Он не сломлен. А вот все они — да. Все члены алетийского общества, светлоглазые и темноглазые. Может, все человечество.
— Ну? — требовательно спросил регент. — Говори!
Моаш молчал, ошеломленный. Он не был исключением из-за того, что всегда губил дарованный ему шанс. Люди вроде Каладина — вот это исключение! Очень-очень редкое исключение.
И те, кого он сейчас видел, это доказали. Не было никаких причин подчиняться светлоглазым. У них не было ни силы, ни власти. У людей был шанс, а они его бросили в крем.
— Светлорд, сдается мне, с ним что-то не так, — заметил охранник.
— Ага, — согласился Гафф. — Наверное, надо было предупредить: этот шквальный засранец, забери его буря, теперь с причудами.
— Тьфу! — воскликнул регент, указывая на Моаша. — Вышвырните его прочь. У нас нет времени на глупости, если мы хотим восстановить мой город. — Он ткнул пальцем в сторону Гаффа. — Кед, этого высечь — и поставь достойного охранника в следующий раз, а не то и тебе достанется!
Старый Гафф закричал, когда его схватили. Моаш только кивнул. Да. Ну конечно. Именно так они и должны были поступить.
Охранники взяли его под руки и потащили к стене палатки. Там они отвели в сторону ткань и выволокли его наружу. По пути им встретилась растерянная молодая женщина, которая пыталась поделить одну лепешку между тремя плачущими детьми. Наверное, их плач был слышен в палатке светлорда, где хлеб лежал кучами.
Охранники выкинули его обратно на «улицу», которая рассекала огромный бункер надвое. Велели держаться подальше, но Моаш едва расслышал. Он поднялся, отряхнулся и направился к третьему рабочему посту — тому, где набирали людей на тяжелый труд.
Там он вызвался добровольцем на самую трудную работу, какая была, — таскать фургоны с припасами для армии Приносящих пустоту.
46Когда умирает мечта
Ты ждал от нас чего-то еще? Нам нет нужды страдать из-за чужого вмешательства. Рейз в заточении, и нам нет дела до его тюрьмы.
Мостовик по имени Скар взбежал по одному из уклонов снаружи Уритиру, и его дыхание облачками пара зависало в холодном воздухе, пока он беззвучно считал шаги, чтобы сохранить концентрацию. Здесь, в Уритиру, воздух более разреженный, и оттого бегать было сложнее, хотя он по-настоящему заметил это лишь снаружи.
Он был в полном походном обмундировании: пайка, снаряжение, шлем, жилет и щит, привязанный к спине. Скар нес копье и даже поножи, прикрепленные к ногам. Все это весило почти столько же, сколько и он сам.
Мостовик наконец-то добрался до вершины платформы Клятвенных врат. Вот буря, центральное строение казалось дальше, чем он запомнил. Скар попытался все равно прибавить ходу и помчался изо всех сил, бряцая ранцем. Обливаясь потом и еле дыша, достиг контрольного здания и влетел внутрь. Наконец-то остановился, выронил копье и уперся ладонями в колени, судорожно втягивая воздух.
Бо́льшая часть Четвертого моста ждала здесь, кое-кто светился от буресвета. Из всех товарищей Скар был единственным, кто — несмотря на две недели тренировок — не смог до сих пор научиться его втягивать. Ну, еще были Даббид и Рлайн.
Сигзил сверился с часами, которые ему выделила Навани Холин, — это было устройство размером с коробочку.
— Примерно десять минут, — сообщил он. — Почти уложился.
Скар кивнул, вытирая пот со лба. Он бежал больше мили от центра рынка, потом пересек плато и поднялся по уклону. Вот буря, слишком выложился.
— Сколько времени, — задыхаясь проговорил он, — ушло у Дрехи?
Они выбежали вместе.
Сигзил посмотрел на высокого мускулистого мостовика, который все еще светился остаточным буресветом.
— Меньше шести минут.
Скар застонал и сел.
— Базовый уровень в равной степени важен, — заметил Сигзил, вписывая глифы в свой блокнот. — Мы должны знать, каковы способности обычного человека, чтобы делать сравнения. Не переживай. Я уверен, ты скоро разберешься с буресветом.
Скар лег на спину, уставился в потолок. Там разгуливал Лопен. Буря бы побрала этого гердазийца.
— Дрехи, ты воспользовался четвертью основного плетения, как это называет Каладин? — продолжил Сигзил, все еще делая заметки.
— Ага, — ответил Дрехи. — Я… я знаю точный размер. Это странно.
— От этого ты сделался наполовину легче обычного, что мы установили, когда взвесили тебя в той комнате. Но почему четверть сплетения уменьшает вес в два раза? Ведь он должен уменьшиться на двадцать пять процентов!
— А это имеет значение? — спросил Дрехи.
Сигзил посмотрел на него как на безумного:
— Ну конечно имеет!
— Хочу в следующий раз попробовать плетение под углом, — сообщил Дрехи. — Поглядим, смогу ли я добиться ощущения, что бегу вниз по склону, куда бы на самом деле ни бежал. Возможно, это пригодится. Когда удерживаю буресвет… мне кажется, я могу бежать вечно.
— Что ж, это новый рекорд, — пробормотал Сигзил, продолжая писать. — Ты побил время Лопена.
— А мое тоже побил? — спросил Лейтен с другой стороны комнатки, где он изучал плитку на полу.
— Лейтен, ты остановился по пути, чтобы купить еды, — сказал Сигзил. — Даже Камень тебя обогнал, а он последнюю треть пропрыгал как девчонка.
— Рогоедский танец победы быть, — пояснил Камень, стоявший рядом с Лейтеном. — Очень мужественно быть.
