«Необычное копье», — подумал Каладин. Длинное, с тонким наконечником для пробивания доспехов, похожее на копье всадника. Он кивнул. Отличное оружие для использования в полете, когда требуется дополнительная длина, чтобы атаковать врагов на земле или даже тех, кто парит вокруг.
Спрены перестали визжать. Приносящий пустоту огляделся, порхая в воздухе, потом сердито взглянул на спренов и что-то буркнул. Они опять показались сбитыми с толку. Почувствовали, что Каладин использовал буресвет, вероятно истолковав это как применение фабриаля, но не могли точно определить местоположение. Кэл использовал такое небольшое количество света, что камень почти сразу померк.
Спрены рассеялись, исчезли, как это часто делали спрены эмоций. Приносящий пустоту задержался, окруженный темной энергией, пока неподалеку не раздались горны, оповещая о приближении Стенной стражи. Существо наконец-то унеслось обратно в небо. Люди начали выбираться из укрытий и поспешно уходить, обрадованные тем, что живы.
— М-да, — протянул Адолин, вставая. Он носил иллюзию, изображая — согласно указанию Элокара — капитан-лорда Мелерана Хала, младшего сына Тешав, с мощным телосложением, лысеющего, тридцати с небольшим лет.
— Я могу удерживать буресвет столько, сколько захочу, не привлекая внимания, — сказал Каладин. — Но если я что-то сплетаю, они появляются и вопят.
— И все-таки, — заключил Адолин, бросив взгляд на Шаллан, — маскировку они не замечают.
— Узор утверждает, мы действуем тише, чем он, — объяснила Шаллан, указывая большим пальцем на Каладина. — Давайте вернемся. Разве у вас, мальчики, на этот вечер не назначена встреча?
— Вечеринка, — проворчал Каладин, расхаживая взад-вперед по залу для клиентов в доме портнихи. Скар и Дрехи прислонились к дверному проему, и каждый на сгибе локтя держал копье. — Так вот они какие на самом деле, — продолжил Каладин. — Город вот-вот вспыхнет. Чем бы заняться? Ну разумеется, устроить вечеринку.
Элокар предложил посетить вечеринку, чтобы связаться со светлоглазыми семьями Холинара. Каладин посмеялся над этой идеей, предполагая, что ничего подобного в городе не найдется. Но, затратив на поиск минимальные усилия, Адолин наскреб с полдюжины приглашений.
— Славные темноглазые трудятся как рабы, выращивая и готовя еду, — возмущался Каладин. — А светлоглазые? У них так много шквального времени, что приходится выдумывать себе занятия.
— Эй, Скар, — бросил Дрехи. — Ты когда-нибудь ходил выпить, даже во время войны?
— Еще бы, — отозвался Скар. — А в моей деревне дважды в месяц устраивали танцы в буревом убежище, даже когда парни воевали в приграничных стычках.
— Это не то же самое, — отрезал Каладин. — Вы что, приняли их сторону?
— А тут есть стороны? — делано удивился Дрехи.
Через несколько минут Адолин спустился по лестнице, громко топая и улыбаясь, как дурак. Он был одет в рубашку с гофрированными манжетами и жакет зеленовато-голубого цвета, который не застегивался полностью и сзади имел хвосты. Его золотая вышивка была лучшей, какую только могла предоставить мастерская.
— Пожалуйста, скажи мне, — взмолился Каладин, — что ты не притащил нас жить у своей портнихи, потому что тебе понадобилось обновить гардероб.
— Кэл, да ладно тебе, — отозвался Адолин, разглядывая себя в зеркале. — Я должен выглядеть согласно роли.
Он проверил манжеты и опять ухмыльнулся.
Пришла Йокска и оглядела его, потом отряхнула плечи.
— Светлорд, по-моему, в груди чуть узковато.
— Это чудесно, Йокска.
— Сделайте глубокий вдох.
Она заставила его поднять руку и ощупала талию, бормоча себе под нос, — словом, вела себя как шквальный лекарь. Отец Каладина даже во время осмотра не щупал пациентов вот так.
— Я-то думал, что прямые куртки по-прежнему в моде, — пробормотал Адолин. — У меня есть фолио из Лиафора.
— Они устарели, — отрезала Йокска. — Я была в Лиафоре на прошлое Средмирье, и они там отказываются от военного стиля. Но фолио сделали, чтобы продавать униформу на Расколотых равнинах.
— Вот буря! Понятия не имел, что я такой немодный!
Каладин закатил глаза. Адолин увидел это в зеркале, но лишь повернулся и поклонился:
— Мостовичок, не переживай. Можешь и дальше носить одежду, которая соответствует твоей мрачной физиономии.
— Выглядишь так, словно споткнулся и упал на ведро с синей краской, — сообщил Каладин, — а потом попытался просушить одежду с помощью охапки сухой травы.
— А ты выглядишь как то, что остается после бури, — парировал Адолин и, проходя мимо, похлопал Каладина по плечу. — Но мы все равно тебя любим. У каждого мальчика есть любимая палка, которую он нашел во дворе после дождя.
Адолин подошел к Скару и Дрехи, каждому пожал руку по очереди.
— Вы двое ждете сегодняшнего вечера с нетерпением?
— Сэр, зависит от того, вкусно ли кормят в палатке для темноглазых, — сказал Скар.
— Прихватите мне что-нибудь с самой вечеринки, — попросил Дрехи. — Я слыхал, светлоглазым подают очень хорошую выпечку на этих модных пирушках.
