Шут крякнул, потом указал на вторую иллюзию, что стояла позади них:
— А с этой что?
— То же самое, — сказала Шаллан, уставая от этой игры. Она передала второй иллюзии такие же воспоминания. Отец. Хеларан. Неудача с Ясной. Все.
Иллюзорная Шаллан напряглась. Затем стиснула зубы и не двинулась с места.
— Ага, вижу. — Шут неспешно приблизился к ней. — То же самое.
— Что ты делаешь с моими иллюзиями? — резко спросила Шаллан.
— Ничего. Они одинаковы во всех деталях.
— Разумеется, нет! — возразила Шаллан и коснулась иллюзии, чтобы ощутить ее. Она почувствовала что-то — пульсирующий ток воспоминаний и боли. И еще… то, что их приглушало.
Прощение. Самой себя.
Она ахнула и отдернула палец, как будто ее укусили.
— Это ужасно, когда тебе причинили боль. — Шут подошел к ней. — Это несправедливо, жутко и безобразно. Но, Шаллан… нет ничего плохого в том, чтобы жить дальше.
Она покачала головой.
— Твои другие личности берут верх, — объяснил он, — потому что выглядят намного более привлекательными. Ты не сможешь контролировать их, пока не будешь уверена в желании вернуться к тому, кто их родил. Пока ты не согласишься быть собой.
— Значит, я никогда не научусь это контролировать. — Она сморгнула слезы.
— Нет, Шаллан, научишься. — Шут кивнул в сторону той ее версии, которая не двинулась с места. — Если ты не доверяешь себе, может, довериться мне? Ибо в тебе я вижу женщину более замечательную, чем любая иллюзия. Я обещаю тебе, эту женщину стоит защищать. Ты заслуживаешь защиты.
Она кивнула в сторону иллюзии, которая продолжала стоять:
— Я не могу быть ею. Она просто очередная выдумка.
Обе ее копии исчезли.
— Я вижу здесь только одну женщину. И это та, которая выстояла. Шаллан, это всегда была ты. Ты просто должна признать это. Позволить самой себе. — Шут прошептал: — Если тебе больно, в этом нет ничего страшного.
Он взял свой ранец, что-то достал и развернул. Шляпа Вуали. Он вложил шляпу в ее руку.
Удивительное дело: в дверном проеме сиял утренний свет. Она всю ночь просидела в этой комнатушке, забившись в угол?
— Шут? — позвала она. — Я… Я не могу этого сделать.
Он улыбнулся:
— Есть определенные вещи, которые я знаю. Это одна из них. Ты сможешь. Найди баланс. Прими боль, но не то, что ты заслужила ее.
Узор загудел в знак того, что оценил сказанное. Но все было не так просто, как уверял Шут. Она вдохнула и почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Шут собрал вещи, закинул ранец через плечо, улыбнулся и вышел на свет.
Шаллан выдохнула, чувствуя себя глупо. Она последовала за Шутом на свет и пересекла рынок, который еще не проснулся. Шута снаружи не было, но это не стало сюрпризом. Он умел оказываться там, где не следовало находиться, но не там, где его стоило ожидать.
Неся шляпу Вуали, она шагала по улице, чувствуя себя странно. Шаллан была собой, но в брюках и плаще. С рыжими волосами, но в перчатке на защищенной руке. Может, спрятаться?
А зачем? Ей было… неплохо. Она дошла до портновской мастерской и заглянула внутрь. За столом сидел Адолин с покрасневшими глазами.
Он вскочил:
— Шаллан? Мы волновались! Ватах сказал, ты должна была вернуться!
— Я…
Он обнял ее, и она расслабилась в его объятиях. Шаллан почувствовала себя… лучше. Пока не хорошо. Ничто никуда не исчезло. Но что-то в словах Шута…
«Я вижу здесь только одну женщину. Ту, которая выстояла».
Адолин все не разжимал объятия, как будто ему нужно было успокоить себя.
— Знаю, что ты в порядке, конечно. Я имею в виду, что ты практически неубиваемая, верно? — Наконец он отодвинулся — все еще держа ее за плечи — и окинул взглядом ее наряд. Может, объяснить?.. — Красиво, — сказал Адолин. — Шаллан, ты выглядишь стильно. — Он отступил на шаг, кивая. — Это Йокска тебе сшила? Примерь-ка шляпу.
«Ох, Адолин», — подумала она, выполняя просьбу.
— Пиджак чуток свободный, но по стилю все отлично сочетается. Дерзко. Элегантно. — Он взглянул на нее, опустив голову набок. — Будет лучше выглядеть с мечом на талии. Может быть… — Адолин осекся. — Ты это слышала?
Она обернулась, нахмурившись. Это было похоже на марширующую армию.
— Парад в такую рань?
Они выглянули на улицу и увидели Каладина, который приближался во главе войска из пяти или шести сотен человек в униформе Стенной стражи.
Адолин негромко вздохнул:
— Конечно. Он, вероятно, теперь их лидер или что-то вроде того. Шквальный мостовичок.
Каладин подвел марширующих солдат прямиком к дому портнихи. Шаллан и Адолин вышли ему навстречу, и она услышала, как по лестнице сбегает Элокар; судя по его возгласам, король уже все увидел через окно.
Каладин тихо беседовал с женщиной в доспехе, со шлемом под мышкой. Ее лицо пересекала пара шрамов. Великий маршал Азур оказался моложе, чем ожидала Шаллан.
