Новый, 1655 г. принес русским ряд тактических неудач. Жители Орши перешли на сторону короля. Жители городка Озерище взбунтовались, убили 36 русских ратников, а остальных вместе с воеводой взяли в плен и отправили к гетману Радзивиллу. Удалось уйти только четырем русским.
Гетман Радзивилл собрал новое войско и 2 января 1655 г. подошел к Новому Быхову, где заперся с запорожцами Золотаренко. Тут Радзивилл получил грамоту от шляхтича Поклонского, его, как мы уже знаем, царь в июле 1654 г. произвел в полковники. Поклонский предлагал полякам сдать Могилев, который был гораздо богаче Быхова, и литовский гетман немедленно снял осаду с города и двинулся к Могилеву. Поклонский и его люди впустили поляков в город, но в цитадели[125] заперся русский дворянин Воейков с русскими ратниками и могилевскими мещанами.
Поляки сделали три приступа и четыре подкопа, но Воейков храбро держал оборону. Золотаренко стоял под Старым Быховом, откуда в марте писал царю, что глубокие снега мешают ему прийти на помощь к Могилеву. Но «глубокие снега» не помешали, однако, казакам Золотаренко взять Бобруйск, Глуск, Королевскую слободу и ограбить их жителей. В апреле, когда дороги просохли, казаки вместе с московским воеводой Михаилом Дмитриевым двинулись на помощь Могилеву.
В ночь на 9 апреля Радзивилл предпринял генеральный штурм могилевской цитадели. Поляки взорвали три подкопа, а четвертый завалился сам и «подавил литовских ратных людей». Русские пошли на вылазку и «побили много неприятеля». Радзивилл не стал ждать Михаилу Дмитриева, 1 мая снял осаду и двинулся на запад, к Березине.
Зиму 1654/55 г. царь Алексей провел в Вязьме. В Москве свирепствовала моровая язва, и царь решил отсидеться за кордонами. В апреле 1655 г. он уже был в Смоленске, где готовился к новой кампании. 24 мая царь с войском выступил из Смоленска и в первых числах июня остановился в Шклове. Тем временем черниговский полковник Попович с отрядом запорожцев взял Свислочь, «неприятелей в нем всех под меч пустили, а самое место и замок огнем сожгли». Потом казаки взяли Кайданы. Московский воевода Матвей Васильевич Шереметев взял Велиж, боярин князь Федор Юрьевич Хворостинин занял Минск.
29 июля боярин князь Яков Куденетович Черкасский, соединившись с Золотаренко в полумиле от литовской столицы Вильно, напал на обоз гетманов Радзивилла и Гонсевского. Бой длился с шестого часа дня до ночи, гетманы потерпели поражение и бежали за реку Вилию, а русские подошли к Вильно и заняли город. Царь с основными силами стоял в деревне Крапивне в 50 верстах от Вильно, когда прискакал гонец с этим радостным известием.
9 августа Алексей Михайлович получил известие о взятии Ковно, а 29 августа — о взятии Гродно.
Весной 1655 г. на Украину с московским войском был направлен боярин Андрей Васильевич Бутурлин, вторым воеводой у него был Василий Васильевич Бутурлин. Русские войска объединились с казаками Богдана Хмельницкого и вместе двинулись в Галицию.
Бутурлин и Хмельницкий разгромили польское войско коронного гетмана Потоцкого у Гродка. Затем объединенное войско осадило Львов, но Хмельницкий не захотел брать город, а взял с осажденных 60 тысяч злотых (по другим источникам 50 тысяч) и отступил на восток. Войсковой же писарь Иван Выговский отправил горожанам Львова грамоту, где призывал их не сдаваться «на царское имя».
Другая часть русско-украинского войска под началом Данилы Выговского — брата войскового писаря, и русского воеводы Петра Потемкина осадила Люблин и добилась сдачи города «на царское имя», то есть люблинцы присягнули на верность Алексею Михайловичу.
В начале сентября 1655 г. на речных судах из Киева вверх по Днепру отправилось русское войско князя Дмитрия Волконского. Затем эта флотилия вошла в Припять и 15 сентября подошла к городу Турову. Туровцы вышли навстречу русским и присягнули царю. Не задерживаясь в Турове, Волконский двинулся сухим путем к городу Давыдову. 16 сентября в версте от Давыдова его встретило литовское войско. После непродолжительного боя литовцы бежали в город, но русские ратники на плечах неприятеля ворвались следом. Городок почти весь выгорел, жители и уцелевшие литовские ратники бежали из него через противоположные ворота. А победители вернулись на суда и поплыли вниз по реке Горыне к Припяти, а по ней вверх — до реки Вятлицы. Оттуда войско Волконского шло сухим путем и 20 сентября подошло к городу Сталину. Там повторились события у Давыдова: литва вышла навстречу, затем бежала в город, русские захватили и сожгли Столин.
От Сталина Волконский вернулся к Припяти, ратники сели на свои суда и поплыли до реки Пины. 25 сентября флотилия подошла к Пинску, но пристать к берегу у города не позволил ружейный и артиллерийский огонь литовцев, поэтому суда русских вернулись назад и высадили десант в нескольких верстах ниже города, у села Пенковичи. При подходе русских к Пинску произошло сражение с литовцами. Уже по традиции русские на плечах неприятеля ворвались в город.
