Сил была права. Взвод вражеских солдат построился дальше по коридору с алебардами и арбалетами в руках и спокойно ждал. Каладин подготовил буресвет; он мог выкрасить стены силой, которая вынудила бы арбалетные болты отклониться от траектории, но он пока не слишком хорошо овладел этим искусством. Эту часть своих возможностей он понимал меньше всего.
— Видите ли вы меня? — заорал Элокар. — Узнаете ли своего монарха? Или прикосновение спрена вас так сильно изменило, что вы убьете собственного короля?!
Вот буря… эти солдаты почти не дышали. Поначалу и вовсе не двигались, а потом некоторые обернулись, словно высматривая что-то в дальнем конце коридора. Или, может быть, оттуда доносился чей-то голос?
Строй дворцовых солдат немедленно распался, и они отступили. Элокар стиснул зубы и повел свое маленькое войско следом за противником. С каждым шагом Каладин беспокоился все сильней. У него было слишком мало людей, чтобы должным образом удерживать пути к отступлению; он мог лишь выставить пару солдат на каждом перекрестке с указанием громко заорать, если они увидят, как кто-то приближается по какому-то из коридоров.
Они миновали коридор со статуями Вестников. Их было девять, одной не хватало. Каладин послал Сил вперед на разведку, но от этого ощутил себя еще более уязвимым. Все, кроме него, знали дорогу, что было логично, но заставляло чувствовать себя так, словно его несло волной неизвестно куда.
Наконец-то достигли королевских покоев, которые начинались с широких и гостеприимно распахнутых дверей. Каладин остановил своих людей футах в тридцати от проема, возле бокового коридора, уходящего влево.
Даже с этого места он наконец-то разглядел в комнате за дверями то самое роскошное убранство, которое ожидал увидеть. Богатые ковры, слишком много мебели, и все покрыто вышивкой или позолотой.
— В коридорчике, что уходит влево, есть солдаты, — сообщила Сил, подлетая к нему. — В комнате впереди нет ни одного, но… Каладин, она там. Королева.
— Я ее слышу, — проговорил Элокар. — Это ее голос, она поет.
«Я знаю эту мелодию», — подумал Каладин. Ее песня казалась странно знакомой. Он хотел предупредить короля, чтобы тот был повнимательней, но Элокар уже спешил вперед, и за ним последовали встревоженные охранники.
Каладин вздохнул и распорядился оставшимися людьми: одна половина охраняла путь к отступлению, а другая построилась возле уходящего налево коридора, не спуская глаз с дворцовых стражников. Вот буря! Если что-то пойдет не так, начнется кровавая баня и король окажется заперт посредине.
И все-таки за этим они сюда и пришли. Каладин отправился навстречу песне королевы в ее покои.
Шаллан приблизилась к темному сердцу. Несмотря на то что она не изучала анатомию человека так углубленно, как ей хотелось бы, — отец считал это неподобающим занятием для девочки, — в солнечном свете без труда было видно, что оно неправильной формы.
«Это не человеческое сердце, — решила она. — Может, паршунское». Или, ну, гигантский темно-фиолетовый спрен в форме сердца, растущий поверх контрольного здания Клятвенных врат.
— Шаллан, — окликнул ее Адолин. — Время истекает.
Голос вернул ее в реальность. Солдаты сражались всего-то на соседней улице. Далекие барабаны замолкали один за другим по мере того, как враг уничтожал сторожевые посты на стене. В воздухе чувствовался дым, и она слышала тихий, но пронзительный рев, который казался совокупным эхо тысяч и тысяч людей, кричавших в хаосе завоевываемого города.
Сначала она пустила в ход Узора в виде клинка, ударив им в сердце. Масса просто разделилась вокруг лезвия. Она нанесла рубящий удар и рассекла тело спрена — но порез тут же затянулся. Итак, пора попробовать то же самое, что она сделала в Уритиру.
Дрожа, Шаллан закрыла глаза и прижала руку к сердцу. Оно было настоящим на ощупь, как теплая плоть. Как и в Уритиру, прикосновение к существу позволило ей ощутить его. Почувствовать. Познать.
Оно попыталось ее оттолкнуть.
Королева сидела за туалетным столиком у стены.
Она была такой, как ожидал Каладин. Моложе Элокара, с длинными темными алетийскими волосами, которые и расчесывала. И тихонько напевала себе под нос.
— Эсудан? — позвал Элокар.
Она отвернулась от зеркала, и на ее губах заиграла улыбка. У нее было узкое лицо с губами, накрашенными темно-красной помадой. Королева поднялась и плавно направилась к нему.
— Муж! Значит, я и впрямь услышала тебя. Ты вернулся? Одержав победу над нашими врагами, отомстив за отца?
— Да, — подтвердил Элокар, хмурясь. Он двинулся к ней, но Каладин схватил его за плечо и придержал.
Королева сосредоточилась на Каладине:
— Дорогой, у тебя новый телохранитель? Слишком неряшлив. Ты должен был посоветоваться со мной. Нужно следить за своим обликом.
— Где Гэв, Эсудан? Где мой сын?
— Он играет с друзьями.
Элокар посмотрел на Каладина и дернул подбородком в сторону. «Проверь тут все», — словно говорил он.
