— Они направились на восток, к Ничейным холмам, — сообщил Таналан, взмахнув рукой. — Сто солдат и караванщиков. Думаю, они планировали остаться на ночь на постоялом дворе в городке под названием Веделлиар.
— Кто это был? — спросил Далинар. — Кто из великих князей?
— Было бы лучше, если бы ты узнал сам, как…
— Кто? — рявкнул Далинар.
— Светлорд Тороль Садеас.
Садеас?..
— Невозможно!
— Как я и предупреждал, — заметил Таналан. — Было бы лучше, если бы ты убедился сам. Но я все расскажу королю, если ты будешь придерживаться… нашего соглашения.
— Открой свои ворота моим людям. Отзови солдат. Даю слово чести, вам ничего не угрожает.
С этими словами он повернулся и пустил коня рысью к своим войскам, пройдя через коридор людей. Когда он остановился, подбежал Телеб.
— Светлорд! — крикнул он. — Мои разведчицы вернулись, понаблюдав за караваном. Сэр, это…
— Караван великого князя?
— Несомненно, — подтвердил Телеб. — Они не смогли определить, чей именно, однако твердят, что заметили в караване осколочника.
Осколочник? Это бессмысленно!
«Если только он не собирается таким образом обеспечить наше поражение, — подумал Далинар. — Возможно, это не просто караван, а замаскированная сила, которая должна зайти с фланга».
Единственный осколочник, атаковав задние ряды его войска, пока то занято другими вещами, мог принести немыслимый ущерб. Далинар не до конца поверил Таналану. Но… буря свидетельница, если Садеас и впрямь втайне послал одного из своих осколочников на поле боя, Далинар не мог просто отправить отряд солдат, чтобы те с ним разобрались.
— Прими командование, — велел он Телебу. — Таналан собирается отступить; пусть авангард присоединится к местным на укреплениях, но не вытесняйте их. Остальное войско размести лагерем на поле и держи офицеров подальше от Раталаса. Это не капитуляция. Мы притворимся, что он все это время был на нашей стороне, чтобы Таналан смог сохранить лицо и титул. Хоринар, мне нужна рота элитных солдат, самых быстрых, готовых выступить со мной в поход прямо сейчас.
Они повиновались, не задавая вопросов. Гонцы разбежались с сообщениями, и вся равнина превратилась в гудящий улей — все пришло в движение, мужчины и женщины спешили во всех направлениях.
Лишь один человек застыл неподвижно посреди всего, с надеждой прижимая к груди сцепленные руки.
— Что случилось? — спросила Эви, когда он подъехал к ней рысью.
— Вернись в наш лагерь и составь послание моему брату, передай, что мы, возможно, склонили Разлом на нашу сторону без кровопролития. — Он остановился, потом добавил: — И скажи, чтобы никому не доверял. Один из наших ближайших союзников мог предать нас. Я выясню, что к чему.
72Камнепад
Гранетанцоры слишком заняты перемещением слуг и фермеров из башни, чтобы отправить представителя, который записал бы свои мысли в самосветы.
Тогда я сделаю это вместо них. На них это решение повлияет сильнее всего. Сияющих примут любые государства, но куда теперь денутся все эти люди, оставшиеся без дома?
У города было сердце. Вуаль слышала его биение, когда закрывала глаза.
Она присела в плохо освещенном помещении, касаясь руками гладкого каменного пола, который истерся от тысяч и тысяч шагов. Если камень встречал человека, камень мог победить, но если камень встречал человечество, то никакая сила не могла сохранить его.
Сердцебиение города было запрятано глубоко внутри этих булыжников, старое и медленное. Город еще не осознал, что нечто темное проникло внутрь. Спрен, такой же древний, как он сам. Опухоль. Люди не говорили об этом; они избегали дворца, упоминали королеву только для того, чтобы выразить недовольство по поводу казни ревнительницы. Все равно что стоять посреди Великой бури и жаловаться на тесные туфли.
Тихий свист привлек внимание Вуали. Она подняла глаза и осмотрела небольшую погрузочную площадку вокруг себя. Здесь были только она, Ватах и их фургон.
— Идем.
Вуаль приоткрыла дверь и вошла в сам особняк. У нее и Ватаха были новые лица. Ее — версия лица Вуали со слишком большим носом и ямочками на щеках.
Он носил лицо грубияна, которого Шаллан видела на рынке. Свист Рэда означал, что горизонт чист, и потому они без колебаний направились по коридору.
Этот экстравагантный каменный особняк построили вокруг квадратного открытого атриума, где цвели камнепочки и сланцекорник, над которыми порхали спрены жизни. Атриум был высотой в четыре этажа, с галереями вокруг каждого уровня. Рэд стоял на втором — свистел, опираясь на парапет.
Но настоящей достопримечательностью особняка был не сад, а водопады. Потому что ни в одном из них на самом деле не текла вода.
Она там была когда-то. Но однажды, давным-давно, кто-то чересчур богатый дал волю воображению. Он нанял духозаклинателей, которые преобразовали большие фонтаны воды, что лились с верхнего уровня, с четвертого этажа. Их духозакляли в другой материал в тот самый момент, когда вода коснулась пола.
