Ясна нахмурилась. Холинар?
— Чушь. С ними будет ветробегун. Зачем им ты?
— Король беспокоится, что им придется проникать в город тайком, — объяснила Шаллан. — Или даже пробираться через него, если враги уже внутри. Мы не можем знать, как далеко продвинулась осада. Если Элокару нужно будет добираться до Клятвенных врат, оставаясь неузнанным, мои иллюзии окажутся бесценны. Я должна пойти с ними. Это так неудобно. Простите меня. — Она глубоко вздохнула, широко открыла глаза, как будто боялась, что Ясна на нее заорет.
Ну что за девчонка!
— Я поговорю с Элокаром, — заявила Ясна. — Сдается мне, это чересчур. А пока нарисуй мне спренов Ренарина и Каладина. Это для научных целей. Принеси рисунки мне для… — Она осеклась. — Что это он делает?
Ренарин стоял возле дальней стены, покрытой плитками размером с ладонь. Он постучал по одной из них, и она каким-то образом выдвинулась, словно ящичек.
Ясна вскочила, перевернув стул. Она ринулась через комнату, и Шаллан поспешила следом.
Ренарин уставился на них и протянул то, что обнаружил в ящичке. Рубин — длинный, как большой палец Ясны, которому огранщик придал странную форму, добавив дырки. Что это, во имя Рошара?.. Ясна взяла у него находку и принялась разглядывать.
— Что это такое? — У нее за плечом появилась Навани. — Фабриаль? Нет металлических частей. Что это за форма?
Ясна с неохотой отдала рубин матери.
— Очень много нарушений огранки, — продолжила Навани. — От этого он будет быстро терять буресвет. Готова спорить, камень и дня не продержит заряда. И будет ужасно вибрировать.
Любопытно. Ясна коснулась самосвета и зарядила его. Он засветился, но совсем не так ярко, как следовало. Навани, конечно, права. Камень вибрировал, пока над ним поднимались вьющиеся струйки буресвета. Зачем кому-то портить самосвет такой кривой огранкой и прятать его? Ящичек запирался с помощью пружины, но она не понимала, каким образом Ренарин его нашел и открыл.
— Клянусь бурей, — прошептала Шаллан, пока рядом собирались другие ученые. — Тут есть узор.
— Узор?
— Он вибрирует в определенной последовательности, — пояснила Шаллан. — Моему спрену кажется, что это код. Буквы?
— Музыка языка, — прошептал Ренарин. Он втянул буресвет из сфер в кармане, потом повернулся, прижал ладони к стене, и от них в обе стороны разошлись волны, словно по поверхности пруда.
Ящички выдвинулись, по одному за каждой белой плиткой. Сотня, две сотни… и в каждом лежал самосвет.
Библиотека сгнила, но древние Сияющие явно это предвидели.
И нашли другой способ передать свои знания.
54Имя древнего певца
До того как достиг своего нынешнего положения, я считал, что божество ничем не удивишь.
Очевидно, это неправда. Меня удивить можно. Думаю, я даже в силах проявить наивность.
Я лишь спрашиваю, — проворчала Хен, — чем это лучше. Мы были рабами алети. Теперь мы рабы Сплавленных. Отлично. Мне так хорошо оттого, что я знаю: теперь наши страдания — дело рук соплеменников. — Паршунья с грохотом опустила свою связку деревянных заготовок.
— Такими разговорами ты снова навлечешь на нас неприятности, — заметил Сах. Бросив собственную связку, он пошел в другую сторону.
Моаш последовал за ним, проходя мимо рядов людей и паршунов, которые мастерили лестницы. Им, как Саху и его отряду, предстояло вскоре нести эти лестницы в битву, навстречу ливню стрел.
До чего же странный отголосок той жизни, которую Моаш вел несколько месяцев назад в лагере Садеаса. За исключением того, что здесь ему дали крепкие перчатки, хорошую пару ботинок и три раза в день щедро кормили. Единственное, что было не так, если не считать, конечно, предстоящей атаки на укрепленный город, так это избыток свободного времени.
Рабочие таскали связки досок из одной части лесопильного двора в другую, и время от времени им приказывали пилить или рубить. Но этого было недостаточно, чтобы держать их занятыми. Праздность — очень плохая вещь, как он узнал на Расколотых равнинах. Дайте осужденным слишком много времени, и они начнут задавать вопросы.
— Слушай, Сах, — проговорила Хен, идя чуть впереди Саха, — по крайней мере, скажи мне, что ты злишься. Не убеждай, что думаешь, будто мы этого заслуживаем.
— Мы приютили шпиона, — напомнил Сах.
Этот шпион, как быстро узнал Моаш, был не кто иной, как Каладин Благословенный Бурей.
— А каким образом кучка рабов должна была обнаружить шпиона? — парировала Хен. — Нет, серьезно? Разве не спрен должен был его заметить? Такое ощущение, будто они просто хотели повесить на нас что-нибудь. Как будто это… это…
— Подстава? — подсказал сзади Моаш.
— Ага, подстава, — согласилась Хен.
Они часто вот так забывали слова. Или… может, произносили их в первый раз.
Говор у них очень походил на говор многих мостовиков, с которыми сдружился Моаш.
«Моаш, отпусти, — прошептало что-то глубоко внутри его. — Откажись от боли. Все нормально. Твой поступок был в порядке вещей.
