— Меня зовут Каладин, — представился он, стоя посреди казармы, которую освободили по приказу великого маршала.
Отряд Норо остался по просьбе Каладина, и Азур пригласила батальон-лорда Хадинара, коренастого мужчину с отвислыми щеками, одного из главных офицеров Азур. Также в комнате присутствовал суетливый ревнитель, который рисовал для взвода охранные глифы.
Мягкий синий свет сфер омывал стол, за которым сидело большинство из них. Каладин смывал кровь с рук влажной тряпкой и водой из таза.
— Каладин, — задумчиво проговорила Азур. — Царственное имя. Каков твой Дом?
— Меня просто называют Благословенным Бурей. Если вам нужны доказательства, что мои приказы исходят от короля, это можно устроить.
— Давай притворимся ради продолжения беседы, что я тебе верю, — сказала Азур. — Чего ты от нас хочешь?
— Мне надо узнать, как вы используете духозаклинатель, не привлекая вопящих спренов. Возможно, эта тайна станет ключом к спасению города.
Азур кивнула, потом встала и прошла к дальней стене казармы. Ключом открыла кладовую. Каладин туда уже заглядывал. Там нашлось всего лишь немного припасов.
Остальные последовали за Азур в кладовую, где она просунула маленький крючок между двумя камнями и сняла скрытую защелку. Это позволило ей отодвинуть камень, за которым была ручка. Она потянула — и открыла дверь. Сферы в руках сопровождающих осветили небольшой коридор, который шел прямо посреди городской стены.
— Сэр, вы прорезали туннель в одном из ветролезвий? — потрясенно спросил Борода.
— Он здесь был задолго до того, как все мы родились, солдат, — сказал батальон-лорд Хадинар. — Это короткий тайный путь между сторожевыми постами. Тут есть даже несколько потайных лестниц наверх.
Внутрь пришлось проходить поодиночке. Борода последовал за Каладином, ссутулившись от тесноты:
— Э-э, Кэл, так ты… ты знаком с Черным Шипом?
— Ближе, чем многие.
— И… кхе-кхе… ты в курсе…
— Что вы вдвоем никогда не плавали в Чистозере? — уточнил Каладин. — Да, хотя я подозреваю, что остальной отряд об этом догадывается.
— Ага, — буркнул Борода, бросая взгляд на соратников. Потом тихо вздохнул. — Я решил, что правде вы не поверите, потому как на самом деле это был азирский император…
Коридор, прорезанный в камне, напомнил Кэлу полосы на стенах Уритиру. Они достигли люка в полу, который Азур открыла ключом. Спустившись по короткой лестнице — рядом с нею имелся кухонный лифт с веревками и шкивами, — они оказались в большой комнате, заполненной мешками с зерном. Каладин поднял сферу и осветил неровную стену, из которой были вырезаны куски камня характерным неровным образом.
— Я сюда спускаюсь каждую вторую ночь, — объяснила Азур, взмахнув рукой в перчатке, — и высекаю каменные блоки своим клинком. Мне снятся кошмары о том, как город рушится прямо на наши головы, но я не в состоянии придумать другой способ добычи камня — по крайней мере, без привлечения еще большего внимания.
На другой стороне помещения обнаружилась еще одна запертая дверь. Азур постучала дважды, потом открыла ее: за дверью оказалась комната поменьше, которую занимала пожилая ревнительница. Незнакомка присела на корточки рядом с каменным блоком, и на руке у нее был узнаваемый фабриаль — изумруды, содержавшиеся в нем, излучали мощный свет.
Облик женщины был нечеловеческим; у нее под кожей росли лозы, они пробивались наружу вокруг глаз, тянулись из уголков рта, спускаясь вдоль лица, словно побеги плюща.
Она встала и поклонилась Азур. Настоящая духозаклинательница. Итак… Азур не сама это делает?
— Как? — спросил Каладин. — Почему крикуны к вам не приходят?
Азур указала на стены комнаты, и Каладин впервые заметил, что они покрыты блестящими металлическими листами. Он нахмурился и коснулся одного кончиками пальцев. Холодный.
— Это не сталь, верно?
— Вскоре после того, как во дворце начались странности, — рассказала Азур, — перед воротами казармы остановилась повозка, запряженная чуллами и груженная этими металлическими листами. Ею управлял… один странный малый. Я уже с ним встречалась.
— Резкие черты лица? — предположил Каладин. — За словом в карман не лезет? Каким-то образом дурной и честный одновременно?
— Вижу, ты с ним знаком, — подтвердила Азур. — Он предупредил, чтобы мы духозаклинали только внутри комнаты, облицованной этим металлом. Судя по всему, он не дает крикунам нас обнаружить. К сожалению, он также мешает работе даль-перьев и не дает связаться с кем-то снаружи. Мы держим здесь бедняжку Ити и ее сестру, они трудятся не покладая рук, передавая друг другу духозаклинатель. Кормить целый город — это было бы непосильное задание для двух ревнительниц, но, по крайней мере, мы можем поддерживать армию сильной и делиться кое-какими излишками.
«Проклятие…» — подумал Каладин, изучая стены, подобные зеркалам. Все это никак не помогло бы ему применить свои силы, оставаясь невидимым для врага.
