— Я служу Далинару Холину, — прошептал Сзет-сын-сына-Валлано. Его лицо пересекали странные серые полосы. — Правда мне неведома, поэтому я следую за тем, кому она известна.
— Что бы мы ни задумали, — вмешалась Шаллан, — надо браться за дело побыстрее. Потому что эти солдаты…
— Ренарин! — рявкнул Далинар.
— Сэр! — отозвался младший сын, бросаясь вперед.
— Надо продержаться, пока прибудут войска из Уритиру. У Фэн недостаточно людей, чтобы обороняться в одиночку. Ступай к Клятвенным вратам, не дай громолому их уничтожить и открой портал.
— Сэр! — Ренарин отсалютовал отцу.
— Шаллан, у нас еще нет армии, — продолжил Далинар. — Сплети ее из света и отвлеки внимание солдат. Они поглощены жаждой крови, и я подозреваю, что это облегчит тебе задачу. Ясна, у города, который мы защищаем, большой шквальный пролом в стене. Можешь удержать эту дыру и остановить любого, кто попытается пробраться внутрь?
Она кивнула с задумчивым видом.
— А я? — спросил Каладин.
Далинар указал на Амарама, который тяжело поднимался на ноги в своем осколочном доспехе:
— Он попытается убить меня за то, что я сделаю дальше, и мне не помешает телохранитель. Насколько я помню, ты все еще не воздал великому лорду по заслугам.
— Можно сказать и так…
— Крадунья, тебе, кажется, я уже отдал приказ. Возьми убийцу и достаньте наконец-то этот буревой рубин! Все вместе мы будем оборонять этот город, пока Ренарин не вернется с войсками. Есть вопросы?
— Э-э… — проговорила Крадунья. — А ты не мог бы… подсказать мне, где тут есть еда?..
Далинар взглянул на нее. Еда, в такой момент?
— Где-то… возле стены должен быть склад провианта.
— Спасибо!
Далинар вздохнул и направился к воде.
— Сэр! — позвал Каладин. — Куда вы?
— Капитан, враг принес на эту битву очень большую палку. Я намерен ее отобрать.
120Копье, которое не сломается
Если самой важной частью действительно является путешествие как таковое, а не сам пункт назначения, то я странствовал не для того, чтобы избежать долга, а для того, чтобы отыскать его.
Каладин поднялся в небо, переполненный буресветом.
Внизу Далинар шел навстречу красному туману. Хотя туманные щупальца ползали среди солдат Амарама, основная его часть клубилась ближе к побережью, около разрушенных причалов.
Буря свидетельница, Каладин воспрянул духом, снова очутившись в реальном мире. Несмотря на то что Буря бурь затмила солнце, здесь было намного светлее, чем в Шейдсмаре. Спрены ветра вертелись вокруг него, хотя воздух был относительно неподвижен. Наверное, это были те же спрены, которые разыскали его на другой стороне и которых он подвел.
Каладин, — одернула его Сил. — Последнее, что тебе сейчас нужно, — это еще одна причина ругать себя.
Она права. Вот буря, он и впрямь бывал слишком суров с самим собой. Может, именно этот изъян не позволил ему произнести Четвертый Идеал?
Сил почему-то вздохнула.
Ох, Каладин.
— Мы поговорим об этом позже, — пообещал он.
Пока что ему дали второй шанс, чтобы защитить Далинара Холина. Чувствуя, как ярится внутри буресвет, и ощущая приятную тяжесть Сил-копья в руке, он направил себя к земле и опустился на камни возле Амарама.
Великий лорд рухнул на колени.
«Что такое?» — изумился Каладин. Амарам кашлял. Он запрокинул голову в шлеме с поднятым забралом и застонал.
Неужели он… что-то проглотил?
Адолин ощупал живот. Под окровавленным разрезом он чувствовал только гладкую новую кожу. И ни намека на боль.
Какое-то время он был уверен, что умрет.
Однажды с ним такое уже случилось. Несколько месяцев назад Адолин испытал это чувство, когда Садеас отступил, оставив войска Холина в одиночестве в окружении на Расколотых равнинах. Теперь все было иначе. Глядя в черные небеса с их ненормальными облаками, он внезапно ощутил себя ужасно хрупким…
А потом появился свет. Его отец — великий человек, с которым Адолин никогда не сравнится, — каким-то образом стал воплощением самого Всемогущего. Адолин не мог избавиться от ощущения, что недостоин войти в тот свет.
Как бы там ни было, теперь он здесь.
Сияющие разделились, выполняя указания Далинара, хотя Шаллан присела рядом с Адолином, чтобы проверить, как он.
— Как ты себя чувствуешь?
— Ты хоть представляешь, как я любил эту куртку?
— Ох, Адолин!
— Ну в самом деле. Лекарям стоит быть поосторожнее с одеждой, которую они разрезают. Если человек выживет, рубашка ему понадобится. Если умрет… что ж, пусть хоть на смертном одре выглядит прилично.
Она улыбнулась, потом бросила взгляд через плечо на войска красноглазых солдат.
— Иди, со мной все будет хорошо. Спаси город. Сияй, Шаллан!
