Он не мог сказать этих Слов.
Он был недостаточно силен.
Сил обняла его сзади, и Каладин почувствовал, как ее мягкая щека прижалась к его шее. Спрен крепко сжала его в объятиях, а он разрыдался от своей неудачи.
Ясна занесла клинок над головой Ренарина.
Все надо сделать быстро и безболезненно.
Чаще всего угроза династии исходит изнутри.
Ренарина явно коснулась злая сила. Ясна поняла, что есть проблема, в тот самый момент, когда прочитала, что он предсказал Бурю бурь. Теперь ей надо быть сильной. Она должна поступить правильно, пусть иной раз это невыносимо тяжело.
Ясна приготовилась нанести удар, но тут брат повернулся и посмотрел на нее. По его лицу струились слезы; он взглянул ей прямо в глаза и… кивнул.
Внезапно оба сделались юными. Ренарин был дрожащим ребенком, который плакал у нее на плече из-за того, что его отец, похоже, не умел любить. Маленький братишка, всегда такой мрачный. Тот, кого не понимали, высмеивали и осуждали те же самые люди, которые шептали похожие вещи о Ясне у нее за спиной.
Принцесса застыла, словно стоя на краю обрыва. По храму пронесся ветер, а с ним прилетела пара спренов в виде золотых шаров, которые волнообразно двигались в потоках воздуха.
Она отпустила меч.
— Ясна? — спросил Айвори, вновь появившись в виде человечка, ухватившегося за ее воротник.
Она упала на колени и обняла Ренарина. Он заплакал, как бывало в детстве, и уткнулся лбом ей в плечо.
— Что со мной не так? — рыдал Ренарин. — Почему я вижу эти вещи? Мне казалось, я делаю что-то правильное с Глисом, но почему-то это все неправильно…
— Тише, — прошептала Ясна. — Мы найдем способ это одолеть. Что бы это ни было, мы все исправим. Мы каким-то образом все переживем.
Буря свидетельница, то, что он сказал про Далинара…
— Ясна, — вмешался Айвори, шагнув с ее воротника и обретая полный размер. Он склонился над нею. — Ясна, это правильно. Почему-то… правильно. — Спрен выглядел совершенно ошеломленным. — Смысла в этом нет, но так правильно. Как? Как такое возможно?
Ренарин отпрянул, его красные от слез глаза широко распахнулись.
— Я видел, как ты убиваешь меня.
— Все в порядке. Я не собираюсь этого делать.
— Но разве ты не видишь? Разве ты не понимаешь, что это значит?
Принцесса покачала головой и пожала плечами.
— Ясна, мое видение о тебе было неправильным. Значит, то, что я вижу… оно может быть ложью!
«Один».
Далинар прижал кулак к груди.
«Я так одинок».
Больно дышать, думать. Что-то пошевелилось внутри его кулака. Он разжал кровоточащие пальцы.
«Самый… самый важный…»
Внутри кулака откуда-то взялась золотая сфера. Спрен славы.
«Самый важный шаг, который может сделать человек. Это ведь не обязательно первый, не так ли? Это… следующий. Далинар, это может быть следующий шаг!»
Дрожащий, с кровоточащими пальцами, измученный, Далинар набрал воздуха в легкие и сорванным голосом произнес единственную фразу:
— Тебе не отнять мою боль.
119Единство
Когда я начинал путешествие, мне пришлось защищать свое решение странствовать в одиночку. Его называли безответственным. Уклонением от долга и обязательств.
Те, кто так говорил, из-за своей самонадеянности совершили огромную ошибку.
Вражда шагнул к нему:
— Далинар? В чем дело?
— Тебе не отнять мою боль.
— Далинар…
Великий князь заставил себя подняться на ноги:
— Тебе. Не отнять. Мою. Боль.
— Будь благоразумен.
— Это я убил тех детей, — заявил Далинар.
— Нет, это…
— Я сжег людей в Раталасе.
— Но я был там и влиял на тебя…
— Тебе не отнять мою боль!!! — заорал Далинар, шагнув к Вражде. Бог нахмурился. Его соратники попятились, а Амарам прикрыл глаза ладонью и прищурился.
Неужели это спрены славы вертелись вокруг Далинара?
— Я действительно перебил жителей Раталаса, — прокричал Далинар. — Может, ты и был там, но я сделал выбор. Я так решил! — Он замер. — Я убил ее. Мне так больно, но я это сделал. И я принимаю это. Ты ее не получишь. Ты не отнимешь ее у меня снова.
— Чего ты рассчитываешь добиться, сохраняя это бремя? — поинтересовался Вражда.
Далинар усмехнулся в лицо божеству:
— Если я притворюсь… Если я притворюсь, что ничего этого не делал, значит я так и не сумел стать кем-то другим.
— Неудачником?
Что-то всколыхнулось внутри Далинара. Тепло, которое он уже однажды познал. Теплый успокаивающий свет.
«Объедини их».
— Путь прежде цели, — произнес Далинар. — Но не бывает пути без начала.
Его разум сотряс раскат грома. Внезапно что-то вновь хлынуло в него. Буреотец, далекий, испуганный, а еще — изумленный.
«Далинар?!»
— Я приму ответственность за то, что сделал, — прошептал Далинар. — Если мне суждено падать, я встану и сделаюсь лучше, чем был.
