— Что ты делаешь?
— Я вас ни разу толком не нарисовала, — объяснила Шаллан. — Хочу это исправить.
Вокруг нее тотчас же начали появляться спрены творчества. Они казались довольно странными.
Элокар на самом деле был хорошим человеком. По крайней мере, в глубине души. Разве это не должно иметь наибольшее значение? Король попытался заглянуть ей через плечо, но она больше не рисовала то, что видела.
— Мы спасем их, — прошептала Шаллан. — Вы их спасете. Все будет хорошо.
Элокар молча наблюдал за тем, как она наложила тени и закончила рисунок. Как только Шаллан оторвала карандаш от бумаги, он протянул руку и коснулся страницы. Рисунок изображал Элокара на коленях, избитого, в рваной одежде. Но смотрел он вперед и вверх, вскинув подбородок. Он не сдался. Нет, этот человек был благородным и царственным.
— Так вот как я выгляжу? — прошептал он.
— Да.
«По крайней мере, таким ты можешь быть».
— Можно… можно мне это взять?
Она покрыла страницу лаком и вручила королю.
— Спасибо.
Шквал. Да он почти расплакался!
Охваченная смущением, девушка собрала рисовальные принадлежности и еду, а потом поспешила уйти из кухни. В своей комнате она обнаружила Ишну, которая широко улыбалась. Невысокая темноглазая алети вернулась из города, где была с лицом и в одежде Вуали.
Она протянула хозяйке лист бумаги:
— Светлость, кто-то сунул это мне сегодня, пока я раздавала еду.
Шаллан, нахмурившись, взяла записку.
«Встретимся на границе пирушки через две ночи, в день следующей Бури бурь, — гласила та. — Приходи одна. Приноси еду. Присоединяйся к празднеству».
75Все алое
Далинар отказался от коня.
Лошади были слишком медленными.
С озера ветром несло туман, напоминая ему о том дне, когда он, Гавилар и Садеас впервые напали на Разлом.
Элитные солдаты, которые сопровождали его, обучались долгие годы. В первую очередь лучники, они не носили доспехов и были натренированы для дальнего бега. Лошади были великолепными зверями; Солнцетворец, как известно, использовал целую кавалерийскую роту. На небольших расстояниях их скорость и маневренность были непревзойденными.
Подобные перспективы привлекали Далинара. Можно ли обучать людей стрелять из лука с лошади? Насколько это будет разрушительно? А как насчет атаки всадников с копьями, как в легендах о шинском вторжении?
Но сегодня лошади ему не требовались. Люди были лучше приспособлены для бега на дальние расстояния, и уж подавно у них лучше получалось карабкаться по каменистым склонам и неровным скалам. Этот элитный отряд нагнал бы любую банду, с которой ему еще предстояло встретиться. Они были лучниками, но также искусно владели мечом. Их обучение было беспрецедентным, а выносливость — легендарной.
Далинар не тренировался с ними лично — у него не было времени, чтобы каждый день пробегать по тридцать миль. К счастью, доспех компенсировал разницу. Одетый в броню, он вел ударный отряд сквозь кустарник, по камням, мимо камыша, который выпускал пряди, трепещущие на ветру. Трава, деревья и сорняки пугались, завидев его.
Внутри Далинара горели два пламени. Первое пламя — энергия доспеха, что наделяла силой каждый его шаг. Второе — Азарт. Садеас — предатель? Невероятно. Он все это время поддерживал Гавилара. Далинар ему доверял.
И все же…
«Я считал, что сам заслуживаю доверия, — размышлял Далинар, ведя отряд вниз по склону холма; сотня человек волной текла позади него. — Но я едва не пошел против Гавилара».
Нужно все увидеть лично. Он должен выяснить, на самом ли деле в этом «караване», который доставил в Разлом припасы, был осколочник. Но вероятность того, что его могли предать — что Садеас все это время работал против них, — доводила Далинара до безумия. При этом он испытывал ясность, которой наделял лишь Азарт.
Сосредоточенность мужчины, его меча и крови, которую он собирался пролить.
Пока Далинар бежал, Азарт внутри его как будто преобразовался, просочившись в усталые мышцы, пропитав его насквозь. Он стал силой сам по себе. И потому, когда они взбежали на гребень холма на некотором расстоянии к югу от Разлома, Черный Шип каким-то образом ощущал себя бодрее, чем в начале погони.
Пока отряд нагонял его, он встал как вкопанный — ноги в латных ботинках заскрежетали по камню. Впереди, у подножия холма и у входа в каньон, группа людей хватала оружие. Караван. Видимо, разведчики предупредили их о приближении отряда Далинара.
Они разбили лагерь, но бросили палатки и побежали в каньон, где к ним нельзя было подобраться с фланга. Далинар взревел, призвал клинок и, позабыв об усталости своих людей, ринулся вниз по склону.
Солдаты были в темно-зеленом и белом. Цвета Садеаса.
Далинар достиг подножия холма и словно буря ринулся сквозь брошенный лагерь. Он пронесся мимо отстающих, взмахнул Клятвенником — и они упали с горящими глазами.
«Стоп».
Но набранный импульс не дал ему остановиться. А где вражеский осколочник?
«Что-то не так».
