— Я хочу снова быть среди солдат, — прошептал Далинар. — Снова идти в поход. Лучше всего мужчине спится после долгого перехода. И, клянусь Преисподней, хочу сражаться. И чтобы мой противник не трусил, оттого что перед ним великий князь.
— Далинар, тогда давай разыщем такой бой! — воскликнул Хавар. — Король ведь точно нас отпустит. Если не в Разломе, то в Гердазе или на одном из островов. Мы можем добыть для него земли, славу, честь!
— Тот борец, — вспомнил Далинар, — в его словах было… что-то. Он не сомневался, что я причиню ему боль. — Князь побарабанил пальцами по столу. — Он испугался из-за моей репутации в целом или есть что-то более конкретное?
Башин и Хавар обменялись взглядами.
— Когда? — спросил Далинар.
— Драка в таверне, — напомнил Хавар. — Две недели назад.
Далинар вспомнил, как туман однообразия в его жизни нарушил свет, всплеск цвета. Эмоции. Он выдохнул.
— Ты меня заверил, что они в порядке.
— Они выжили, — уточнил Хавар.
— Один… из драчунов, с которыми ты сразился, больше не будет ходить, — признался Башин. — Другому пришлось отрезать руку. Третий лепечет как младенец. У него голова больше не варит.
— Это далеко от «порядка»! — рявкнул Далинар.
— Прости, Далинар, — отрезал Хавар. — Но тому, кто выходит против Черного Шипа, на большее рассчитывать не стоит.
Далинар скрестил руки на столе, заскрежетал зубами. Огненный мох не действовал. Да, он получил быстрый прилив эйфории, но это лишь заставило его желать большего опьянения Азартом. Даже теперь он был на грани — ему хотелось разбить и этот стол, и все в зале. Князь был готов к поединку; он поддался искушению, а потом удовольствие у него украли.
Он целиком и полностью чувствовал позор от утраты самоконтроля, но не ощутил удовлетворения от самой драки.
Далинар схватил кружку, но она оказалась пустой. Буреотец! Он отшвырнул ее и встал, вопль бешенства рвался из его груди.
К счастью, его отвлекли: задняя дверь, ведущая в логово борцов, приоткрылась, и показалось знакомое бледное лицо. Тох теперь носил одежду алети, один из новых костюмов, которые предпочитал Гавилар, но ему это было не к лицу. Он был слишком тощим. Никто бы не принял Тоха — с его чрезмерно осторожной походкой и невинным взглядом широко распахнутых глаз — за солдата.
— Далинар? — окликнул он, окидывая взглядом пролитую выпивку и запертые сферные лампы на стенах. — Охранники сказали, я могу найти тебя здесь. Э-э… тут была вечеринка?
— А-а, Тох, — проговорил Хавар, откидываясь назад. — Как же мы могли устроить вечеринку без тебя?
Взгляд Тоха метнулся к кусочку огненного мха, который лежал неподалеку на полу.
— Далинар, я никогда не пойму, что тебя притягивает в таких местах.
— Светлорд, он просто знакомится с обычными людьми, — пояснил Башин, забирая огненный мох и пряча в карман. — Вы же знаете, мы, темноглазые, погрязли в пороках. Нам нужны хорошие образцы для подражания…
Он осекся, когда Далинар поднял руку. Великому князю не требовалось заступничество подчиненных.
— Тох, что случилось?
— Они собирались послать гонца, — начал объяснять ририец, — но я решил доставить новость сам. Видишь ли, моя сестра. Еще немного рано, однако повитухи не удивлены. Они говорят, это естественно, когда…
Далинар ахнул, как будто его ударили кулаком в живот. «Рано. Повитухи. Сестра».
Он рванулся к двери и не услышал, что еще бормотал Тох.
Эви словно побывала в сражении.
Он много раз видел это выражение на лицах солдат: вспотевший лоб, этот наполовину ошеломленный, сонный взгляд. Спрены изнеможения метались в воздухе. Это был знак того, что человек вышел за пределы собственных возможностей.
Жена улыбалась спокойно и удовлетворенно. Улыбка победительницы. Далинар протолкался сквозь хлопотавших над Эви лекарей и повитух, подошел к ее кровати. Она протянула к нему слабую руку. Левую руку, завернутую в тонкий мешочек, заканчивавшийся у запястья. Для алети это было интимным жестом. Но Эви все равно предпочитала левую руку.
— Ребенок? — прошептал он, взяв ее.
— Сын. Здоровый и сильный.
— Сын. У меня… у меня есть сын? — Далинар рухнул на колени рядом с кроватью. — Где он?
— Его моют, мой господин, — сообщила одна из повитух. — Скоро принесут сюда.
— Оторванные пуговицы, — прошептала Эви. — Далинар, ты снова дрался?
— Просто небольшое развлечение.
— Ты каждый раз так говоришь.
Далинар сжал ее руку через покров, слишком восторженный, чтобы огрызнуться в ответ на выговор.
— Ты и Тох прибыли в Алеткар, потому что хотели, чтобы кто-то защитил вас. Ты сама искала борца.
Эви сжала его руку в ответ. Подошла кормилица со свертком в руках, и Далинар уставился на нее снизу вверх, потрясенный, не в силах подняться.
