Обессиленный, он перевязал самые тяжелые раны, затем вытащил Клятвенник и положил на плечо. Никогда раньше осколочный клинок не казался таким тяжелым.
Далинар пустился в обратный путь.
По дороге он ронял куски осколочного доспеха, который сделался страшно тяжелым. Он потерял слишком много крови.
Далинар сосредоточился на шагах. Один за другим.
Импульс. Битва целиком и полностью зависела от импульса.
Он не осмелился пойти очевидным путем, поскольку там могли поджидать другие разломцы. Князь пересек пустошь, где лозы корчились под ногами, а камнепочки раскрывались после того, как он проходил мимо.
Азарт вернулся, чтобы подстегнуть его. Ибо эта прогулка на самом деле была сражением. Битвой. Наступила ночь, и он выбросил последний кусок осколочного доспеха, оставив только воротник. Из него можно вырастить все прочее, если потребуется.
«Шагай. Не останавливайся».
Во тьме казалось, что его сопровождают тени. На краю поля зрения войска из красного тумана атаковали противника, который распадался в пыль, а потом опять восставал из теней — это неустанное повторение распада и возрождения напоминало бушующие океанские волны. Не только люди, но еще и лошади без глаз. Животные вступали в жестокую битву, отнимая друг у друга жизнь. Тени смерти и войны подстегивали его всю ночь.
Он шел целую вечность. Но вечность — пустяк, когда время утратило смысл. Далинар даже удивился, увидев вдали свет факелов, которые держали солдаты на стенах Разлома. Он правильно выбирал путь, ориентируясь по лунам и звездам.
Во тьме направился к своему лагерю посреди поля. Там была еще одна армия. Настоящие солдаты Садеаса; они прибыли до срока. Еще несколько часов, и уловка Таналана бы не сработала.
Далинар тащил за собой Клятвенник; клинок издавал тихий скрежет, прорезая борозду в камне. Он отупело услышал, как разговаривают солдаты у костра впереди, и тут кто-то его окликнул. Черный Шип, не обращая на них внимания, продолжал неустанно шагать, пока не вышел на свет. Двое молодых солдат в синем грозно заорали на него, а потом осеклись и опустили копья, разинув рот.
— Буреотец, — проговорил один из них и попятился. — Келек и сам Всемогущий!
Далинар брел сквозь лагерь. С его приходом поднялась суета, солдаты кричали о призраках и Приносящих пустоту. Он искал командный шатер. По его ощущениям, на это ушло столько же времени, сколько потребовалось ему, чтобы пересечь пустоши и добраться до лагеря Садеаса. Примерно вечность? Далинар покачал головой; по краям поля зрения все было алым.
Сквозь полотно шатра прорвались слова:
— Невозможно. Они напуганы. Они… нет, это просто невероятно!
Полог палатки поднялся, в проеме показался мужчина в роскошной одежде, с волнистыми волосами. Садеас ахнул и отодвинулся, освобождая путь для Далинара, который не изменил темпа. Он вошел в шатер, и Клятвенник в его руке вырезал канавку в каменистой земле.
Внутри при унылом свете нескольких сферных ламп собрались генералы и офицеры. Светлость Калами утешала плачущую Эви, а вот Йалай изучала карты на столе. Все взгляды обратились на Далинара.
— Как?! — воскликнул Телеб. — Черный Шип? Мы послали отряд разведчиков, чтобы оповестить тебя, как только Таналан обратился против нас и сбросил наших солдат со стен. Нам доложили, что все погибли, угодив в засаду…
Далинар с трудом поднял Клятвенник и воткнул в камень рядом с собой, а потом вздохнул с облегчением оттого, что наконец-то смог сбросить бремя. Он обеими руками, покрытыми кровью по самые плечи, уперся в стол с картами.
— Ты послал тех же разведчиков, — прошептал он, — которые изначально шпионили за караваном и доложили, что его возглавляет осколочник?
— Да, — подтвердил Телеб.
— Предатели, — ответил Далинар. — Они работают на Таналана.
Самопровозглашенный правитель не мог знать, что Далинар захочет с ним побеседовать. Вместо этого он каким-то образом подкупил людей в войске Черного Шипа и с помощью их донесений заставил Далинара помчаться на юг. Прямо в ловушку.
План привели в действие еще до того, как Далинар обратился к Таналану. А придумали его намного раньше.
Телеб пролаял указания арестовать разведчиков. Далинар склонился над боевыми картами на столе.
— Это карта для осады, — прошептал он.
— Мы… — Телеб посмотрел на Садеаса. — Светлорд, мы подумали, что король захочет явиться сам, чтобы, э-э, отомстить за вас.
— Слишком долго, — прохрипел Далинар.
— Великий князь Садеас предложил… Садеас предложил… другой вариант, — пробормотал Телеб. — Но король…
Далинар посмотрел на Садеаса.
— Они использовали мое имя, чтобы убить тебя, — прорычал тот и сплюнул в сторону. — Мы снова и снова будем страдать от таких восстаний, если они не начнут нас бояться.
Далинар медленно кивнул и прошептал:
— Пусть прольется кровь. Хочу, чтобы они заплатили за содеянное. Мужчины, женщины, дети. Они должны понести наказание за нарушенные клятвы. Немедленно.
— Далинар? — Эви поднялась. — Муж? — Она шагнула к столу.