— Конечно. Скар, тебе что-нибудь нужно?
— Череп моего врага в виде пивной кружки, — буркнул тот. — Но если не получится, сойдет и булочка. Штук семь.
— Посмотрим, что я смогу сделать. Соберите информацию о любых хороших тавернах, которые все еще открыты. Мы можем туда пойти завтра. — Он прошелся мимо Каладина и привязал к поясу меч.
Каладин нахмурился, посмотрел на него, потом на своих мостовиков и снова на Адолина.
— Что?
— Что «что»? — спросил Адолин.
— Ты собираешься пойти выпить с мостовиками? — спросил Каладин.
— Конечно, — подтвердил Адолин. — Нас со Скаром и Дрехи многое связывает.
— Было дело, мы уберегли его высочество от падения в ущелье, — объяснил Скар. — Он отплатил нам вином и хорошей беседой.
Вошел король, одетый не так вычурно, но в том же стиле. Он пронесся мимо Адолина, направляясь к лестнице:
— Готовы? Отлично. Время для новых лиц.
Трое остановились возле комнаты Шаллан, где она рисовала и напевала себе под нос, окруженная спренами творения. Она поцеловала Адолина — поцелуй был куда интимнее всех проявлений их чувств, какие видел Каладин, — а потом снова превратила его в Мелерана Хала. Элокар стал мужчиной постарше, также лысым, с бледно-желтыми глазами. Это был облик генерала Хала, одного из главных офицеров Далинара.
— Со мной все в порядке, — заявил Каладин, когда она посмотрела на него. — Никто меня не узнает.
Он не был в этом полностью уверен, но такая личина… ему она казалась ложью.
— Шрамы, — напомнил Элокар. — Капитан, ты не должен выделяться.
Каладин неохотно кивнул и позволил Шаллан светоплетением прикрыть рабские клейма на его лбу. Потом она вручила каждому по сфере. Иллюзии были привязаны к буресвету внутри — стоит сфере погаснуть, и их фальшивые лица исчезнут.
Они пустились в путь в сопровождении Скара и Дрехи, которые держали копья на изготовку. Сил выпорхнула из окна на верхнем этаже мастерской и полетела вдоль по улице впереди них. Каладин чуть раньше попробовал вызвать ее в виде клинка, и это не привлекло крикунов, так что он чувствовал себя хорошо вооруженным.
Адолин немедленно начал шутить со Скаром и Дрехи. Далинару бы не понравилось, узнай он, что они пошли выпивать. Не из-за каких-то особых предубеждений, но потому, что в армии существовала командная иерархия. Генералы не должны были фамильярничать с рядовыми, от этого ослабевала дисциплина.
Принцу такое могло сойти с рук. Прислушиваясь к болтовне, Каладин почувствовал угрызения совести за свое поведение. На самом деле в последнее время ему было гораздо спокойнее. Да, шла война, и да, город был в серьезной опасности, но с тех пор, как он нашел своих родителей живыми и здоровыми, Каладин чувствовал себя лучше. Вообще, дней, когда он чувствовал себя хорошо, было довольно много. Проблема заключалась в том, что в плохие дни он об этом забывал. Тогда по какой-то причине он ощущал себя так, словно всегда пребывал во тьме — и навечно в ней останется.
Почему так трудно запомнить, что это не так? Неужели он должен все время проваливаться во мрак? Почему нельзя остаться здесь, на солнце, где жили другие?
После заката прошло, наверное, часа два. Они миновали несколько торговых площадей — как та, где они проверяли его воздействие на потоки. Свободное пространство большей частью было превращено в жилое: беженцы просто сидели и ждали, что будет дальше.
Каладин немного отстал, и когда Адолин это заметил, то извинился, прервал беседу и пошел медленнее.
— Эй, — окликнул он Каладина. — С тобой все в порядке?
— Я беспокоюсь, что буду слишком выделяться, если призову осколочный клинок, — признался Каладин. — Надо было сегодня вечером прихватить копье.
— Хочешь, научу использовать поясной меч? Сегодня вечером ты притворяешься нашим главой охраны, и ты светлоглазый. Без меча выглядишь странно.
— Может, я из махателей кулаками.
Адолин резко остановился и уставился на Каладина, ухмыляясь.
— Как ты сказал — «махатели кулаками»?
— Ну эти, как их, — ревнители, которые учатся сражаться без оружия.
— Врукопашную?
— Врукопашную.
— Ага, — согласился Адолин. — Ну да, все ж знают, они так и называются — «махатели кулаками».
Каладин посмотрел ему в глаза и невольно сам ухмыльнулся:
— Это научный термин.
— Разумеется. Такой же, как «рассекатели мечами». Или «тыкатели копьями».
— Знавал я одного рубителя топором, — подхватил Каладин. — Он был тот еще мозгоправ.
— Мозгоправ?
— Мог любому забраться прямо в голову.
Адолин нахмурился:
— Забраться прямо в… а-а! — Он рассмеялся и похлопал Каладина по спине. — Иногда ты говоришь, как девушка. Э-э… это был комплимент.
— Ну тогда спасибо.
— Однако тебе все-таки надо больше практиковаться с мечом, — продолжил Адолин с растущим возбуждением. — Знаю, тебе нравится копье, и ты с ним хорош. Отлично! Но ты больше не простой копейщик; ты не будешь как все. Ты не станешь сражаться в строю, прикрывать щитом приятелей. Кто знает, с чем тебе придется столкнуться!