— О да, — захихикала женщина. — Многие мужчины сперва боятся, но…
Она осеклась, когда Далинар собрался с силами и выхватил ребенка из ее рук. Он поднял мальчика на вытянутых руках и радостно рассмеялся. Вокруг него вспыхнули золотые сферы — спрены славы.
— Мой сын!
— Мой господин! — воскликнула кормилица. — Будьте осторожны!
— Он Холин, — возразил Далинар, баюкая ребенка. — Он крепкий. — Князь посмотрел на мальчика, который с красным лицом извивался и лупил крошечными кулачками. У ребенка были потрясающе густые волосы, смесь черного и золотистого. Хороший цвет. Отличительный.
«Малыш, надеюсь у тебя будет сила отца, — подумал Далинар, потирая лицо ребенка пальцем, — и хоть отчасти сочувствие матери».
Глядя в это лицо, переполненный радостью Далинар наконец-то понял. Вот почему Гавилар так много думал о будущем, об Алеткаре, о том, чтобы создать королевство, которое просуществует долго. Предшествующая жизнь Далинара запятнала его алым и разбило душу. Его сердце обросло такой коркой крема, что почти превратилось в камень.
Но этот мальчик… он сможет править княжеством, помогать кузену-королю и жить с честью.
— Светлорд, его имя? — спросила Ишал, пожилая ревнительница из обители чистоты. — Я сожгу нужные охранные глифы, если вас это порадует.
— Имя… — забормотал Далинар. — Адода. — «Свет». Он посмотрел на Эви, и та кивнула.
— Без суффикса, мой господин? Адодан? Адодал?
— Лин, — прошептал Далинар. «Рожденный для чего-то». — Адолин.
Хорошее имя, традиционное, полное смысла.
Далинар с сожалением уступил ребенка нянькам, которые вернули его матери, объяснив, что необходимо как можно скорее обучить дитя сосать грудь. Многие покинули комнату из приличия, и, пока они уходили, Далинар заметил позади всех царственный силуэт. Как это он не увидел, что Гавилар тоже здесь?
Король схватил брата за руку и от души похлопал по спине, пока они выходили из комнаты. Далинар был так потрясен, что почти ничего не ощутил. Он должен был отпраздновать — купить выпивку каждому солдату или просто пробежать через город, вопя от радости. Он стал отцом!
— Прекрасный день, — радовался Гавилар. — В высшей степени прекрасный.
— Как ты это сдержал? — спросил Далинар. — Этот восторг?
Гавирал ухмыльнулся:
— Я позволил этому чувству стать моей наградой за выполненный труд.
Далинар кивнул, потом посмотрел на брата.
— Что такое? — спросил Далинар. — Что не так?
— Все в порядке.
— Гавилар, не лги мне.
— Я не хочу портить тебе чудесный день.
— Вопросы без ответов испортят его больше любых слов. Выкладывай.
Король поразмыслил, потом кивком указал на логово Далинара. Они пересекли главную комнату, прошли мимо мебели, которая выглядела слишком эффектной: красочная, с цветочными узорами и плюшевой обивкой. Отчасти виной тому был вкус Эви, хотя на самом деле… жизнь теперь была такая. Вся его жизнь превратилась в сплошной плюш.
Кабинет он устроил на свой лад. Несколько стульев, очаг, простой коврик. Шкафчик с разными экзотическими и крепкими винами, каждое — в особой бутылке. Это была та разновидность напитков, пить которые почти стыдно.
— Дело в твоей дочери? — предположил Далинар. — Она опять ходит во сне?
— Ясна в порядке, выздоравливает. Дело в другом. — Гавилар нахмурился, его выражение лица сделалось опасным. Он согласился на корону после долгих споров — Солнцетворец ее не носил, и хроники твердили, что Йезерезе’Элин тоже отказывался от нее. Но люди любили символы, и большинство западных правителей носили короны. Гавилар согласился на черный железный венец. Чем сильнее его волосы седели, тем заметнее становилась корона.
Слуга разжег огонь в очаге, хотя тот горел слабо, и единственный спрен пламени полз по углям.
— Я терплю неудачу, — признался Гавилар.
— Что?
— Раталас. Разлом.
— Но я думал…
— Пропаганда, — усмехнулся Гавилар, — предназначенная для того, чтобы приглушить критические высказывания, которые раздаются в Холинаре. Таналан собирает армию и обустраивается в крепостях. Что еще хуже, думаю, другие великие князья его поддерживают. Хотят посмотреть, как я с этим справлюсь. — Он презрительно усмехнулся. — Ходят слухи, что я размяк с годами.
— Это не так. — Далинар в этом убедился за месяцы, которые прожил с Гавиларом. Его брат совсем не размяк. Он по-прежнему стремился к завоеваниям, просто изменил метод. Его оружием стали слова, и он маневрировал, направляя великие княжества на позиции, где они были вынуждены подчиняться.
Угли в очаге пульсировали, словно сердце.
— Ты задумывался о времени, когда это королевство было действительно великим? — спросил Гавилар. — Когда все народы уважали алети, короли искали их совета, а мы были… Сияющими.
— Предателями, — уточнил Далинар.
— Неужели действия одного поколения отрицают множество поколений господства? Мы поклоняемся Солнцетворцу, в то время как его правление длилось всего лишь миг, — но игнорируем века, на протяжении которых владычествовали Сияющие. От скольких Опустошений они защитили человечество?
— Э-э… — Вроде бы ревнители говорили об этом в молитвах. Далинар попробовал угадать. — От десяти?