«Погоди-ка, — подумала она, настраиваясь на ритм любопытства. — Это же…»
— Сэр, беспорядки на поле боя, — доложил этот пожилой мужчина ее спутнику. — Вы нужны немедленно.
— В чем дело? Я не услышал…
— Ваше величество, мне не сообщили, что произошло, — лишь то, что срочно требуется ваше присутствие.
Король поджал губы и — явно недовольный — направился к выходу из зала.
— Идем, — велел он.
Пожилой охранник схватил ее за руку выше локтя:
— Нам надо поговорить.
«Это же военачальник алети».
— Меня зовут Далинар Холин, — подтвердил ее догадку мужчина. — Я возглавляю алети, и все, что тебя сейчас окружает, — это видение о событиях далекого прошлого. Только твой разум был перенесен сюда, не тело. Кроме нас двоих, здесь нет настоящих живых существ.
Она выдернула руку из его хватки и настроилась на ритм раздражения:
— Как… зачем ты привел меня сюда?
— Я хочу поговорить.
— Ну да, конечно. Когда ты проигрываешь, когда мы захватили твою столицу — теперь-то ты захотел поговорить! А как насчет тех лет, пока ты убивал мой народ на Расколотых равнинах?
Для человеков это была всего лишь игра. Шпионы-слушатели сообщали, что человеки наслаждались состязанием на Расколотых равнинах. Они завоевывали богатство, отнимали жизни слушателей, и все это было лишь частью великого соревнования.
— Мы хотели переговоров, когда вы послали эмиссара, — напомнил Далинар. — Осколочницу. Я готов поговорить сейчас. Я хочу забыть старые обиды, даже те, что были нанесены лично мне.
Венли отошла, все еще настроенная на раздражение:
— Как ты сумел перенести меня сюда? Что это за место — тюрьма? — «Или это твоя работа, Вражда? Проверяешь мою верность, демонстрируя фальшивый образ врага?»
Она использовала старые ритмы. Под взглядом Вражды такое никогда не получалось.
— Скоро я отправлю тебя обратно, — пообещал Холин, догоняя ее. Хотя он не был низкорослым для человека, ее нынешняя форма была на шесть дюймов выше. — Пожалуйста, просто выслушай меня. Мне нужно знать. Чего будет стоить перемирие между нашими народами?
— Перемирие? — воскликнула она в ритме изумления. — Перемирие?!
— Мир. Никакого Опустошения. Никакой войны. Что для этого нужно?
— Ну, сперва твое королевство.
Он скривился. Его слова были мертвы, как у всех человеков, но чувства отражались на лице. Столько пыла и эмоций.
«Может, потому-то спрены и предали нас, перейдя на их сторону?»
— Что для вас значит Алеткар? — спросил он. — Я могу помочь вам построить новое государство на Расколотых равнинах. Я дам вам рабочих, чтобы возвести города, ревнителей, чтобы обучить чему захотите. Богатство в качестве выкупа за Холинар и его обитателей. Официальные извинения. Все, чего вы потребуете.
— Я требую, чтобы Алеткар остался нашим.
Его лицо превратилось в маску боли, он мучительно нахмурил лоб:
— Зачем вам там жить? Для вас Алеткар всего лишь место, которое можно завоевать. Но для меня это родина.
Она настроилась на ритм упрека:
— Разве ты не понимаешь? Народ, который там живет, — певцы — они же из Алеткара. Это и их родина тоже. Единственная разница между ними и тобой в том, что они родились рабами, а ты — их хозяином!
Он поморщился:
— Значит, какой-то другой компромисс. Может… разделим королевство? Учредим паршунского великого князя? — Похоже, Холин был сам потрясен тем, что выдумал такое.
Она настроилась на решимость:
— Судя по твоему тону, ты и сам понимаешь, что это невозможно. Никакого компромисса, человек. Отправь меня назад. Мы можем встретиться на поле боя.
— Нет. — Он опять схватил ее за руку. — Я не знаю, каким будет компромисс, но мы способны его найти. Позволь доказать тебе, что я хочу вести переговоры, а не драться.
— Для начала, — заявила она в ритме раздражения, отдаляясь от него, — прекрати на меня нападать.
Венли сомневалась, что сможет с ним драться. Ее нынешнее тело было высоким, но хрупким. И, по правде говоря, она никогда не была искусной в бою, даже в те дни, когда принимала соответствующую форму.
— По крайней мере, давай попробуем провести переговоры, — сказал он. — Прошу тебя.
Особой мольбы в его голосе не было. Он посуровел, лицо сделалось точно каменное, взгляд пронзал насквозь. С ритмами можно было наполнить интонации нужным настроением, даже если на самом деле ты чувствовал совсем иное. У человеков не было такого инструмента. Они были тупее самых тупых рабов.
Внезапно видение сотряслось от глухого удара. Венли настроилась на тревогу и помчалась на балкон. Перед нею простирался полуразрушенный город, где недавно прошла битва и мертвецы лежали грудами.
Грохот повторился. И нежданно… сам воздух треснул. Небо и облака оказались фреской, нарисованной на огромном куполообразном потолке, и с каждым новым ударом на нем ширилась паутина трещин.
Из них лился яркий желтый свет.