Тебя ни в чем нельзя винить. Хватит нести это бремя.
Отпусти».
Каждый из них взял очередную связку боковин и перекладин и двинулся обратно. Они миновали плотников, которые делали заготовки элементов лестниц. В основном это были паршуны, и среди рядов прохаживался один Сплавленный. Он был на голову выше остальных и относился к той разновидности, которая отращивала большие панцирные пластины страшного вида.
Сплавленный остановился и что-то объяснил одному из паршунов-рабочих. Потом сжал кулак, и темно-фиолетовая энергия окутала его руку. На ней панцирь рос в виде пилы. Сплавленный начал пилить, тщательно объясняя, что он делает. Моаш уже такое видел. Как ни странно, некоторые чудовища из пустоты оказались плотниками.
За лесопилками войска паршунов отрабатывали сомкнутый строй и основные приемы владения оружием. Ходили слухи, что армия намеревалась атаковать Холинар через считаные недели. Это было довольно амбициозно, но у них не было времени для длительной осады. В Холинаре имелись духозаклинатели для изготовления пищи, а Приносящим пустоту требовались месяцы, чтобы наладить поставки. Армия вскоре съест все запасы, и ей придется разделиться, чтобы добывать продовольствие. Лучше атаковать, воспользовавшись численным превосходством, и захватить духозаклинателей.
Каждой армии требовался кто-то, чтобы бежать впереди, принимая на себя стрелы. Хорошо организованные или нет, доброжелательные или нет, Приносящие пустоту не могли этого избежать. Группу Моаша никто не собирался обучать; на самом деле их просто держали до штурма, чтобы выставить впереди наиболее ценных отрядов.
— Нас подставили, — повторила Хен, пока они шли. — Они знали, что у них слишком мало сильных человеков, чтобы бежать во время первого штурма. Им надо было отправить кого-то из нас туда же, и вот они выдумали предлог, чтобы обречь нас на смерть.
Сах крякнул.
— И это все, что ты скажешь? — резко спросила Хен. — Тебя не волнует, что наши боги делают с нами?
Сах хлопнул свою связку на землю.
— Еще как волнует, — огрызнулся он. — Думаешь, я не задаю те же самые вопросы? Клянусь бурей! Хен, они забрали мою дочь, меня отправили на смерть!
— Тогда что мы будем делать? — спросила Хен, понизив голос. — Что же нам делать?..
Сах огляделся по сторонам: в войске царили движение и суета, шла подготовка к войне. Все это выглядело ошеломительным, всепоглощающим, словно особая разновидность неумолимо надвигающейся бури. Что-то вроде стихии, которая подхватывает тебя и уносит.
— Не знаю, — прошептал Сах. — Хен, клянусь бурей. Я ничего не знаю.
«Зато я знаю», — подумал Моаш. Но он не мог найти в себе желание предложить им что-нибудь. Вместо этого ощутил раздражение, вокруг него закипели спрены гнева. Он почувствовал разочарование как в себе, так и в Приносящих пустоту. Он бросил свою связку на землю, а потом пошел прочь с лесного склада.
Надзиратель завопил и поспешил следом, но Моаша никто не остановил, включая охранников, мимо которых он прошел. Он заработал себе репутацию.
Моаш шел по городу в сопровождении надзирателя, ища какого-нибудь летающего Сплавленного. Они, по всей видимости, были главнее прочих Сплавленных.
Не обнаружив ни одного летуна, Моаш решил подойти к представителю другой разновидности — самцу, который сидел возле городской цистерны с дождевой водой. Существо было из сильно бронированных, безволосое, с панцирем на щеках.
Моаш направился прямиком к нему:
— Мне надо поговорить с кем-то из главных.
Позади Моаша ахнула надзирательница — видимо, лишь теперь сообразила, что его затея может принести ей серьезные неприятности. Сплавленный ответил ему пристальным взглядом и ухмыльнулся.
— Кто-то из главных, — повторил Моаш.
Приносящий пустоту расхохотался и, упав спиной в воду в цистерне, поплыл, глядя в небо.
«Отлично, — подумал Моаш. — Один из чокнутых». Таких было много.
Моаш ушел прочь, но не успел углубиться в город, как что-то упало с неба. В облаке развевающихся черно-красных одежд парило существо с кожей тех же цветов. Моаш не смог понять, самец это или самка.
— Человечек, — бросило существо с иностранным акцентом, — ты необузданный и интересный.
Моаш облизал губы.
— Мне нужно поговорить с кем-то из главных.
— Тебе не нужно ничего, кроме того, что даем мы, — заявил Приносящий пустоту. — Но твое желание будет удовлетворено. Леди Лешви встретится с тобой.
— Отлично. Где я могу ее найти?
Сплавленный прижал ладонь к груди Моаша и улыбнулся. Темное облако распространилось от его руки по телу бывшего мостовика. Оба поднялись в воздух.
Моаш в панике схватился за Сплавленного. А если попробовать удушающий захват? И что потом? Если он убьет это существо здесь, то упадет и разобьется насмерть.
Они поднимались, пока город не стал выглядеть как игрушечный: лесной склад и строевой плац по одну сторону, единственная заметная улица в центре. Справа стояло построенное людьми заграждение, ослабляющее Великие бури, а в его тени ро