— Мы прибыли так быстро! — воскликнула Навани. От ветра ее волосы взлохматились, аккуратная коса почти расплелась. Элокар выглядел не лучше — его волосы торчали, словно навощенные тайленские брови. Двое ревнителей, разумеется, были лысыми и могли о таких вещах не тревожиться.
— Действительно, быстро, — согласился Элокар, заново застегивая несколько пуговиц на униформе. — Очень многообещающе для нашей миссии.
— Да, — согласился Каладин. — Я все-таки хочу еще раз все проверить, двигаясь перед бурей. — Он взял короля за плечо, и Элокар начал медленно опускаться.
Каладин отправил их вниз по очереди, и когда его ступни наконец-то коснулись камня, Далинар вздохнул с облегчением. Они были всего в одном плато от военного лагеря, где солдат на сторожевом посту махал им уж очень энергично. Через несколько минут их окружил отряд холиновских солдат.
— Светлорд, мы проводим вас за стены, — сказал их капитан, держа руку на навершии меча. — Панциреголовые все еще здесь.
— Они нападали так близко к военным лагерям? — с удивлением спросил Элокар.
— Нет, но это не означает, что не нападут, ваше величество.
Далинар не так уж сильно волновался, но промолчал, когда солдаты провели его и остальных в военный лагерь, где светлость Джасалай — высокая, статная женщина, которую Далинар поставил во главе поселения, — встретила их и сопроводила дальше.
Проведя так много времени в чуждых коридорах Уритиру, Далинар по пути через военный лагерь, который служил ему домом на протяжении пяти лет, немного расслабился. Отчасти потому, что все осталось почти нетронутым; поселение довольно хорошо перенесло Бурю бурь. Здания большей частью представляли собой каменные бункеры, и западный край бывшего купола служил надежным ветроломом.
— Я беспокоюсь лишь о снабжении, — признался он Джасалай после короткого обхода. — Это долгий поход от Нарака и Клятвенных врат. Боюсь, разделив свои силы между Нараком и Уритиру, мы увеличиваем нашу уязвимость.
— Это правда, светлорд, — согласилась женщина. — Я лишь предлагаю варианты.
К сожалению, это место должно было им понадобиться для фермерства, не говоря уже о древесине. Вылазки на плато за светсердцами не могли вечно поддерживать население города-башни, особенно с учетом предположений Шаллан о том, что они, видимо, почти полностью истребили ущельных демонов.
Далинар посмотрел на Навани. Его жена думала, что они должны основать новое королевство здесь, на Расколотых равнинах и вблизи от них. Привезти фермеров, отправить в отставку пожилых солдат, заняться производством в куда большем масштабе, чем они когда-либо пробовали раньше.
Другие возражали. Имелась причина, по которой Ничейные холмы не были густо заселены. Жизнь здесь не из легких — камнепочки росли маленькими, поля давали меньший урожай. И разве можно основывать новое королевство во время Опустошения? Лучше защищать то, что у них есть. Алеткар, скорее всего, способен прокормить Уритиру — но это зависело от того, смогут ли Каладин и Элокар отвоевать столицу.
Обход закончился трапезой в бункере Далинара, в его бывшей гостиной, которая теперь выглядела голой, потому что бо́льшую часть мебели и ковров перевезли в Уритиру.
После перекуса он подошел к окну, чувствуя себя до странности неуместным. Он покинул этот военный лагерь всего десять недель назад, тут все было очень знакомым — и одновременно чужим.
Позади Навани и ее письмоводительница ели фрукты и тихонько обсуждали какие-то наброски, сделанные его супругой.
— Ох, светлость, думаю, другие тоже должны это испытать! — воскликнула письмоводительница. — Полет был замечательным. По-вашему, как быстро мы перемещались? Я считаю, мы могли набрать скорость, какой не достигал ни один человек с самого Отступничества. Подумайте об этом! Безусловно, мы были быстрее самой проворной лошади или корабля.
— Рушу, сосредоточься, — одернула ее Навани. — Мой набросок.
— Светлость, не думаю, что расчеты правильные. Нет, такой парус никогда не будет стоять.
— Они и не должны быть совершенно точными, — возразила Навани. — Это просто концепция. Я спрашиваю: она может сработать?
— Понадобятся крепления. Да, крепления точно будут нужны. И рулевой механизм… определенно есть над чем поработать. Это весьма разумно, светлость. Фалилар должен это увидеть; он скажет, можно такое построить или нет.
Далинар отвернулся от окна, поймав взгляд Навани. Та улыбнулась. Она всегда называла себя не ученой, а покровительницей ученых. Навани говорила, что ее роль — воодушевлять и направлять настоящих ученых. Любой, увидев свет в ее глазах, когда она взяла чистый лист и начала набрасывала свою идею в развитии, понял бы, что она чересчур скромна.
Его жена рисовала новый эскиз, но потом глянула в ту сторону, где установила даль-перо. Рубин мигал.
«Фэн!» — подумал Далинар. Королева Тайлены попросила, чтобы во время утренней бури Далинар наслал на нее видение Ахаритиама, о котором она знала из опубликованных описаний видений Далинара. Он с неохотой отправил ее туда одну, без присмотра.