— Он здесь, — прошептала Венли и взмахом руки указала на эти трещины. — Человек, вот поэтому переговоров не может быть. Он знает, что они не нужны. Хочешь мира? Сдавайся. Откажитесь от борьбы и надейтесь, что ему не захочется вас уничтожить.
Слабая надежда, учитывая то, что Рин сказал ей об истреблении людей.
Со следующим ударом небо сломалось и над головой появилась дыра, за которой сиял мощный свет. Осколки воздуха — разбитого, как зеркало, — засосало в этот свет.
Из дыры вырвалась волна силы, и город сотрясло до основания. Венли отбросило на пол. Холин рванулся ей на помощь, но его сбило с ног следующей волной.
Кирпичи, из которых была сложена стена комнаты, отделились друг от друга и поплыли в разные стороны. Доски балкона начали подниматься, гвозди взмыли в небо. На балкон выбежал охранник, но споткнулся, и сама его кожа начала разделяться на воду и иссушенную шелуху.
Все просто… распалось.
Вокруг Венли поднялся ветер, потянув обломки к той дыре в небесах и яркому ужасному свету за ней. Доски распались на щепки; кирпичи плыли мимо ее головы. Она зарычала, ритм решимости бился внутри ее, когда она схватилась и крепко вцепилась в те части пола, которые еще не отделились.
Эта жгучая боль! Она хорошо знала мучительное прикосновение жара Вражды к собственной коже, обжигающее до костей, пока те не превращались в пепел, но Венли каким-то образом продолжала все чувствовать. Такое случалось каждый раз, когда он отдавал ей приказы. Неужели Вражда сделает с нею что-то еще хуже этого, когда узнает, что она якшалась с противником?
Венли настроилась на ритм решительности и поползла прочь от света. «Спасайся!» Она достигла комнаты за балконом и рывком поднялась на ноги, попыталась бежать. Ветер тянул ее, и за каждый шаг приходилось бороться.
Потолок отделился в одной яркой вспышке — кирпичи стремительно понеслись к пустоте. Части бедолаги-охранника поднялись следом — как пустой мешок из-под зерна, марионетка без управляющей руки.
Венли снова упала и продолжала ползти, но плиты пола начали отрываться и поднялись, унося ее за собой. Скоро она совершала рискованные прыжки с одного парящего камня на другой. Все еще настроенная на ритм решимости, Венли осмелилась оглянуться. Дыра расширилась, и всепожирающий свет поглощал потоки мусора.
Венли отвернулась, отчаянно пытаясь сделать все возможное, чтобы оттянуть свое собственное сожжение. Потом… замерла и снова оглянулась. Далинар Холин стоял на балконе. И он светился.
«Нешуа Кадал». Сияющий рыцарь.
Сама того не желая, она настроилась на ритм благоговения. Вокруг Холина балкон оставался целым. Пол дрожал под его ногами. Балконные перила по обеим сторонам от него оторвались, но там, где он держался за них крепкой хваткой, остались надежными.
Он был ее врагом, и все же…
Давным-давно человеки оказали сопротивление ее богам. Да, порабощение ее родственников — певцов — невозможно забыть. Тем не менее человеки сражались. И они победили.
Слушатели вспоминали об этом в песне, которую пели в ритме благоговения. «Нешуа Кадал».
От руки Далинара Холина по перилам распространился спокойный нежный свет, который перетек на пол. Доски и камни опустились и снова соединились между собой. Плита Венли вернулась на место. По всему городу здания взрывались на части и улетали в небо, но стены этой башни восстановились.
Венли бросилась к лестнице, ведущей вниз. Что бы ни делал Холин, если он не справится, ей лучше быть на земле. Она добралась до первого этажа, а потом, выбежав на улицу, встала в круге сияния Холина.
Наверху свет Вражды погас.
Камни и осколки обрушились на город. Иссушенные тела падали, словно выброшенная одежда. Венли прижалась спиной к стене башни, настроилась на ритм тревоги и рукой заслонилась от пыли, которую подняли обломки.
Дыра в небе осталась, но света за ней не было. Руины города внизу выглядели… бутафорией. Ни криков страха, ни стонов боли. Тела были просто оболочками, пустой шелухой на земле.
Внезапно позади нее все сотряслось от нового грохота, и открылась вторая дыра: ближе к окраинам города. Небо просы́палось в нее, вновь пропуская этот ненавистный свет. Он поглощал все вблизи себя — стены, дома, даже саму землю, которая распадалась и утекала в разверстую пасть.
Яростный ветер, полный пыли и мусора, хлестал Венли. Она прижалась к каменной стене, вцепилась в одну из опор балкона. Из далекой дыры ее обдавало ужасным жаром.
Зажмурившись, Венли держалась изо всех сил. Пусть сам придет и заберет ее, потому что она не разожмет хватку.
«А как же великая цель? Как же мощь, которую он предлагает?» Ей все еще требовалось все это? Или Венли просто хотела за что-то ухватиться теперь, когда погубила свой народ?
Она стиснула зубы. Вдалеке раздавался тихий ритм. Каким-то образом его было слышно сквозь рев ветра, грохот камней и пыль. Ритм беспокойства?!
Венли открыла глаза и увидела, как Тимбре сражается с ветром, пытаясь добраться до нее. От маленького спрена исходили неистовые кольцевые вспышки света.