— Мужественно или нет, ты испортил мне результаты, — возразил Сигзил. — Скар, по крайней мере, готов соблюдать правильную процедуру.
Скар лежал на полу, пока остальные болтали; предполагалось, что Каладин придет и доставит их на Расколотые равнины, поэтому Сигзил решил устроить несколько испытаний. Каладин, как часто бывало, опаздывал.
Тефт сел рядом со Скаром, изучил его своими темно-зелеными глазами, под которыми были мешки. Каладин назвал их обоих лейтенантами, вместе с Камнем и Сигзилом, но на самом деле их роли никогда не соответствовали этому рангу. А Тефт безупречно соответствовал тому, каким должен быть взводный сержант.
— Вот, Лейтен принес еды. — Тефт вручил Скару чуту — мясные шарики, завернутые в лепешку, по-гердазийски. — Поешь что-нибудь, парень.
Скар заставил себя сесть.
— Тефт, я не настолько моложе тебя. Вряд ли меня можно назвать парнем.
Тот кивнул, жуя свою чуту. Наконец Скар принялся за еду. Чута была хороша, не такая пряная, как большинство алетийских блюд, но все равно хороша. Вкусная.
— Все мне говорят, что я скоро пойму, в чем суть, — проворчал Скар. — Но если не пойму? У ветробегунов не будет места для лейтенанта, который вынужден всюду ходить пешком. В итоге я буду стряпать обеды, как Камень.
— Нет ничего плохого в том, чтобы быть в команде поддержки.
— Прости, сержант, но шло бы все в бурю! Знаешь, как долго я ждал, чтобы взять в руки копье? — Скар дотянулся до оружия, лежавшего рядом с его ранцем, и положил поперек колен. — Я с ним хорош. Я могу сражаться. Только вот…
Лопен покинул потолок, перевернулся ногами вниз и изящно спланировал на пол. Он рассмеялся, когда Бисиг, в свою очередь, попытался взлететь к потолку и врезался в него головой. Бисиг вскочил на ноги и смущенно посмотрел на них сверху. Но разве у него был повод смущаться? Он же стоял на потоке!
— Ты раньше служил в армии, — предположил Тефт.
— Нет, но не потому, что недостаточно пытался. Слышал про «черных шапок»?
— Личная гвардия Аладара.
— Скажем так, их не впечатлило мое заявление.
«Да, мы принимаем темноглазых. Но не недомерков».
Тефт хмыкнул, жуя чуту.
— Они добавили, что могут передумать, если я добуду снаряжение, — продолжил Скар. — Знаешь, сколько стоит броня? Я был глупцом-камнеломом, мечтавшим о боевой славе.
Раньше они не говорили о своем прошлом. Теперь все иначе, хотя Скар не смог бы определить, когда это началось. Слова лились из него, как часть очищения души, пока он становился кем-то более значимым.
Тефт пристрастился ко мху. Дрехи поднял руку на офицера. Эта поймали, когда они с братом собирались дезертировать. Даже простак Хоббер умудрился поучаствовать в пьяной драке. Зная Хоббера, он, скорее всего, поддался общему настроению взвода, но в итоге убил человека.
— Думается, — пробормотал Тефт, — наш великий и могучий предводитель мог бы уже сюда добраться. Клянусь, Каладин своим поведением с каждым днем все больше смахивает на светлоглазого.
— Смотри, чтобы он не услышал, — заметил Скар.
— Буду говорить что хочу, — огрызнулся Тефт. — Если этот парень не придет, может, мне стоит уйти. У меня есть дела.
Скар нерешительно взглянул на Тефта.
— Да я не об этом! — зарычал тот. — Я уже много дней не прикасался к зелью. Можно подумать, никто из вас никогда не пьянствовал ночь напролет!
— Тефт, я ни слова не сказал.
— Зная, через что мы прошли, было бы безумием думать, что нам не понадобится какая-нибудь поддержка, чтобы проживать день за днем. Проблема — не мох. Проблема в том, что весь шквальный мир сходит с ума. Вот в чем дело-то.
— Ты прав.
Тефт посмотрел на Скара, а потом вперил взгляд в свою свернутую чуту:
— Ну так… как давно парни знали? Кто-то из них…
— Недавно, — быстро проговорил Скар. — Никто об этом даже и не думает.
Тефт кивнул и проглотил ложь. Правда заключалась в том, что почти все заметили, как Тефт ускользает время от времени, чтобы растереть немного мха. В армии это не было чем-то необычным. Но то, что делал он — пропускал дежурства, продавал униформу, спал в переулке, — это совсем другое дело. За такое в лучшем случае увольняли. А в худшем… ну, могли и отправить на мосты.
Проблема заключалась в том, что они больше не были обычными солдатами. Но и светлоглазыми тоже не стали. Они превратились в нечто странное, никому не понятное.
— Не хочу об этом говорить, — буркнул Тефт. — Послушай, мы ведь уже не раз обсуждали, как сделать так, чтобы ты засветился? Вот это и есть проблема, которую надо решать.
Не успел он надавить сильней, как Каладин Благословенный Бурей наконец-то соблаговолил появиться и привел с собой разведчиц и соискателей из других мостовых отрядов, которые пытались втягивать буресвет. Пока что ни у кого, за исключением членов Четвертого моста, это не получилось, но они включали и тех, кто на самом деле не носил мосты: Уйо и Пунио — кузены Лопена, — а также ребята вроде Коэна из старой Кобальтовой гвардии, которого завербовали в Четвертый мост пару месяцев назад. Так что сохранялась надежда, что у остальных получится.