По крайней мере, их выпустили — Шаллан и другие провели первую неделю на борту запертыми в трюме. Спрены чести без объяснений освободили людей и Узора и разрешили передвигаться на палубе при условии, что они будут держаться подальше от высокой палубы и не станут мешать.
Сил осталась взаперти.
— Посмотри сюда. — Шаллан повернула набросок карты к Каладину. — По утверждению Узора, возле Харбранта в нашем мире есть крепость спренов чести. Они называют ее Неуступчивая Верность. Наверняка мы направляемся туда. Мы двинулись на юго-запад после ухода из Селебранта.
— Пока мы были в трюме, — тихо проговорил Каладин, — я видел море огоньков через иллюминатор. Город на нашей стороне?
— Это было здесь, — уточнила Шаллан, указывая на карту. — Видишь, где встречаются реки, к юго-западу от озера? На нашей стороне тут города. Речные полуострова должны были перекрыть нам путь, но спрены, похоже, прорубили канал через камень. Мы плыли на восток вокруг Обледенелой реки, а затем снова повернули на запад.
— Так ты хочешь сказать…
Она указала точку карандашом:
— Мы прямо здесь, направляемся к Харбранту через Мерзлые земли.
Каладин потер подбородок. Он взглянул на спрена чести, который прошел выше, и сузил глаза. В свой первый день на свободе он слишком много спорил со спренами — и закончилось это тем, что его посадили под замок еще на два дня.
— Каладин… — попросила его Шаллан.
— Они должны выпустить ее, — проворчал он. — Тюрьмы ужасны для меня — они будут еще хуже для нее.
— Тогда помоги мне сбежать с этого корабля.
Он снова посмотрел на ее карту и ткнул пальцем:
— Город Тайлен. Если мы продолжим идти в этом направлении, то в конце концов пройдем немного к северу от него.
— «Немного к северу» в этом случае означает более чем в трехстах милях от него, посреди бусинного океана.
— Гораздо ближе, чем мы были к любым Клятвенным вратам, — возразил он. — И если мы сможем заставить этот корабль взять немного южнее, то у нас получится добраться до берега Долгобрового пролива, который на этой стороне будет каменным. Или, по-твоему, нам надо и дальше держать путь к этой фантомной Перпендикулярности Азур в Пиках Рогоедов?
— Я… — Шаллан подумала, что он редко говорил так властно. — Не знаю.
— Мы движемся в правильном направлении, — твердо заявил Каладин. — Я это видел. Нам лишь надо пробыть на корабле еще пару дней, а потом найти способ выбраться. Мы пешком дойдем до Клятвенных врат на этой стороне, а потом ты перенесешь нас в Тайлен.
Это звучало разумно. Ну, за исключением того, что за ними следили спрены чести. И того, что Сплавленные знали, где их искать, и, вероятно, собирали силы, чтобы устроить погоню. И еще того, что им нужно было как-то сбежать с корабля посреди бусинного моря, добраться до берега, а затем пройти двести километров пешком, чтобы попасть в Тайлен.
Все меркло на фоне убежденности Каладина. Все, кроме беспокойства, которое превосходило все прочие страхи: а сумеет ли она вообще запустить Клятвенные врата? Шаллан не могла избавиться от ощущения, что слишком многое в этом плане зависит от нее.
Но эти глаза…
— Мы могли бы попробовать мятеж, — предложила Вуаль. — Может быть, спрены тумана, которые трудятся на борту, прислушаются к нам. Не думаю, что им очень нравится бегать туда-сюда, выполняя приказы спренов чести.
— Не знаю. — Каладин понизил голос, поскольку один из этих спренов — он целиком состоял из тумана, не считая рук и лица, — как раз прошел мимо. — По-моему, это слишком безрассудно. Я не в силах сражаться со всеми.
— А если у тебя будет буресвет? — поинтересовалась Вуаль. — Если я его украду для тебя? Что тогда?
Он снова потер подбородок. Буря свидетельница, борода ему шла. Клочковатая, буйная растительность контрастировала с его строгой синей униформой. Как дикий спрен страсти, пойманный в ловушку клятв и заповедей…
Стоп.
Вуаль?!
Шаллан встряхнулась, преодолевая мгновенный сдвиг личностей. Каладин, похоже, не заметил.
— Может быть, — пробормотал он. — Ты правда думаешь, что сможешь выкрасть наши самосветы? С буресветом в кармане мне было бы куда спокойнее.
— Я… — Шаллан сглотнула. — Каладин, я не знаю, можно ли… Наверное, лучше всего с ними не воевать. Они же спрены чести.
— Они тюремщики, — огрызнулся он, но потом успокоился. — Но везут нас в правильном направлении, пусть и непреднамеренно. Что, если мы украдем наш буресвет, а потом прыгнем за борт? Ты сумеешь найти бусину, с помощью которой мы переправимся к земле, как было в Холинаре?
— Я… наверное, могу попробовать. Но что помешает спренам чести просто развернуться и подобрать нас?
— Мне нужно подумать, — заявил Каладин. — Попытайся найти бусины, которые мы можем использовать. — Он ушел, миновав Узора, который стоял на палубе, сцепив руки за спиной, и мысли его были полны цифр. Каладин остановился возле Азур и тихо заговорил с ней — видимо, рассказывал про свой план.
Уж какой есть.