Путь Вуали вывел ее вдоль комнат налево, где впереди нависал балкон атриума первого этажа. Справа от нее лился бывший водопад — теперь он был из хрусталя. Масса текущей «воды» навеки застыла, ударившись о каменный пол, где хлынула вперед блистающей волной. Особняк десятки раз переходил из рук в руки, и люди называли его Камнепадом — несмотря на предпринятые новым владельцем на протяжении последних десяти лет попытки наречь это место невероятно скучным именем Цитадель Хадинал.
Вуаль и Ватах двинулись в путь в сопровождении ободряющего насвистывания Рэда. Следующий водопад походил по форме на первый, но сделан из полированной древесины культяпника. Он выглядел до странности естественно, — казалось, что дерево могло вырасти, имея такие очертания, изливаясь сверху и сбегая вниз волнистой колонной, расплескиваясь наружу у основания.
Скоро они прошли мимо комнаты слева, где Ишна беседовала с нынешней хозяйкой Камнепада. Каждый раз, когда Буря бурь наносила удар, она оставляла разрушения — но они причудливым образом отличались от того, что делала Великая буря. Самой большой опасностью новой стихии оказались молнии. Эти странные красные вспышки не просто становились причиной пожара или опаляли землю; они могли проламывать камни, и от взрывов осколки летели во все стороны.
Один такой удар пробил зияющую дыру в стене этого древнего знаменитого особняка. Ее залатали неприглядной деревянной панелью, которую собирались покрыть кремом, а после наконец заложить кирпичами. Светлость Нананав — алети средних лет, с узлом волос почти той же высоты, что и ее рост, — жестом указала сперва на забитую досками дыру, потом на пол.
— Сделаешь так, чтобы они соответствовали друг другу, — сказала Нананав Ишне, которая была в облике торговки коврами. — Я не потерплю, даже если они будут отличаться на оттенок! Когда вернешься с починенными коврами, положу их рядом с теми, что в других комнатах, и проверю!
— Да, светлость, — забормотала Ишна. — Но ущерб намного больше, чем я…
— Эти ковры были сотканы в Шиноваре! Их создал слепой, который тридцать лет учился у мастера-ткача, прежде чем ему позволили делать собственные ковры! Он умер после завершения моего заказа, потому других таких не существует!
— Мне это хорошо известно, поскольку вы уже в третий раз все повторили…
Вуаль сняла Образ женщины; потом они с Ватахом проскользнули мимо комнаты и продолжили идти по атриуму. Предполагалось, что они — слуги Ишны, которым непозволительно свободно бродить по дому. Рэд — заметив, что они в пути, — собрался вернуться к Ишне. Он отпросился в уборную, но на его слишком долгое отсутствие могли обратить внимание.
Его свист прервался.
Вуаль открыла дверь и затащила Ватаха внутрь, ее сердце колотилось — прямо снаружи пара охранников спустилась по лестнице со второго уровня.
— И все-таки этим надо было бы заниматься ночью, — прошептал Ватах.
— Ночью это место охраняют, как крепость.
Смена караула проходила в середине утра, так что Вуаль и остальные пришли незадолго до этого. Теоретически усталые охранники должны были заскучать после ночи, на протяжении которой ничего не происходило.
Вуаль и Ватах вошли в небольшую библиотеку, освещенную несколькими сферами в кубке на столе. Ватах покосился на них, но не двинулся с места — они проникли сюда не за парой фишек. Вуаль опустила свой ранец на пол и принялась копаться внутри, пока не достала блокнот и угольный карандаш.
Она перевела дух и позволила Шаллан просочиться сквозь собственную суть. Потом нарисовала Нананав, мельком увиденную чуть раньше.
— Я до сих пор удивляюсь тому, что ты все это время была вами обеими сразу, — сказал Ватах. — Вы совсем не похожи друг на друга.
— Вообще-то, в этом весь смысл.
— Хотел бы я сам во всем разобраться. — Он хмыкнул, почесал голову. — Мне нравится Вуаль.
— А я?
— Ты моя хозяйка. Ты и не должна мне нравиться.
Честно, хоть и грубовато. По крайней мере, с Ватахом всегда было понятно, что к чему. Он прислушался у двери, потом приоткрыл ее, следя за охранниками.
— Ладно. Поднимаемся по лестнице, затем идем обратно по галерее второго этажа. Хватаем товар, запихиваем в кухонный лифт — и к выходу. Вот буря! Хотел бы я этим заниматься, когда все спят.
— Ну и что в этом забавного? — Шаллан закончила рисунок широким росчерком и ткнула Ватаха в бок. — Признайся, тебе же все это нравится.
— Я нервничаю, как новобранец в первый день на войне, — признался Ватах. — Руки дрожат, вздрагиваю от каждого шороха. И меня тошнит!
— Видишь? — сказала Шаллан. — Забавно.
Она пробралась мимо него и выглянула через приоткрытую дверь наружу. Шквальные охранники. Устроились в атриуме неподалеку. Отсюда они, несомненно, слышали голос настоящей Нананав, так что, если Шаллан выйдет из этой комнаты с ее лицом, это обязательно вызовет переполох.