Ренарин бежал за Ясной через Верхний округ Тайлена. Улицы заполнили толпы людей, но принцесса и не пыталась ими воспользоваться. Она прыгала с крыши на крышу, спускаясь с одного уровня на другой. Она пробегала каждый из них, а потом перескакивала на следующую улицу.
Ренарин старался не отставать, испуганный собственной слабостью, сбитый с толку тем, что увидел. Он прыгнул на следующую крышу, испытал внезапную боль от падения, но буресвет все исцелил. Молодой человек ковылял за двоюродной сестрой, пока боль не прошла.
— Ясна! — позвал он. — Ясна, я не успеваю!
Она задержалась на краю крыши, пока Ренарин добирался до нее, и взяла его за руку.
— Ты можешь успевать. Ты же Сияющий рыцарь.
— Не думаю, что я Сияющий. Понятия не имею, кто я такой.
Мимо них пролетела целая стая спренов славы — сотни, плотным строем, который изгибался, направляясь к нижней части города. Там что-то сияло, какой-то маяк в тусклых сумерках, охвативших Тайлен.
— Я знаю, кто ты, — сказала Ясна. — Ты мой кузен. Ты моя родня, Ренарин. Дай руку. Поспешим.
Он кивнул, и принцесса потащила его следом, прыгая с крыши на крышу, не обращая внимания на чудовищное создание, которое взбиралось к верхней части города неподалеку от них. Ясна сосредоточилась на одном.
На свете, что сиял впереди.
Объедини их!
Спрены славы заструились вокруг Далинара. Тысячи золотых сфер — больше спренов, чем он когда-то видел в одном месте. Они объяли его, превратились в колонну золотого света.
Вражда попятился от нее.
«Такой маленький, — удивился Далинар. — Он всегда был таким маленьким?»
Сил подняла голову.
Каладин повернулся, чтобы увидеть, что привлекло ее внимание. Спрен смотрела мимо Сплавленных, которые приземлились и собрались атаковать. Она уставилась на океан бусин и трепещущие огоньки душ над ним.
— Сил?
Спрен крепко прижала его к себе:
— Каладин, может быть, тебе и не придется никого спасать. Похоже, пришло время кому-то спасти тебя.
Объедини их!
Далинар вскинул левую руку, погрузил ее между мирами и ухватился за саму ткань бытия. Обитель разума, сферу мысли.
Вскинул правую руку и коснулся чего-то огромного, чего-то такого, что не было местом, но было всеми местами сразу. Он уже это видел — в тот миг, когда Вражда позволил ему мельком узреть Духовную сферу.
Сегодня он держал ее в руке.
Сплавленные бросились прочь. Амарам опустил забрало, но этого было недостаточно. Он попятился, вскинув руку. Лишь одно живое существо осталось на месте. Молодая паршунья, та самая, которую Далинар посетил в видении.
— Что ты такое? — прошептала она, пока князь стоял, раскинув руки, касаясь миров мысли и духа.
Он закрыл глаза, выдохнул, прислушиваясь к внезапной тишине. И раздался спокойный, тихий голос. Женский голос, так хорошо ему знакомый.
Я тебя прощаю.
Далинар открыл глаза и понял, что́ паршунья видела, глядя на него. Клубящиеся тучи, сияние, гром и молнии.
— Я Единство.
Он хлопнул в ладоши.
И соединил три мира в один.
Шейдсмар залило ослепительным светом.
Сплавленные закричали, когда ветром их унесло прочь, но Каладин ничего не почувствовал. Дребезжание бусин переросло в рев.
Каладин прикрыл глаза ладонью. Свет потускнел, но посреди моря осталась сияющая колонна. От нее протянулась стеклянная дорога из соединенных бусин.
Каладин моргнул и взял руку Шаллан, которая помогла ему встать. Адолин с трудом сел, держась за окровавленный живот:
— Что… что это такое?
— Перпендикулярность Чести, — прошептала Сил. — Колодец силы, пронзающий все три мира. — Она посмотрела на Каладина. — Дорога домой.
Тальн схватил Эш за руку.
Эш посмотрела на его пальцы, толстые и мозолистые. Пусть прошли тысячи лет, пусть она потратила на мечты не одну жизнь, но эти руки… она их не забыла.
— Эш.
Она перевела взгляд на его лицо, ахнула и прижала пальцы к губам.
— Как долго? — спросил он.
— Тальн. — Она схватила его ладонь обеими руками. — Мне жаль. Ох, мне так жаль, Тальн…
— Как долго?
— Говорят, четыре тысячелетия. Я не всегда… слежу за временем…
— Четыре тысячи лет?
Она крепче сжала его руку:
— Мне жаль. Мне жаль!
Он высвободился и встал. Пошел к выходу из палатки. Эш плелась следом, снова извиняясь, но что толку от слов? Они предали его.
Тальн откинул полог и вышел наружу. Посмотрел на город, простиравшийся вокруг них, на небо, на стену. Солдаты в кирасах и кольчугах мчались мимо, чтобы вступить в битву поодаль.
— Четыре тысячи лет? — снова спросил Тальн. — Эш…
— Так не могло продолжаться. Я… мы думали…
— Эш. — Он снова взял ее за руку. — До чего же это чудесно!
Чудесно?
— Тальн, мы тебя… бросили.
— Какой чудесный подарок вы им сделали! В кои-то веки они сумели восстановиться между Опустошениями. У них появилась возможность для развития. Такого шанса раньше не было. Но на этот раз… да, возможно, он есть.