после смерти мужа; но, безусловно, из художнического сообщества она выпала и в выставках не участвовала. Уже в Праге она смогла вновь посвящать искусству всё своё время — более того, она, как почти все Бурлюки, начала писать стихи.
Давид Бурлюк, в апреле 1918-го уехавший в Башкирию и далее в Сибирь, Владивосток, Японию, США, не видел сестру около сорока лет. Их первая спустя многие годы встреча состоялась в последний день пребывания Давида и его жены, Марии Никифоровны, в СССР в 1956 году. После этого были две встречи в Праге — осенью 1957-го и летом 1962-го. Но переписка с сестрой не прекращалась все эти годы, начиная с 1922-го. Давид Давидович даже отправлял ей из США денежные переводы. Много позже, 27 ноября 1963 года, уже после пражских встреч, он писал:
«Дорогая Людочка — друг единственный с 1897 по 1907. Наше имя, Володи, моё и твоё, не забыто; в истории мирового искусства — мы там! Всё более книг вспоминает нас».
Пражские встречи с Давидом стали для Людмилы сильнейшим толчком, стимулом к творчеству, а их последующая переписка и написанные ею по настоянию Давида семейные воспоминания — бесценным источником информации.
Собственно, именно так произошло и в детстве — старший брат определил во многом судьбу сестры. Именно он дал ей первые уроки рисования. Давид вспоминал о том, что, увлёкшись рисованием, «стал засаживать за стол свою сестру Людмилу и брата Владимира: ей было тогда восемь лет, а брату шесть, и делал в их тетради рисунки… заставляя “своих учеников” копировать эти рисунки».
Именно Людмила стала его первой моделью: «Я забыл сказать, что в августе месяце 1897 года, когда мы жили в Харьковской губернии, Лебединского уезда, в родовом гнезде Бурлюков “Рябушки”, я сделал первый рисунок с натуры, портрет моей сестры Людмилы, это был набросок с натуры, и он отличался сходством. Что привело меня в восторг».
Пути брата и сестры разошлись впервые в 1902 году — тогда Людмила смогла поступить в Императорскую Академию художеств, Давид же провалил второй экзамен, по рисунку, получив по жеребьёвке место в самом конце зала, откуда ему было плохо видно натуру. Давид тогда уехал в Мюнхен, а Людмила переехала в Санкт-Петербург, город, ставший одним из главных в её жизни. Впереди у неё были успешная учёба и признание со стороны коллег.
В 57-м номере журнала «Color and Rhyme» опубликованы воспоминания Давида Давидовича и его жены Марии Никифоровны под простым названием «Burliuk». В них есть несколько абзацев, посвящённых Людмиле:
«Людмила училась в Академии с большим успехом в зимний сезон 1902–1903 годов и продолжила обучение в 1903–1904 годах. Осенью 1904-го она была зачислена в студию профессора Ционглинского. Весной 1905 года манера её живописи начала изменяться; мой брат Владимир и я начали использовать в своей живописи яркие и чистые цвета, и она, путешествуя на юг с берегов Невы через Москву, неоднократно посещала собрания братьев Морозовых и Щукина. Отношение профессоров Академии к её работам немедленно ухудшилось, однако весной 1906 года ей была оказана честь — Константин Сомов и Валентин Серов пригласили её стать участником объединения “Мир искусства”. Людмила также принимала участие во множестве организованных мной выставок, представив много холстов. Последней выставкой, в которой она приняла участие, была “Стефанос” в Москве, в 1907 году. В феврале 1908 года она вышла замуж за скульптора В. В. Кузнецова, чей отец был железнодорожным инженером, последним проектом которого была железная дорога из Петербурга в Мурманск. Кузнецовы были дружны с Ремизовыми, Мережковским и сёстрами Гиппиус. Все они были архаистами, ненавидящими всё новое, и вскоре Людмила стала относиться к нам как к “чужакам”. У Людмилы с Кузнецовым было четверо детей: Илья (1908), Кирилл (1912 (20 февраля. — Е. Д.)), Даниил (1914 (Бурлюк ошибся — Даниил родился 3 июня 1916 года. — Е. Д.)) и Василий (1915 (30 января. — Е. Д.)). Двое из них, Илья и Даниил, погибли во время Второй мировой войны, а Василий сошёл с ума в немецком плену. Кирилл стал архитектором и жив сейчас, Людмила жила с ним в Москве в 1947 году (в действительности несколько послевоенных лет Людмила жила в квартире Кирилла не в Москве, а в Ленинграде. — Е. Д.)».
У Людмилы была счастливая, но короткая семейная жизнь. Революция и Гражданская война разрушат семейную идиллию; Кузнецовы будут вынуждены уехать от столичных голода и разрухи под Саратов, в город Аркадак, где в 1923 году Василий умрёт от тифа. Людмила останется одна с четырьмя детьми на руках. В Аркадаке и Саратове проживёт она почти тридцать пять лет — до тех пор, пока не получит разрешение на выезд в Прагу.
Но всё это будет гораздо позже. А пока брат и сестра живут с родителями в Котельве и не знают о том, что оба станут художниками и будут совместно выставлять свои работы на первых авангардных выставках в столицах. В Котельве произошёл случай, о котором Людмила помнила даже спустя семьдесят лет:
«Это было в октябре 1887 года. В кухне в больших котлах топили сало недавно зарезанных свиней. Стряпуха украинка не досмотрела и сало загорелось, выскочила с кухни с криком: “Ой, лишечко, рятуйте, кто в Бога вируе”. Отец, со свойственной ему горячностью, не отдавая себе отчёта, прибежав на кухню, влил во вспыхнувшее сало ведро воды. Голова, грудь, шея, руки были обожжены». Лицо отца превратилось в сплошной волдырь, губы запеклись… Несмотря на варварское лечение того времени, шрамов на лице не осталось, но оно приобрело жёлтый цвет. «У матери в груди пропало молоко, но мне уже было девять месяцев жизни».