Город Тайлен потерян.
Их противник в этом раунде сыграл слишком хорошо. Это бесило принцессу, но она сдерживала эмоции. По крайней мере, Ясна надеялась, что амарамовские разгильдяи достаточно долго продержатся под ливнем стрел и копий, чтобы мирные жители Тайлена успели сбежать.
Молния залила город красным.
Надо сосредоточиться. Важно сконцентрироваться на том, что можно сделать, а не на том, чего сделать не удалось. Во-первых, она должна убедиться, что дядя не расстанется с жизнью, ввязавшись в бесполезную битву. Во-вторых, необходимо помочь эвакуировать Тайлен; она уже предупредила Уритиру, чтобы там подготовились к наплыву беженцев.
Обе эти цели могли немного подождать, поскольку ей предстояло разобраться с вопросом, который совершенно не терпел отлагательств.
— Факты говорят сами за себя, — заявил Айвори. — Истина, которая существовала всегда, скоро станет очевидной для всех. — Он ехал, крошечный, на высоком воротнике ее платья, держась одной рукой. — Ты права. Есть среди нас предатель.
Ясна расстегнула пуговицы на левом рукаве, подвернула его и закрепила, обнажив руку в перчатке. Готовясь, она также надела желтую с золотом хаву разведчицы, с юбкой короче обычного, с разрезами по бокам и брюками под нею. И еще крепкие сапоги.
Уступив дорогу очередной группе солдат, проклинающих все на свете, она взбежала по ступенькам к дверям храма Пайлиах’Элин. Как ей и сообщили, Ренарин Холин был там: стоял на коленях посреди храма, опустив голову. Один.
С его спины поднялся спрен, ярко-красный и пульсирующий, словно порожденный разогретым воздухом мираж. Он был кристаллический, как снежинка, но сочился светом, который тек к потолку. В сумке Ясны лежал набросок спрена рыцаря из ордена правдоглядов.
И выглядел тот спрен иначе.
Ясна отвела руку в сторону, перевела дух и призвала Айвори в виде осколочного клинка.
Венли спрыгнула с импровизированного трапа корабля. Город перед ней был еще одним чудом. Построенный на склоне горы, он выглядел высеченным из камня и чем-то напоминал Расколотые равнины, чей облик сотворили ветра и дожди.
Вокруг нее текли сотни певцов. Меж ними ходили громилы Сплавленные, обросшие панцирями, впечатляющими не меньше осколочных доспехов. Некоторые из обычных певцов носили боевую форму, но, в отличие от своих соперников-алети, не имели боевого опыта.
Азирцы, тайленцы, маратцы… множество народов, которых страшились эти недавно пробужденные, неуверенные в своих силах певцы. Венли настроилась на ритм мучений. Неужели ее отправят в первые ряды? У нее ведь тоже маловато боевого опыта, и даже в форме силы ее изрежут на лоскутки.
«Меня принесут в жертву, как пожертвовали моим народом на поле Нарака, когда они призвали Бурю бурь».
Судя по всему, Вражда не испытывал угрызений совести, тратя жизни слушателей и певцов.
Тимбре в кошельке забилась в ритме умиротворения, и Венли прикрыла его ладонью.
— Тише, — прошептала она. — Ты же не хочешь, чтобы один из них тебя услышал?
Тимбре с неохотой угомонилась, хотя Венли по-прежнему чувствовала исходящую от кошелька слабую вибрацию. И это… помогло расслабиться. Она как будто сама услышала ритм умиротворения.
Один из Сплавленных в «доспехе» позвал ее:
— Эй, ты! Слушательница! Иди сюда!
Венли настроилась на ритм разрушения. Она не позволит им себя запугать, пусть они и боги. Она подошла к тому, кто ее звал, держа голову прямо.
Сплавленный вручил ей меч в ножнах. Венли взяла, а потом настроилась на ритм подчинения.
— Раньше я использовала топор, а не…
— Бери, — перебил Сплавленный, чьи глаза слабо светились красным. — Возможно, тебе придется защищаться.
Венли больше не возражала. Между осторожным возражением и дерзостью пролегала тонкая грань. Она пристегнула меч к поясу на своей стройной талии, жалея, что у этой формы нет панциря.
— Теперь разъясни мне, о чем говорит этот коротышка, — велел Сплавленный в ритме заносчивости, шагая вперед и не заботясь, будет ли она поспевать.
Венли последовала за ним к группе певцов в рабочей форме, которые держали копья. Она общалась со Сплавленным на древнем языке, но эти галдели на тайленском.
«Я буду переводить, — подумала она, расслабляясь. — Вот чего они хотят от меня на поле боя».
— И что же ты желал сказать святому? — спросила она в ритме осмеяния, обращаясь к тому, на кого указал Сплавленный.
— Мы… — Певец облизнул губы. — Госпожа, мы не солдаты. Мы рыбаки. Что мы здесь делаем? — Хотя намек на ритм беспокойства пронизывал его слова, сутулая форма и лицо оказались более красноречивы. Он говорил и вел себя как человек.
Она перевела.
— Вы здесь, чтобы поступать, как велено, — ответил им Сплавленный через Венли. — Взамен вам предоставлена возможность послужить. — Он отвечал в ритме осмеяния, но не казался сердитым. Как будто… читал нотации ребенку.
