— заявил Всемогущий в видении. — Назначь воина-защитника. Он ухватится за этот шанс… Вот лучший совет, который я могу тебе дать.
Честь сопротивлялся этому существу и погиб.
Далинар облизнул губы.
— Состязание воинов-защитников, — предложил он Вражде. — Я требую, чтобы мы сразились за этот мир.
— Ради чего? — спросил Вражда.
— Убив нас, ты не освободишься, верно? Ты можешь править нами или уничтожить нас, но, так или иначе, ты останешься здесь в ловушке.
Поблизости один из громоломов перебрался через стену и вошел в город. Другой топал где-то позади арьергарда.
— Состязание, — убеждал Далинар Вражду. — Если выиграешь — получишь свободу, если выиграют люди — мы будем жить.
— Далинар Холин, будь осторожен с тем, что просишь. Как Узокователь, ты можешь предлагать такую сделку. Но действительно ли ты хочешь от меня именно этого?
— Я…
Так ли оно на самом деле?
Виндль следовал за Приносящей пустоту, а Крадунья — за Виндлем. Они скользили посреди человеческой армии. Ее передние ряды вливались в город, но пролом был недостаточно широким, чтобы солдаты могли попасть туда все и сразу. Большинство ждало своей очереди на поле, ругаясь и ворча из-за задержки.
Они пытались убить Крадунью, которая следовала тропинкой из лоз, оставленной Виндлем. К счастью, она была маленькой и могла уворачиваться. Ей нравилось быть такой. Маленькие люди могли протискиваться в такие места, куда другие не влезали. Крадунья не должна была повзрослеть; Ночехранительница пообещала, что этого не случится.
Ночехранительница солгала. В точности как это сделал бы какой-нибудь лядащий человек. Крадунья покачала головой и проскользнула у солдата между ногами. Быть маленькой здорово, но трудно не обращать внимание на то, что любой взрослый возвышается над тобой, словно гора. Они размахивали над нею оружием и сыпали гортанными алетийскими проклятиями.
«Нельзя все делать на коленях, — подумала Крадунья, когда меч прошел на волос от рубашки. — Я должна стать как она. Нужно стать свободной».
Крадунья взлетела над небольшим выступом в камне и сумела приземлиться на ноги. Она немного пробежала, затем «наскользила» подошвы и помчалась дальше.
Приносящая пустоту все еще была впереди. Она не скользила и не падала, но двигалась так, будто спокойно шла — и контролировала свое плавное продвижение.
Крадунья попыталась сделать то же самое. Она доверилась своей крути — буресвету — и затаила дыхание, рассчитывая, что та поддержит ее. Вокруг нее ругались солдаты, но когда Крадунья покрывала себя буресветом, с нее соскальзывали и звуки.
И сам ветер не мог ее коснуться. Такое уже случалось. Она замерла на один прекрасный миг между падениями, потом заскользила босыми ногами, двигаясь свободно, недостижимая для всех. Как будто скользила между мирами. У нее получится. У нее…
Что-то рухнуло на землю неподалеку, раздавило нескольких солдат и сбило Крадунью с ног, так что она полетела кувырком. Заскользила, остановилась и, перекатившись, увидела над собой одного из громадных каменных монстров. Скелетоподобная тварь подняла шипастый кулак и саданула по земле.
Крадунья увернулась, но ударной волной ее опять сбило с ног. Солдат поблизости как будто не беспокоило, что их товарищей раздавили. С горящими глазами они бросились ловить Крадунью, соревнуясь, кто вонзит в нее меч первым.
Ей оставалось лишь уворачиваться, двигаясь в направлении каменного монстра. Может, она сумеет подобраться так близко, что…
Существо опять ударило кулаком, превратив трех солдат в лепешки, но еще и задев Крадунью. От удара ее ноги мгновенно сломались, а потом всю нижнюю часть тела сдавило, и она завопила от боли. Заливаясь слезами, сжалась в комочек на земле.
«Исцеляйся! Исцеляйся!»
Надо просто вытерпеть боль. Надо просто…
Над головой заскрежетали камни. Она сморгнула слезы и посмотрела на тварь, которая подняла шипастый кулак высоко, к солнцу, спрятавшемуся за тучами смертоносной бури.
— Госпожа! — вскричал Виндль. Лозы оплели ее, словно оберегая. — О госпожа. Призови меня как меч!
Боль в ногах начала утихать. Слишком медленно. Девчушка опять почувствовала голод — буресвет заканчивался. Корчась от боли, она призвала Виндля в виде жезла и направила на монстра. От усилий из глаз полились слезы.
Над ней взорвалось сияние, испустив круговую волну. Что-то упало из центра взрыва, волоча за собой след из черного и белого дыма. Это что-то сияло, словно звезда.
— Мать! — завизжал Виндль. — Что такое…
Когда монстр поднял кулак, чтобы ударить Крадунью, копье из света вонзилось в его голову и… рассекло насквозь. Оно разделило громадную тварь пополам, породив взрыв черного дыма. Части чудища с грохотом рухнули на камень и сгорели, превратились в ничто.
Солдаты, ругаясь и кашляя, попятились, когда посреди урагана что-то начало проявляться. Фигура в дыму, излучающая белый свет, с непроницаемо-черным осколочным клинком в руке, который словно питался дымом, всасывал его, поглощал, как жидкую тьму.