В Пинске Волконский дал отдохнуть войску два дня, а 27 сентября сжег город и окрестные слободы и отправился на судах вниз по Припяти. У села Стахова русские разбили еще один литовский отряд, привели к присяге царю жителей городов Кажана и Латвы. Тем же путем по Днепру русская флотилия вернулась в Киев.
Любопытно, что в донесении в Москву Волконский говорил, что в ходе этого рейда у него было лишь трое раненых: «.. только у одного солдата под Пинском руку оторвало из пушки да двух человек из пищали ранили». Тут, видимо, или воевода лукавил, или все вышеуказанные города сдавались без боя.
Другое русское войско, под началом князей Семена Урусова и Юрия Барятинского, двинулось от Ковно к Бресту. 23 октября 1655 г. в 150 верстах от Бреста, у местечка Белые Пески, русские разбили польский отряд.
13 ноября у Бреста русские встретили войско нового литовского гетмана Павла Сапеги. Русские были разбиты и заняли оборону в обозе за Бугом, но Сапега выбил их и оттуда. Урусов отступил и занял оборону в деревне Верховичи, что в 25 верстах от Бреста. Литовцы окружили русских и двое суток держали в осаде. Сапега прислал парламентеров и потребовал полной капитуляции. Урусов сдаваться не пожелал и внезапно атаковал литву. По-видимому, ему удалось застать врага врасплох. Русские гнали литву шесть верст. В качестве трофеев Урусову достались четыре пушки и двадцать восемь знамен. После боя Урусов приказал войску идти на Вильно.
Стоит заметить, что боевые действия князь Урусов вел уже после начала русско-польских переговоров о перемирии. Причем поляки пошли на переговоры не столько из-за успехов царских войск и казаков Хмельницкого, сколько из-за вмешательства в войну третьей силы — армии шведского короля.
Несколько слов надо сказать о предыстории шведско-польской войны. После окончания шведско-польской войны 1621–1629 гг. шведский король Густав II Адольф в 1630 г. ввязался в Тридцатилетнюю войну. Шведская армия под командованием короля Густава Адольфа высадилась в Померании и одержала ряд побед над войсками германского императора. В ходе войны Густав Адольф провел кардинальные реформы в вооружении и тактике войск. Шведская армия, без преувеличения, стала сильнейшей в мире.
В первую очередь Густав Адольф реорганизовал пехоту. Громоздкие и неповоротливые полки в две-три тысячи человек были уменьшены до 1300–1400 человек. Каждый пехотный полк делился на восемь рот, а два полка составляли бригаду. В пехоте число пикинеров[126] он уменьшил до одной трети от всей пехоты, а в 1631 г. начал формирование мушкетерских полков, где вся пехота была вооружена мушкетами облегченного образца. Для облегчения и ускорения заряжания Густав Адольф ввел бумажные патроны.
Одновременно были изменены боевые порядки пехоты. В то время в Европе было принято строить колонны в тридцать шеренг, Густав Адольф строил своих мушкетеров в три шеренги, а пикинеров, которые прикрывали мушкетеров от кавалерии, в шесть шеренг. Такое построение колонн уменьшало потери от огня неприятельской артиллерии, в то время как 30-шеренговые колонны противника несли большой урон от огня шведской артиллерии.
Но наиболее революционными были преобразования в шведской артиллерии. Шведские орудия, перевозимые на колесных лафетах, король разделил на три группы. В первую группу вошла тяжелая артиллерия калибром до 24 фунтов — это был прообраз современной корпусной артиллерии. Батареи тяжелой артиллерии зачастую передвигались отдельно от полевых частей. Перед сражением тяжелая артиллерия занимала позиции на флангах или впереди центра шведской армии.
Во вторую группу входили 12– и 6-фунтовые пушки, которые всегда сопровождали войска и участвовали во всех операциях. Эту группу можно считать аналогом современной дивизионной артиллерии.
К третьей группе принадлежали 4-фунтовые пушки, весившие вместе с повозкой около 35 пудов (573 кг) и перевозившиеся парой лошадей. По две таких пушки придавались каждому пехотному полку. Эти пушки следовали за полками, во всех боях их поддерживали, вследствие чего и были названы полковыми орудиями. Первоначально они стреляли только картечью, но затем были приспособлены для стрельбы ядрами.
Увлекшись созданием легких маневренных полковых орудий, Густав Адольф в 1626 г. ввел на вооружение 4-фунтовые кожаные орудия. Конечно, они не были целиком сделаны из кожи. У них был очень тонкий медный ствол толщиной 1/4 калибра, немного утолщаясь у каморы. Ствол стягивался железными обручами, расстояние между которыми составляло длину, равную калибру пушки. Затем он скреплялся полотном и конскими жилами, а последним скрепляющим слоем была кожа. Цапфы у таких орудий были накладными. Кожаные пушки стреляли в основном картечью, как свинцовой, так и каменной, в отдельных случаях велась стрельба железными ядрами.
В 1626–1630 гг. кожаные пушки участвовали в ряде сражений. По полю боя такую пушку могли передвигать два номера расчета. Принципиальным конструктивным недостатком кожаных орудий являлся их разогрев после произведения 8–10 выстрелов. Кожа, как известно, плохой проводник тепла. В результате перегрева горела полотняная и кожаная обмотка пушек, происходили преждевременные выстрелы, несколько орудий разорвалось. Поэтому Густав Адольф заменил кожаные орудия легкими чугунными 4-фунтовыми пушками длиной 16 калибров. Скорострельность этих пушек равнялась 3 выстрелам в минуту.