Солдаты притихли, увидев короля.
— Так вот о чем ты говорил, — сказала Азур Каладину.
— Благословенный Бурей? — спросил Элокар. — Что происходит?
— Ваше величество, вам требовалась армия для штурма дворца, — заявил Каладин. — Ну вот, мы готовы.
83Разбить кармазин
Как должным образом назначенные хранители совершенных самосветов, мы, инозватели, взяли на себя бремя защиты рубина, прозванного Каплей Чести. Пусть это будет записано.
Адолин Холин плеснул в лицо холодной водой и насухо вытерся полотенцем. Он устал — почти всю ночь переживал из-за того, что Шаллан не вернулась вовремя. Внизу, в самой лавке, слышался топот: остальные совершали последние приготовления к штурму.
Штурму дворца, который был его домом в течение многих лет. Он тяжело вздохнул.
Что-то не так. Он забеспокоился, проверил поясной нож, бинты для перевязки в кармане. Охранный глиф «решительность», который Шаллан нарисовала по его просьбе, обернутый вокруг предплечья. А потом Адолин наконец понял, что его тревожит.
Он призвал свой осколочный клинок.
Меч был толстым у основания, шириной с мужскую ладонь, и волнистым, словно тело парящего угря. Кроме того, из него росли маленькие кристаллические выступы. Такое оружие не удержали бы ни одни ножны, и никакой обычный меч не мог с ним сравниться, не став таким тяжелым, что им невозможно было бы пользоваться. Осколочный меч ни с чем нельзя было перепутать. В этом его суть.
Стоя посреди умывальни, Адолин поднял перед собой оружие, глядя на свое отражение в металле.
— У меня нет маминого ожерелья, — сказал он, — и другие традиции я не могу соблюсти. На самом деле они и не нужны. Мне всегда был нужен только ты. — Он перевел дух. — Кажется… кажется, ты был живым. Они говорят, что слышат твой крик, когда касаются тебя. Что ты мертв, но каким-то образом все равно чувствуешь боль. Прости. Я ничего не могу с этим сделать, но… спасибо тебе. Спасибо, что помогал мне все эти годы. И если от этого будет легче, сегодня я использую тебя во благо. Постараюсь, чтобы так было всегда.
Отпустив клинок, Адолин почувствовал себя лучше. Разумеется, при нем было другое оружие: его поясной нож, длинный и узкий. Предназначенный для драки с противником в броне.
Он с таким удовлетворением воткнул этот нож Садеасу в глаз. Адолин по-прежнему не знал, стоит ли стыдиться или гордиться. Принц вздохнул, взглянул на свое отражение в зеркале и принял еще одно быстрое решение.
Когда через некоторое время Адолин спускался по ступенькам в главную комнату, он был в холиновской униформе. Его коже приятнее было ощущать мягкий шелк и лучший крой костюма, сшитого Йокской, но он обнаружил, что в униформе держится более гордо. Пусть даже в глубине души и продолжал беспокоиться о том, что больше не имеет права носить глифы отца.
Он кивнул Элокару, который разговаривал со странной женщиной, известной как великий маршал Азур.
— Моих разведчиков отбросили назад, — доложила она. — Но они, ваше величество, видели достаточно. Армия Приносящих пустоту здесь, во всей своей мощи. Нападут сегодня или завтра.
— Что ж, — ответил Элокар, — полагаю, я понимаю, почему вы поступили так, как должны были поступить, взяв на себя управление стражей. И не собираюсь повесить вас как самозванца. Хорошая работа, великий маршал.
— Э-э… я польщена.
Шаллан, Каладин, Скар и Дрехи стояли возле карты дворца. Им надо было заучить ее наизусть. Адолин и Элокар, разумеется, и так знали дворец. Шаллан решила не переодеваться и осталась в эффектном белом наряде, в котором он увидел ее ранним утром. Такая одежда была куда пригоднее для штурма, чем юбка. Буря свидетельница, было нечто весьма привлекательное в женщине в брюках и плаще.
Элокар предоставил Азур возможность выслушать донесения ее людей. В соседней комнате его приветствовали несколько светлоглазых — великие лорды, которым они с Адолином открылись прошлой ночью. Понадобилось лишь отойти от сфер, которые подпитывали иллюзии, и их истинные лица проявились.
Некоторые из этих светлордов были критиками, но многие остались верны королю. Они привели с собой около сотни вооруженных людей — не так много, как Каладин привел из Стенной стражи, но все-таки Элокар гордился тем, что ему удалось их собрать. И заслуженно.
Они с Адолином присоединились к Сияющим в передней части лавки. Элокар взмахом руки велел светлордам последовать за ними, а потом твердым голосом спросил:
— Все поняли, что делать?
— Штурмуем дворец, — отозвался Каладин. — Необходимо захватить Солнечную тропу, пересечь платформу Клятвенных врат и удерживать ее, пока Шаллан попытается прогнать Несотворенного, как сделала в Уритиру. Потом мы запускаем Клятвенные врата и переносим в Холинар войска.
— Контрольное здание полностью обросло этим черным сердцем, ваше величество, — напомнила Шаллан. — Я на самом деле не понимаю, как мне удалось прогнать Полуночную Матерь, и я уж точно не знаю, смогу ли повторить такое здесь.