Она перевела, и рыбаки посмотрели друг на друга, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— Они хотят возразить, — сообщила Венли Сплавленному. — Я это вижу по их поведению.
— Пусть попробуют, — позволил он.
Венли подбодрила рыбаков, и их старший опустил взгляд, а потом проговорил в ритме беспокойства:
— Просто дело в том, что… город Тайлен — это наш дом. Мы должны на него напасть?
— Да, — заявил Сплавленный после того, как Венли перевела. — Они вас поработили. Разрушили ваши семьи, обращались с вами, как с тупыми животными. Разве вы не жаждете отмщения?
— Отмщения? — переспросил рыбак, оглянувшись на собратьев в поисках поддержки. — Мы рады свободе. Но… я хочу сказать… некоторые из них обращались с нами неплохо. Разве мы не можем просто поселиться где-нибудь и оставить Тайлен в покое?
— Нет, — отрезал Сплавленный.
Венли перевела, а потом поспешила за ним, когда тот ринулся прочь.
— Великий? — позвала она в ритме подчинения.
— У них неправильное Стремление, а ведь холинарские певцы атаковали город охотно.
— Алети воинственный народ, о великий. Неудивительно, что это передалось их рабам. И возможно, с этими обращались лучше.
— Они были рабами слишком долго. Нужно показать им лучший путь.
Венли держалась рядом со Сплавленным, радуясь, что отыскала кого-то одновременно в здравом уме и мыслящего трезво. Он не орал на группы, с которыми они повстречались, хотя у многих были похожие жалобы. Просто заставил ее повторить те же самые фразы.
«Дети мои, нужно отомстить. Вы должны тянуться к правильному Стремлению».
«Докажите, что достойны более важного служения, и возвыситесь до Царственных, получите форму силы».
«Эта земля была вашей давным-давно, пока они ее не украли. Вас приучили быть покорными. Мы научим вас снова быть сильными».
Сплавленный оставался спокойным, но свирепым. Как тлеющий огонь. Он сдерживался, но мог вспыхнуть в любой момент. В конце концов отправился к каким-то своим собратьям. Армия певцов неуклюже построилась, покрывая землю к востоку от залива. Войска алети собрались под колышущимися знаменами по другую сторону неширокого поля боя. У них были лучники, тяжелая пехота, легкая пехота, даже всадники.
Венли загудела в ритме мучений. Это же будет бойня!
Внезапно она ощутила что-то странное. Похожее на ритм, но деспотичное, требовательное. Оно сотрясло воздух, и земля под ее ногами задрожала. Молния в облаках позади, казалось, вспыхивала в этом ритме, и миг спустя Венли увидела, как пространство вокруг заполнили призрачные спрены.
«Это духи мертвых, — осознала Венли. — Сплавленные, которые еще не выбрали тела». Большинство были искажены до такой степени, что она едва признавала в них певцов. Двое по размерам были почти как дома.
Но еще один превосходил даже их: существо из клубящейся убийственной силы и красного дыма, ростом с небольшую гору. Венли видела призраков наложенными на реальный мир, но каким-то образом знала, что для большинства они останутся невидимками. Она видела другой мир! Это уже случалось раньше — перед тем, как…
Откуда-то сзади дохнуло опаляющим жаром.
Венли собралась. Она обычно видела его только во время бури. Но… это ведь и была буря. Стихия зависла позади, порождая волнение на море.
Рядом с нею сгустился свет, и появился древний паршун с бело-золотыми мраморными разводами на лице и царственным скипетром, который он держал как трость. В кои-то веки в его присутствии Венли не обратилась мгновенно в дым.
Венли тихонько выдохнула. Это был скорее образ, чем истинное присутствие. И все же от него струилась сила, словно усики лозника, — колыхалась на ветру, исчезала в бесконечности.
Вражда явился лично, чтобы наблюдать за битвой.
Тефт спрятался.
Он не мог смотреть в глаза другим. Только не после того… того, что он натворил.
Камень и Бисиг истекали кровью. Эт мертв. Общий зал уничтожен. Клинок чести украден.
«На нем… на нем была форма… Четвертого моста…»
Пока Тефт пробирался по коридору, его то и дело осыпало спренами стыда. Хотелось найти место, где можно было бы спрятаться от всех. Он опять поступил как раньше — с другими людьми, которые ему доверились. В точности как с семьей, которую продал, вообразив, что может добиться справедливости. В точности как со взводом в армии Садеаса, который бросил из-за своей пагубной привычки. И теперь… теперь — Четвертый мост?
Тефт споткнулся о неровный камень в темном коридоре и упал, оцарапав руку о пол. Он застонал и остался лежать, стуча головой о камень.
Найти бы укромную щель и втиснуться туда, чтобы его больше никогда не нашли…
Когда Тефт поднял глаза, она стояла рядом. Женщина, сотканная из света и воздуха, с локонами, которые растворялись в тумане.
— Ну что ты ходишь за мной? — зарычал Тефт. — Иди и выбери кого-то другого. Келек! Выбери кого угодно вместо меня.
Он поднялся, прошел мимо почти бесплотного видения и двинулся дальше по коридору. Свет впереди подсказывал, что он случайно дошел до внешнего кольца башни. Здесь из окон и с балконов открывался вид на платформы Клятвенных врат.