Он повернулся к женщине, и она замерла. Ее необычная бледная западная кожа стала еще белей. Она шагнула назад, прижав руки к груди, и уставилась на него в ужасе. Вокруг нее из земли выросли спрены страха.
Далинар посмотрел на сферный фонарь в полированном металлическом корпусе. Отражение больше походило на Приносящего пустоту, чем на человека: лицо и волосы в корке запекшейся крови, голубые глаза распахнуты, челюсти сжаты. Его покрывала сотня мелких ран, стеганая униформа превратилась в лохмотья.
— Ты не должен этого делать. Отдохни. Выспись, Далинар. Подумай обо всем. Подожди хотя бы пару дней!
Он так устал…
— Далинар, все королевство считает нас слабаками, — прошептал Садеас. — Мы слишком тянули с подавлением этого восстания. Ты раньше никогда ко мне не прислушивался, но выслушай сейчас. Хочешь, чтобы такое не повторилось? Тогда ты обязан их наказать. Всех до единого.
— Наказать… — повторил Далинар, и в нем снова проснулся Азарт. Боль. Гнев. Унижение. Он прижал ладони к столу, чтобы сохранить равновесие. — Духозаклинательница, которую прислал мой брат. Она может творить две вещи?
— Зерно и масло, — сказал Телеб.
— Хорошо. Пусть принимается за дело.
— Больше продовольствия?
— Нет, масло. Столько, сколько у нас есть самосветов. И кто-нибудь отведите мою жену в ее палатку, чтобы она смогла оправиться от своего неуместного горя. Все остальные, соберитесь. Утром мы сделаем из Раталаса пример. Я обещал Таналану, что вдовы будут рыдать после того, что я здесь устрою, но теперь считаю, этого слишком мало за то, как они поступили со мной. Я намерен столь основательно зачистить это место, чтобы на протяжении десяти поколений никто не смел здесь селиться из страха перед призраками. Мы превратим город в погребальный костер, и никто не будет скорбеть по его кончине — потому что некому будет плакать.
76Зверь
Далинар согласился сменить одежду. Он умыл лицо и руки и позволил лекарю осмотреть раны.
Перед глазами все еще стоял алый туман. Он не ляжет спать. Туман ему не позволит.
Примерно через час после возвращения в лагерь он приплелся обратно в командный шатер, чистый, но не особо посвежевший.
Руководствуясь инструкциями Садеаса, генералы подготовили новые боевые планы относительно штурма городских стен. Далинар их изучил и сделал несколько изменений, но велел не планировать ничего по спуску в город и зачистке. У него на уме было кое-что другое.
— Светлорд! — доложила разведчица, входя в шатер. — Из города выехал парламентер. У него флаг перемирия.
— Застрелить, — спокойно приказал Далинар.
— Как?..
— Стрелами, женщина. Убивайте любого, кто выйдет из города, и пусть тела там и гниют.
— Да, светлорд.
Посланница поспешно удалилась.
Далинар взглянул на Садеаса, который все еще был в осколочном доспехе, поблескивающем в сферном свете. Садеас одобрительно кивнул и жестом указал в сторону. Хотел поговорить наедине.
Далинар отошел от стола. Отчего ему не больно? Ведь должно же? Вот буря… он так оцепенел, что почти ничего не чувствовал, кроме пламени, которое медленно и ровно горело глубоко внутри. Он вышел за другом из шатра.
— Мне удалось задержать письмоводительниц, — прошептал Садеас, — как ты и велел. Гавилар не знает, что ты жив. Его приказ осадить город и ждать остается в силе.
— Мое возвращение позволяет изменить его распоряжения, — заявил Далинар. — Солдаты поймут. Даже Гавилар не стал бы спорить.
— Да, но зачем держать его в неведении о твоем прибытии?
Последняя луна почти села. До утра осталось недолго.
— Садеас, что ты думаешь о моем брате?
— Он именно то, что нам нужно. Достаточно жесткий для войны; достаточно мягкий, чтобы быть любимым во время мира. Он наделен прозорливостью и мудростью.
— Как ты считаешь, он мог бы сделать то, что нужно сделать здесь?
Садеас замолчал.
— Нет, — наконец ответил он. — Нет, такое ему не по силам. Интересно, справишься ли ты. Здесь будет не просто несколько смертей, а полное уничтожение.
— Урок, — прошептал Далинар.
— Урок. План Таналана был умным, но рискованным. Он знал, что его шансы на победу зависят от того, удастся ли убрать тебя и твои осколки с поля боя. — Он сузил глаза. — Ты решил, что эти солдаты мои. Ты действительно верил, что я предам Гавилара.
— Я переживал.
— Тогда знай это, — проговорил Садеас низким голосом, в котором слышался каменный скрежет, — я скорее вырежу себе сердце, чем предам Гавилара. Мне не интересно становиться королем — от этой работы мало радости и еще меньше веселья. Я хочу, чтобы это королевство простояло много веков.
— Хорошо, — бросил Далинар.
— Честно говоря, я боялся, что его предашь ты.
— Однажды я едва это не сделал. Но остановился.
— Почему?
— Потому что в этом королевстве должен быть кто-то, способный делать то, что нужно, и им не может быть человек, сидящий на троне, — заявил Далинар. — Продолжай удерживать письмоводительниц; будет лучше, если брат сможет впоследствии отречься от того, что произойдет здесь.