Далинар повел своих людей вслед за солдатами противника по широкой тропе на одной из сторон каньона. Он высоко поднял Клятвенник на бегу.
«Зачем они надели цвета Садеаса, если явились сюда втайне, привезя контрабандные товары?»
Далинар резко остановился, его окружили солдаты. Тропа вывела их к месту футах в пятидесяти от дна каньона, на крутой южной стене. Выше собирались враги, но осколочника среди них не было. И… эта униформа…
Он моргнул. Что-то… пошло не так.
Далинар крикнул приказ отступать, но его голос заглушил внезапный рокот. Звук был похож на гром, сопровождаемый жутким грохотом камней. Земля под ногами дрогнула, и Далинар, в ужасе повернувшись, увидел, как справа по крутому склону ущелья несется оползень — прямиком туда, куда он привел свой отряд.
У него была доля секунды, чтобы это осознать, прежде чем камни с жутким треском посыпались ему на голову.
Все завертелось, свет померк. Далинара осыпало ударами, увлекло и покатило, сдавило. На миг его ослепил взрыв расплавленных искр, и что-то тяжелое ударило по черепу.
Потом все наконец-то стихло. Он лежал во тьме; в голове пульсировала боль, густая теплая кровь текла по лицу и капала с подбородка. Далинар чувствовал кровь, но ничего не видел. Его ослепило?
Его щека прижималась к камню. Нет. Он не ослеп, а похоронен. И его шлем раскололся. Черный Шип со стоном пошевелился, и внезапно свет озарил камни вокруг его головы. Это буресвет просачивался из нагрудника.
Он каким-то образом пережил оползень. Далинар лежал лицом вниз, погребенный под камнями. Снова пошевелился и краем глаза увидел, как сдвинулся камень, угрожая съехать вбок и раздавить его череп. Замер, чувствуя, как грохочет в голове боль. Размял левую руку и почувствовал, что рукавица и броня на предплечье разбиты. Но правая «рука» доспеха еще работала.
«Это… это была западня…»
Садеас никого не предавал. Все это состряпали разломцы со своим великим лордом: заманили Далинара и засыпали его камнями. Трусы. Они уже пробовали такое много лет назад. Он расслабился и тихонько застонал.
«Нет. Нельзя здесь лежать».
Можно притвориться мертвым. Мысль показалась такой привлекательной, что он закрыл глаза и едва не отключился.
Внутри его зажглось пламя.
«Далинар, тебя обманули. Слушай». До него донеслись голоса — мужчины пробирались через оползень. Он мог разобрать их носовой акцент. Разломцы.
«Таналан послал тебя сюда на смерть!»
Далинар усмехнулся, открыв глаза. Эти люди не позволят ему спрятаться в каменной гробнице, притворяясь мертвым. Осколки. Его найдут, чтобы забрать свой трофей.
Он приготовился, подставив бронированное плечо под камень, чтобы тот не придавил непокрытую голову, но более не шевелился. В конце концов голоса над ним сделались взволнованными: судя по всему, разломцы увидели, что из-под камней выглядывает его синий плащ, украшенный глифами «хох» и «линил».
Заскрежетали камни, и вес, которым его придавило, уменьшился. Азарт дорос до пика. Камень возле его головы откатился назад.
«Вперед!»
Далинар уперся ногами в броне и сдвинул валун здоровой рукой, открыв достаточно места, чтобы подняться. Он вырвался из гробницы и встал во весь рост, с грохотом рассыпая вокруг себя камни.
Разломцы с ругательствами бросились врассыпную, когда он выскочил из дыры, скрежеща ботинками по камням. Далинар взревел и призвал клинок.
Доспех был в худшем состоянии, чем он предполагал. Из-за четырех проломов в разных местах он потерял скорость.
У людей Таналана глаза как будто светились. Они собирались и смотрели на него, ухмыляясь; он видел Азарт на их лицах. Его клинок и протекающий доспех отражались в их темных глазах.
По лицу Далинара текла кровь. Он ухмыльнулся в ответ.
Враги пошли в атаку.
Перед глазами у Далинара все было алым.
Полководец отчасти пришел в себя и обнаружил, что бьет чьей-то головой по камням. Позади него — возле ямы, где он сражался с противниками, — громоздилась высокая куча трупов с выжженными глазами.
Он разжал руки, выронив голову трупа, выдохнул и почувствовал… А что почувствовал? Внезапное оцепенение. Боль была чем-то далеким. Даже гнев казался смутным. Далинар взглянул на свои руки. Почему он воспользовался ими, а не осколочным клинком?
Черный Шип обернулся туда, где Клятвенник торчал из скалы, куда его воткнул он сам. Самосвет на эфесе треснул. Да, точно. Он не смог отпустить оружие; трещина каким-то образом этому помешала.
Он встал, пошатываясь, огляделся вокруг в поисках новых противников, но никто на него не бросился. Его доспех… кто-то проломил ему нагрудник во время боя, и он чувствовал колотую рану на груди. Но почти не помнил, как ее получил.
Солнце висело над горизонтом, погружая каньон в тени. Стояла тишина, даже от падальщиков-кремлецов — ни звука. Лишь одежда поверженных врагов хлопала на ветру.