Шаллан сунула альбом под мышку и бросила взгляд на океан за бортом. Так много бусин, так много сущностей громоздятся друг на друге. И Каладин хочет, чтобы она перебрала всю эту массу в поисках чего-то полезного?
Мимо прошла морячка — спрен тумана, чьи руки были газообразными, за исключением кистей в перчатках. Ее женственное лицо имело форму фарфоровой маски, и она — как и все остальные представители ее племени — носила жилет и штаны, которые как будто парили на теле из клубящейся расплывчатой дымки.
— Могу ли я каким-то образом получить немного бусин? — поинтересовалась Шаллан.
Спрен остановилась как вкопанная.
— Пожалуйста! — попросила Шаллан. — Я…
Морячка убежала и вскоре вернулась с капитаном: высоким, властным на вид спреном чести по имени Нотум. Он излучал мягкий сине-белый свет и носил старомодную — но элегантную — морскую униформу, которая была частью его сути. Борода у него была такой формы, какую Шаллан никогда раньше не видела: с выбритым подбородком, почти как у рогоеда, но с тонкими усами, которые, изящно изгибаясь, шли вверх по щекам и соединялись с бакенбардами.
— Ты хотела о чем-то попросить?
— Капитан, мне нужно немного бусин, — подтвердила Шаллан. — Хочу попрактиковаться в своем искусстве, если позволите. Мне надо хоть чем-то заниматься, чтобы скоротать время в этой поездке.
— Светоплетельщица, проявлять случайные сущности опасно. Я бы не хотел, чтобы кто-то занимался таким безответственным делом у меня на палубе.
От него невозможно было скрыть, к какому ордену принадлежит Шаллан: ведь Узор следовал за нею повсюду.
— Обещаю ничего не проявлять. Я всего лишь хочу поупражняться с визуализацией сущности бусин. Это часть моего обучения.
Спрен окинул Шаллан внимательным взглядом, сцепив руки за спиной, а потом, к ее удивлению, согласился. Она не ожидала, что это сработает. Однако капитан дал приказ, и спрен тумана спустила ведро на веревке, чтобы добыть немного бусин.
— Спасибо, — поблагодарила Шаллан.
— Это была простая просьба, — ответил капитан Нотум. — Но будь осторожна. Полагаю, без буресвета ты ничего не проявишь, и все-таки… будь осторожна.
— Что произойдет, если мы увезем бусины слишком далеко? — из любопытства спросила Шаллан, принимая ведро у спрена тумана. — Они же привязаны к предметам в Физической сфере, верно?
— В Шейдсмаре их можно унести куда угодно. Связь проходит через Духовную сферу, так что расстояние не имеет значения. Однако если бросить бусину — отпустить ее, — она в конце концов вернется туда, где располагается ее физический двойник. — Нотум окинул ее взглядом. — Ты в этом новичок. Когда все началось? Сияющие, клятвы и Идеалы?
— Ну…
Мертвое лицо ее матери, выжженные глаза.
— Не очень давно, — слукавила Шаллан. — Несколько месяцев для большинства из нас. Для некоторых — несколько лет…
— Мы надеялись, что этот день никогда не наступит. — Он повернулся, собираясь пойти к высокой палубе.
— Капитан! Почему вы нас выпустили? Если Сияющие вас так тревожат, почему вы не оставили нас взаперти?
— Это было бы неблагородно, — объяснил капитан. — Вы не пленники.
— Тогда кто мы?
— Одному Буреотцу известно. К счастью, мне не надо в этом разбираться. Мы доставим вас и Древнюю дочь к тому, кто обладает большим авторитетом. До той поры, пожалуйста, постарайся не сломать мой корабль.
День за днем Шаллан привыкала к жизни на корабле спренов чести. Больше всего времени она проводила, сидя на главной палубе у фальшборта. Ей предоставили множество бусин для упражнений, но в большинстве своем это оказались бесполезные вещи. Камни, палки, тряпки. И все-таки была польза в том, чтобы их визуализировать. Держать, медитировать на них. Может, даже понимать?
У предметов имелись желания. Да, простые — но они могли упрямо придерживаться этих желаний, в чем она убедилась во время первых попыток духозаклинания. Теперь Шаллан не пыталась изменить эти желания. Она просто училась прикасаться к ним и слушать.
В некоторых бусинах чувствовалось что-то знакомое. Возможно, она могла бы сделать так, что их сущности расцветут в полноценные предметы на этой стороне. Такое называлось проявлением.
Упражнения с бусинами Шаллан чередовала с набросками. Что-то получалось, что-то нет. Она носила юбку, которую купил Адолин, и надеялась, что это поможет ей в большей степени чувствовать себя самой собой. Вуаль то и дело пробуждалась, и это было в каком-то смысле полезно — однако сам факт того, что такое случалось без ее участия, приводил девушку в ужас. Шут ведь имел в виду совсем не это.
Каладин проводил дни, расхаживая по главной палубе и бросая сердитые взгляды на встреченных спренов чести. Он напоминал зверя в клетке. Шаллан отчасти ощущала его нетерпение. Они не видели никаких признаков врага с того дня в Селебранте. Но она плохо спала по ночам, тревожась о том, что ее вот-вот разбудит сигнал тревоги, знаменующий приближение вражеского корабля. Нотум подтвердил, что спрены пустоты создавали в Шейдсмаре собственную империю. И они контролировали Перпендикулярность Культивации, самый легкий способ перемещаться между мирами.