Белое и черное. Бритоголовый человек, чьи глаза излучали светло-серый свет, а от тела поднимались струйки светящегося дыма. Он выпрямился и прошел сквозь дым, оставляя позади послеобразы. Крадунья уже его встречала. Убийца в Белом. Несущий смерть.
И похоже, он ее спас.
Убийца остановился рядом с нею:
— Черный Шип дал тебе задание?
— Э-э… ну да, — пробормотала Крадунья, пошевелив пальцами ног; похоже, снова работают. — Одна Приносящая пустоту украла большой рубин. Надо его вернуть.
— Тогда вставай, — велел бывший убийца и поднял странный осколочный клинок, направив его на вражеских солдат. — Нам дали задание. И мы его выполним!
Навани пробиралась по стене, где, кроме нее, были только раздавленные трупы.
«Далинар, не смей становиться мучеником!» — молила она, достигнув лестницы и начав спускаться по темным ступенькам. О чем он только думал? Вышел против целой армии в одиночку? Ведь уже не юноша в расцвете сил, да еще и без осколочного доспеха!
Навани порылась в кошеле в поисках сферы, но в конце концов вместо этого расстегнула застежку на своем наручном фабриале и воспользовалась его светом, чтобы дойти до караульной внизу. Где же Фэн и…
Кто-то схватил ее, потащил в сторону и ударил о стену. Фэн и Кмакл лежали там — с кляпами во рту, крепко связанные. Двое мужчин в темно-зеленой униформе, с красными светящимися глазами приставили к ним ножи. Третий, с капитанскими узлами, прижал Навани к стене.
— Какое прекрасное вознаграждение вы мне принесете, — прошипел он в лицо Навани. — Две королевы. Светлорду Амараму понравится такой подарок. Это почти компенсирует невозможность убить тебя собственными руками в отместку за то, что твой муж сделал со светлордом Садеасом.
Эш резко остановилась перед жаровней. Та была украшена изысканным узором и выглядела слишком красивой для такого места.
Войска алети разместились в этом импровизированном лагере на время восстановления города; он охватывал множество улиц и площадей в Нижнем округе. Жаровня, возле которой замерла Эш, стояла перед палаткой; наверное, вокруг нее грелись холодными тайленскими ночами. По краю чаши были изображены десять фигур. У девушки начали зудеть пальцы. Она не могла никуда уйти, каким бы важным ни было ее дело, пока не разобралась с этим.
Она схватила чашу, перевернула и разыскала свое изображение, которое можно было узнать по символам: кисть и маска, обозначающие творчество. Чистейший абсурд. Она вытащила нож и принялась царапать металл, пока не стерла лицо.
«Сойдет. Сойдет…»
Она бросила жаровню. Дальше! Лучше пусть то, что сказал ей тот человек, Мрейз, окажется правдой. Если он солгал…
Большую палатку возле стены никто не сторожил, хотя недавно мимо нее пробежали солдаты, чьи глаза горели светом искаженной Инвеституры. «Вражда научился овладевать людьми». Темный, опасный день. Он всегда умел искушать их, вынуждая сражаться за себя, но посылать спрена, чтобы тот творил узы? Ужасно.
И как он вообще сумел затеять собственную бурю?
Что ж, эта земля окончательно обречена. И Эш… Эш больше не могла разыскать в себе хоть толику сопереживания. Женщина вошла в палатку, заставив себя не смотреть на ковер, где могли оказаться изображения Вестников.
Там он и обнаружился: сидел один в сумерках, устремив перед собой тусклый взгляд. Темная кожа, еще темнее ее; мускулистое тело. Король, пусть даже никогда не носил корону. Он был тем из десяти, кто никогда не должен был нести их бремя.
И все равно нес его дольше всех.
— Тальн… — прошептала она.
Ренарин Холин знал, что он на самом деле не Сияющий рыцарь. Глис когда-то был правильным спреном, но что-то изменило его, исказило. Глис плохо помнил случившееся; все произошло еще до того, как они сформировали свои узы.
Теперь ни один из них не знал, чем они стали. Ренарин чувствовал дрожь спрена внутри себя — тот затаился, шепча об опасности. Ясна нашла их.
Ренарин предвидел это.
Он преклонил колени в древнем, полном красок храме Пайлиах. Тысяча витражных панелей проявились на стенах, сочетаясь и сплавляясь воедино, создавая панораму. Он видел себя приезжающим в город Тайлен в начале дня. Он видел, как Далинар разговаривал с монархами, а потом — как те обернулись против него.
«Она причинит нам боль! Она причинит нам боль!»
— Я знаю, Глис, — прошептал он, поворачиваясь к одному фрагменту витража. Там был он, Ренарин, на коленях на полу храма. В последовательности витражных панелей Ясна приближалась к нему сзади, поднимая меч.
А потом… убивала его.
Ренарин не мог контролировать, что видеть и когда. Он научился читать, чтобы понимать цифры и слова. Они появлялись под некоторыми изображениями и подсказывали ему, когда придет Буря бурь и как найти скрытые отсеки в Уритиру. Теперь же показывали его смерть.
Будущее. Ренарин мог видеть то, что было запрещено.
Он оторвал глаза от стеклянной панели, изображающей его и Ясну, и перевел взгляд на другую, еще хуже. На ней его отец преклонил колени перед богом в золотом и белом.