— Будьте бдительны, — прошептал Каладин, а затем начал обыскивать комнату. Ему попались остатки роскошной трапезы, к которой лишь притронулись. Фрукты, надкусанные всего один раз. Пироги и пирожные. Цукаты на палочках. Судя по спренам разложения, которых он заметил, все должно было сгнить, но почему-то не сгнило.
— Дорогая, — заговорил Элокар, держась на некотором расстоянии от королевы, — мы слышали, что в городе в последнее время были… проблемы.
— Одна из моих ревнительниц попыталась возродить Иерократию. Нам стоит получше следить за тем, кто вступает в ревнительство; не каждый мужчина или женщина годится для такой службы.
— Ее казнили по твоему приказу.
— Разумеется. Она затеяла переворот.
Каладин обошел груду музыкальных инструментов из отличного дерева.
«Эй, — раздался в его голове голос Сил. — На другой стороне комнаты. За ширмой для переодевания».
Каладин миновал балкон слева. Если он помнил правильно — хотя историю рассказывали часто, он слышал с десяток разных версий, — Гавилар и убийца упали именно оттуда, когда сражались.
— Эсудан, — с болью в голосе сказал Элокар и шагнул вперед, протянув руку. — Тебе нездоровится. Пожалуйста, пойдем со мной.
— Нездоровится?
— Дворец охвачен влиянием какой-то злой силы.
— Злой силы? Муж мой, временами ты такой дурак.
Каладин присоединился к Сил и заглянул за ширму для переодевания, которую придвинули к стене, чтобы отделить небольшой уголок. Там съежился ребенок двух или трех лет от роду — он дрожал, сжимая в руках мягкую куклу-солдатика. Несколько спренов, излучающих приглушенное красное свечение, собрались вокруг него, как кремлецы у трупа. Мальчик попытался спрятать лицо, но спрен дернул его за волосы, и когда он поднял голову, другие зависли перед ним, принимая жуткие формы вроде оплывающих лошадиных морд.
Каладина тотчас же обуял гнев. Он зарычал, схватил из пустоты Сил-клинок — в тумане тот принял вид небольшого кинжала. Он ударил этим кинжалом и поймал одного спрена, пришпилил к деревянной панели, которыми была обшита стена. Каладин не знал, что осколочный клинок может резать спренов, но это сработало. Существо издало тихий вопль, из его тельца выросла сотня рук, которые начали царапать клинок и стену, а потом оно рассыпалось на тысячу кусочков и растаяло.
Три оставшихся красных спрена в панике умчались прочь. Каладин почувствовал, как Сил в его руках задрожала и тихонько застонала. Он ее отпустил, и она приняла облик маленькой девчушки.
— Это было… было ужасно, — прошептала она, подплывая и опускаясь на его плечо. — Мы что же… убили спрена?
— Он это заслужил, — напомнил Каладин.
Сил съежилась у него на плече, обхватив себя руками, и ничего не ответила.
Мальчик шмыгнул носом. Ребенок был одет в военную униформу. Каладин обернулся, взглянул на короля и королеву — он потерял нить разговора, но супруги теперь яростно шипели друг на друга.
— О, Элокар, — говорила королева. — Ты всегда был таким рассеянным. У твоего отца были грандиозные планы, но ты… ты всегда хотел лишь сидеть в его тени. Было к лучшему, что ты отправился играть в войну.
— И ты смогла остаться здесь, чтобы… устроить все это?! — Элокар взмахом руки указал на дворец.
— Я продолжила дело твоего отца! Элокар, я узнала секрет. Спрен, древний спрен. Мы можем связывать себя узами с ними!
— Узы… — проговорил Элокар, будто не понимая смысл слова.
— Ты видел моих Сияющих? — спросила Эсудан и ухмыльнулась. — Гвардию королевы? Я сделала то, что не получилось у твоего отца. О, он нашел одного из древних спренов, но так и не понял, как связать себя с ним. Но я — я! — решила эту загадку.
В тусклом свете королевских покоев глаза Эсудан заблестели. А потом начали излучать темно-красный свет.
— Буря! — воскликнул Элокар и попятился.
«Пора уходить». Каладин нагнулся подобрать ребенка, но мальчик закричал и рванулся прочь. Это наконец-то привлекло внимание короля. Элокар бросился на звук, отшвырнул ширму. Ахнул и опустился на колени рядом с сыном.
Мальчик, Гавинор, с плачем отстранился от отца.
Каладин посмотрел на королеву:
— Как долго ты это планировал?
— Это? Возвращение моего мужа?
— Я не с вами разговариваю. Я обращаюсь к существу, которое вами управляет.
Она рассмеялась:
— Йелиг-нар служит мне. Или ты имеешь в виду Сердце Бражничества? У Ашертмарна нет собственной воли, он просто безмозглая сила потребления, которую кто-то должен обуздать.
Элокар что-то прошептал сыну. Каладин не расслышал слов, но мальчик перестал плакать. Он посмотрел на отца, сморгнул слезы и наконец-то позволил взять себя на руки. Элокар принялся баюкать ребенка, который в свою очередь прижимал к груди куклу-солдатика. Тот был в синей броне.
— Уходим, — скомандовал Каладин.
— Но… — Король посмотрел на свою жену.
— Элокар, — перебил Каладин, хватая короля за плечо. — Будь героем для того, кого можешь спасти.