— Ну ладно, Благословенный Бурей, — обратилась к нему Азур. — Я поделилась с тобой нашими секретами. Теперь объясни мне, почему король рассчитывает, что один человек — пусть даже осколочник — спасет этот город.
— В Холинаре есть устройство, созданное в древности. Оно может немедленно транспортировать большие группы людей на огромные расстояния. — Он повернулся к Азур и остальным. — Холиновские войска ждут возможности присоединиться к нам здесь. Все, что нужно сделать, — это активировать устройство, но на это способны лишь несколько избранных.
Солдаты выглядели ошеломленными — все, кроме Азур, которая оживилась.
— Правда? Ты серьезно?
Каладин кивнул.
— Отлично! Давай заставим эту штуку работать! Где она находится?
Каладин тяжело вздохнул:
— Вот с этим-то как раз проблема…
82Девушка, которая не отступила
Несомненно, это приведет к концу войны, который нам пообещали Вестники.
Она забилась в темный угол и даже перестала понимать, где находится.
Какое-то время она была… всеми. Сотней лиц, сменяющих друг друга. Искала у них утешения. Ну хоть кто-то из них не должен был страдать.
Местные беженцы сбежали, называя ее спреном. Она осталась наедине с сотней лиц, в тишине, пока не иссяк буресвет.
Шаллан оказалась в одиночестве. К сожалению.
Темнота. Погасшая свеча. Оборвавшийся крик. Она ничего не видела, но разум подбрасывал ей образы.
Ее отец, чье лицо багровело, пока она его душила, напевая колыбельную.
Ее мать — труп с выжженными глазами.
Тин, которую проткнул насквозь Узор.
Кабзал на полу, сотрясаемый конвульсиями от яда.
Ялб, неугомонный матрос с «Услады ветра», утонувший в морских глубинах.
Безымянный возница, которого прикончили Духокровники.
И теперь Грунд с проломленной головой.
Вуаль пыталась помочь этим людям, но смогла лишь ухудшить их жизнь. Ложь, которой была Вуаль, внезапно проявилась. Она не жила на улицах и не знала, как помогать людям. Лишь притворялась, что обладает таким опытом.
Вуаль всегда неосознанно считала, что Шаллан может справиться только с большой картиной, Приносящими пустоту и Несотворенными. Теперь ей пришлось признать правду: она понятия не имела, что делать. И самое главное — не могла добраться до врат. Их охранял древний спрен, который мог проникнуть в ее мозг.
Весь город зависел от нее, но она даже не смогла спасти маленького нищего мальчика. Пока Шаллан лежала, свернувшись на полу, смерть Грунда представлялась тенью всего остального, воплощением ее благих намерений, которые обратились высокомерием.
Куда бы она ни ступила, за нею следовала смерть. Каждое новое лицо было ложью, которая пыталась это остановить.
А можно хоть разок превратиться в человека, которому не больно?
Свет породил тени, длинные и изящные. Она моргнула, на миг застыв. Сколько времени прошло с той поры, как Шаллан видела свет? В общую комнату за ее каморкой кто-то вошел. Она все еще в длинной комнатушке, где раньше жила Мури.
Девушка тихонько шмыгнула носом.
Пришедший приблизился к ее двери, неся с собой свет, а потом осторожно вошел и сел напротив, прислонившись к стене. Комната была достаточно узкой для того, чтобы его ноги, вытянутые поперек пола, коснулись стены рядом с нею. Сама она прижала колени к груди и уперлась в них лбом.
Шут не заговорил. Он положил сферу на пол и позволил Шаллан молчать.
— Мне следовало быть осторожнее, — наконец прошептала она.
— Возможно, — согласился Шут.
— Раздать так много еды — заведомо привлечь хищников. Глупо. Я должна была сосредоточиться на Клятвенных вратах.
— Опять же возможно.
— Шут, это так трудно. Когда я надеваю лицо Вуали, мне… мне приходится мыслить, как она. Видеть общую перспективу становится трудно, когда она берет верх. А я хочу, чтобы она была главной, потому что она — это не я.
— С теми, кто убил ребенка, разобрались.
Шаллан подняла голову и уставилась на него.
— Когда некоторые люди на рынке узнали о случившемся, — продолжил Шут, — они наконец-то организовали милицию, про которую давно говорили. Они загнали Кулаков в угол, заставили выдать убийцу и рассеяться. Прости, что не принял меры раньше; я отвлекся на другие задачи. Ты будешь рада узнать, что часть еды, которую ты отдала, все еще была в их логове.
— А это стоило жизни мальчика? — прошептала Шаллан.
— Не могу судить о ценности жизни. Не осмелюсь даже пытаться.
— Мури сказала, было бы лучше, если бы я умерла.
— Раз уж мне не хватает опыта, чтобы судить о ценности жизни, я искренне сомневаюсь, что эта женщина каким-то образом им обзавелась. Ты пыталась помочь людям на рынке. Ты в основном потерпела неудачу. Такова жизнь. Чем дольше живешь, тем больше неудач. Неудачи — признак того, что ты жил как следует. В свою очередь, единственный способ не сталкиваться с неудачами — это быть бесполезным для всех. Поверь мне, я это пробовал.