Они ждали, что королева думает об увиденном. Утром она не ответила на их просьбы о беседе.
Навани подготовила даль-перо и позволила ему начать писать. Оно замерло почти сразу.
— Коротко. — Далинар шагнул к жене.
— Всего одно слово, — сказала Навани и посмотрела на него. — Да.
Далинар перевел дух. Она согласилась посетить Уритиру. «Наконец-то!»
— Сообщи, что мы отправим ей Сияющего. — Он отошел от окна, наблюдая за тем, как Навани отвечает. В ее блокноте он заметил какую-то штуковину, похожую на корабль, но с парусом на днище. Это еще что такое?
Фэн, похоже, не собиралась продолжать разговор, и Навани вернулась к инженерной теме, так что Далинар тихонько ускользнул из комнаты. Он прошел через свой бункер, который казался опустевшим. Как кожура плода, из которого выскребли всю мякоть. Никаких бегающих слуг, никаких солдат. Каладин и его люди куда-то отправились, а Кадаш, видимо, был в местном монастыре. Он хотел туда попасть, и Далинар был благодарен ему за готовность лететь с Каладином.
После стычки в тренировочном зале они мало разговаривали. Что ж, может быть, увидев силу ветробегунов собственными глазами, Кадаш изменит мнение о Сияющих к лучшему.
Далинар был удивлен — и втайне доволен — тем, что у задней двери бункера не было охранников. Он вышел наружу один и направился в монастырь военного лагеря. Князь не искал Кадаша; у него была другая цель.
Монастырь выглядел так же, как почти все сооружения в военном лагере, — скопищем зданий одинаковой гладкой, округлой конструкции. Созданы из воздуха алетийскими духозаклинателями. Здесь было несколько маленьких, построенных вручную домов из каменных блоков, но они больше походили на бункеры, чем места для религиозных церемоний. Далинар хотел, чтобы его люди никогда не забывали: они на войне.
Он прошелся по территории монастыря и понял, что без проводника не отыщет нужную дорогу среди почти одинаковых строений. Князь остановился во внутреннем дворе между двумя зданиями. После Великой бури в воздухе пахло влажным камнем, а справа от него вздымалась красивая группа скульптур из сланцекорника, по форме напоминающая штабели квадратных пластин. Единственным звуком был стук капель, падающих с карнизов зданий.
Вот буря. Неужто он не сможет найти дорогу в собственном монастыре? «А как часто ты бывал здесь за все годы в военном лагере?» Далинар собирался приходить почаще и беседовать с ревнителями избранной обители. Но всегда находились более важные дела, и к тому же ревнители сами подчеркивали, что ему не надо присутствовать. Они молились и жгли охранные глифы от его имени; для этого великие князья и держали ревнителей.
Даже во время самых темных дней войны они заверяли Далинара, что, следуя своему Призванию — возглавляя армии, — он служит Всемогущему.
Князь пригнулся и вошел в здание, которое было разделено на множество небольших комнат для молитв. Он шел по коридору, пока не попал через буревую дверь в атриум, в котором все еще слабо пахло благовониями. Казалось безумием, что ревнители сердятся на него теперь, после того как всю жизнь учили делать, что захочется. Но он нарушил равновесие. Раскачал лодку.
Он шел среди жаровен, наполненных влажной золой. Всем понравилась существующая система. Светлоглазые жили без бремени и вины, всегда уверенные в том, что действуют по воле бога. Темноглазые получали свободный доступ к обучению множеству навыков. Ревнители могли заниматься исследованиями. Лучшие из них проводили жизни в служении. Худшие — в праздности… но как еще влиятельные светлоглазые семьи могли поступить с детьми, которые не желали ничем заниматься?
Его внимание привлек шум, и он покинул внутренний двор, заглянул в темный коридор. Из комнаты в другом конце лился свет, и Далинар не удивился, обнаружив внутри Кадаша. Ревнитель складывал какие-то книги из стенного сейфа в мешок на полу. На столе поблизости строчило даль-перо.
Князь вошел в комнату. Ревнитель со шрамом на голове вздрогнул, потом расслабился, когда увидел, кто его потревожил.
— Далинар, нужно ли нам возвращаться к прежнему разговору? — спросил он, опять поворачиваясь к своему мешку.
— Нет, — сказал Далинар. — На самом деле я не тебя искал. Я хочу найти того, кто жил здесь. Сумасшедшего, который утверждал, что является одним из Вестников.
Кадаш склонил голову:
— Ах да. Тот, у кого был осколочный клинок?
— Все прочие пациенты монастыря в Уритиру в безопасности, но этот каким-то образом исчез. Я надеялся увидеть, нет ли в его комнате каких-то улик относительно того, что с ним стало.
Кадаш посмотрел на Далинара, оценивая его искренность. Потом вздохнул и поднялся.
— Это не моя обитель, — напомнил он. — Но у меня здесь есть записи о пациентах. Я могу сообщить, в какой комнате он находился.
— Благодарю.
Кадаш просмотрел стопку бумаг.
— Строение «шаш», — наконец сказал он, рассеянно ткнув пальцем в окно. — Это вон там. Комната тридцать семь.