Она поцеловала его и встала. Ее рыжие волосы из-за белой одежды, которая как будто светилась буресветом, выглядели ярким пятном. Узор появился в виде клинка с едва заметной, почти невидимой, решеткой вдоль лезвия. Она принялась плести, обратившись к своей силе, и из земли вокруг нее поднялось войско.
В Уритиру Шаллан сотворила армию из двух десятков образов, чтобы отвлечь Несотворенную. Теперь вокруг нее восстали сотни иллюзий: солдаты, лавочники, прачки, письмоводительницы — все как будто сошли с ее страниц. Каждый лучился буресветом, словно Сияющий рыцарь.
Адолин поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с иллюзией самого себя в форме Холина. Иллюзорный Адолин излучал буресвет и плыл в нескольких дюймах от земли. Она сделала его ветробегуном.
«Я… Я не могу этого вынести».
Принц повернулся к городу. Его отец сосредоточился на Сияющих и не дал ему особого поручения. Может, он сам разберется, как помочь защитникам внутри?
Адолин перебрался через обломки и сквозь сломанную стену. В двух шагах от нее стояла Ясна, уперев руки в бока, как будто обозревая беспорядок, оставленный разыгравшимися детьми. За проломом располагалась ничем не примечательная городская площадь, где преобладали казармы и склады. Павшие солдаты в форме Тайлены или Садеаса указывали на недавнее столкновение, но, похоже, основная часть армии противника двинулась дальше. С близлежащих улиц раздавались крики и звон оружия.
Адолин потянулся за брошенным мечом, потом застыл и, чувствуя себя дураком, призвал осколочный клинок. Он напрягся в ожидании крика, но ничего не услышал, и клинок упал в его ладонь через десять ударов сердца.
— Прости, — шепнул он, поднимая блестящее оружие. — И спасибо тебе.
С этими словами Адолин направился к одной из ближайших стычек, где солдаты звали на помощь.
Сзет из неболомов завидовал Каладину, которого называли Благословенным Бурей, ведь тому досталась честь защищать Далинара Холина. Но, разумеется, он не жаловался. Сзет выбрал свою клятву.
И поступит так, как требует господин.
Появились фантомы, созданные из буресвета рыжеволосой женщиной. Это были тени во тьме, те, кто шептал о его убийствах. Как она их оживила, он не знал. Сзет приземлился возле что-то жующей решийской связывательницы потоков, Крадуньи.
— Итак, как мы найдем этот рубин? — спросила она.
Сзет указал осколочным клинком в ножнах в сторону кораблей, пришвартованных в бухте:
— Существо, которое его несло, побежало вон туда.
Там, глубоко в тени Бури бурь, все еще стояли толпы паршунов.
— Понятненько. — Крадунья взглянула на него. — Ты же не собираешься снова меня есть, ага?
Не говори ерунды, — возмутился меч в руке Сзета. — Ты не злая. Ты милая. И я не ем людей.
— Я не обнажу меч, разве что ты умрешь или я решу умереть сам.
— Отлииииичненько! — протянула Крадунья.
Сзет, ты должен был мне возразить, — заявил меч, — когда я сказал, что не ем людей. Вашер всегда так делал. Я считал, мы шутим. Как бы там ни было, по сравнению с остальными, кто меня носил, ты в этом не очень хорош.
— Верно, я не умею быть человеком. Это… мой изъян.
Да все в порядке! Радоваться надо. Похоже, сегодня мы уничтожим много зла. Это же отлииииичненько, верно?
И меч загудел.
Клейма на лбу Каладина обожгло свежей болью, когда он бросился на Амарама. Великий лорд быстро оправился от своего приступа и захлопнул забрало. Атаку мостовика он отбил бронированным предплечьем.
Сквозь щель в шлеме его глаза отсвечивали алым.
— Мальчишка, ты должен меня благодарить!
— Благодарить?! — возмутился Каладин. — За что? За то, что показал мне, как кто-то может быть еще отвратительнее мелочного светлоглазого, который управлял моим родным городом?
— Копейщик, я тебя создал! Я тебя выковал. — Амарам указал на Каладина широким осколочным клинком с крючком на конце. Потом он протянул левую руку и… призвал второй осколочный клинок. Длинный и изогнутый, с волнистым обухом.
Каладин хорошо знал этот меч. Он его выиграл, спасая жизнь Амарама, но отказался принять. Потому что, глядя на свое отражение в серебристом металле, видел только друзей, которые из-за этого погибли. Так много смерти и боли, и все из-за волнистого клинка.
Меч казался символом всего, что Каладин утратил, в особенности будучи в руках человека, который ему солгал. Человека, который отнял Тьена.
Амарам принял боевую стойку, держа два осколочных клинка. Один он получил в кровопролитии ценой отряда Каладина. Другим был Клятвенник. Меч, который отдали в уплату за Четвертый мост.
Не позволяй себя запугать! — прошептала Сил в голове Каладина. — Что бы ни было в прошлом, он всего лишь человек. А ты Сияющий рыцарь.
Внезапно наруч брони Амарама начал пульсировать, как будто его что-то толкало снизу. Красное свечение из-под шлема усилилось, и у Каладина сложилось отчетливое впечатление, что Амарама окутывает какая-то сила.
Черный дым. Тот самый, который на глазах у Каладина окутал королеву Эсудан, когда они покидали дворец. Другие части доспеха Амарама начали дребе