га перед Всемогущим! Подумайте о своих Призваниях, мужчины и женщины Алеткара. Подумайте о том, чему вы можете научиться здесь и какую пользу принесете в ином мире.
Джевена не упустит возможность проповедовать. Далинар сжал руки крепче, сердясь на нее — сердясь на самого Всемогущего. Он не мог пережить брата. Так не должно было случиться.
Черный Шип спиной чувствовал взгляды. Собрание великих князей и их жен, важные ревнители, Навани, Ясна, Элокар, Эсудан, сыновья Далинара. Неподалеку великий князь Себариаль глядел на Далинара, вскинув брови. Он чего-то ждал.
«Я не пьян, идиот, — подумал Далинар. — Я не собираюсь устраивать сцену, чтобы развлечь вас».
В последнее время дела шли лучше. Далинар начал контролировать свои пороки; он ограничил пьянство благодаря ежемесячным отъездам из Холинара, во время которых посещал внешние города. Он утверждал, что поездки должны позволить Элокару научиться править без дядиного контроля через плечо. Но на самом деле во время этих поездок Далинар напивался до бесчувствия, позволяя себе на несколько драгоценных дней избавиться от звуков детского плача.
По возвращении в Холинар уже не сложно было придерживаться трезвости. Он больше не орал на сыновей, как на беднягу Ренарина в тот день, на обратном пути с Расколотых равнин. Адолин и Ренарин — единственное, что осталось от Эви.
«Если ты обуздал свое пьянство, будучи в Холинаре, — спросил его внутренний голос, — что же случилось на пиру? Где ты был, когда Гавилар сражался не на жизнь, а на смерть?»
— Король Гавилар должен стать образцом для подражания, — завывала ревнительница. — Мы должны помнить, что наша жизнь нам не принадлежит. Этот мир всего лишь тренировка, что готовит нас к настоящей войне.
— А что потом? — спросил Далинар, оторвав взгляд от трупа Гавилара.
Ревнительница прищурилась и поправила очки:
— Великий князь Далинар?
— Что потом? — повторил он. — Когда мы отвоюем Чертоги Спокойствия? Что потом? Больше никакой войны?
«И мы наконец-то отдохнем?»
— Не тревожься, Черный Шип, — ответила Джевена. — Как только мы победим в той войне, Всемогущий, безусловно, обеспечит тебе новую. — Она утешительно улыбнулась, а затем перешла к ритуальным изречениям. Серия кетеков, некоторые традиционные, другие — сочиненные членами семьи женского пола для проведения мероприятия. Ревнители жгли стихи на жаровнях, как молитвы.
Далинар глянул на труп своего брата, который смотрел вверх безжизненными голубыми шариками, которыми заменили его глаза.
«Брат, — подумал он, — сегодня следуй Заповедям. Ветер принес что-то странное».
Буря свидетельница, Далинару нужно выпить.
— Ты вечно в мечтах. Душа моя плачет. Прощай, плачущая душа. Мечты… вечно о тебе.
Это стихотворение ударило его сильнее прочего. Он отыскал взглядом Навани и сразу понял, что кетек сочинила она. Она застыла, глядя прямо перед собой и держа одну руку на плече Элокара — короля Элокара. Как красиво. Рядом с нею стояла Ясна с покрасневшими глазами, обнимая себя руками за плечи. Навани потянулась к дочери, но та отстранилась и быстрым шагом пошла в сторону дворца.
Далинару хотелось сделать то же самое, но он заставил себя вытянуться по стойке «смирно». Все кончено. У него никогда не появится шанс оправдать ожидания Гавилара. Всю оставшуюся жизнь он будет знать, что подвел человека, которого так сильно любил.
В зале стало тихо, за исключением потрескивания, которое издавала бумага, горящая на жаровнях. Поднялся духозаклинатель, и старая Джевена поспешно попятилась. То, что должно было случиться дальше, вызывало у нее смятение. Судя по тому, как топтались на месте и кашляли в ладонь остальные, у них тоже.
Духозаклинатель мог оказаться и мужчиной, и женщиной. Трудно определить из-за этого глубокого капюшона. Кожа под ним цвета гранита, в трещинах и сколах, и как будто светилась изнутри. Духозаклинатель окинул взглядом труп, склонив голову набок, словно удивленный тем, что увидел перед собой тело. Пробежался пальцами вдоль челюсти Гавилара, потом смахнул волос с его лба.
— Единственная истинная часть тебя, — прошептал духозаклинатель, коснувшись камня, который заменил глаз короля. Затем появился свет, когда духозаклинатель вытащил другую руку из кармана, открыв набор самосветов, включенных в фабриаль.
Далинар не отвернулся, хотя от сияния у него заслезились глаза. Он хотел… он жалел, что не выпил пару стаканчиков перед тем, как прийти. Великий князь действительно должен смотреть на такое, будучи трезвым?
Духозаклинатель коснулся лба Гавилара, и трансформация произошла мгновенно. Один момент Гавилар был собой. Миг спустя он превратился в статую.
Духозаклинатель надел перчатку на руку, в то время как другие ревнители поспешили снять проволоку, которая удерживала тело Гавилара в нужном положении. Они использовали рычаги, чтобы осторожно наклонить его вперед, пока он не оказался стоящим, держа меч острием к земле и простирая другую руку. Он глядел навстречу вечности — корона, пряди бороды и волос деликатно запечатаны в камне. Мощная поза; посмертные скульпторы проделали фантастическую работу.
Ревнители поместили его в нишу, где он пополнил строй других монархов: большинство из них были великими князьями династии Холин. Гавилар застыл там навсегда, как образ идеального правителя в расцвете сил. Никто бы и не подумал, что в ту ужасную ночь король выглядел иначе — весь изломанный после падения, осознающий, что измена положила конец его великим мечтам.
— Я отомщу, мама, — прошептал Элокар. — Я свершу возмездие!
Молодой король развернулся в сторону собравшихся светлоглазых, стоя перед протянутой каменной рукой отца.
— Каждый из вас лично пришел ко мне, чтобы оказать поддержку. Я требую, чтобы вы поклялись при всех! Сегодня мы заключаем договор о поимке тех, кто это сделал. Сегодня Алеткар идет на войну!
Ответом ему была ошеломленная тишина.
— Я клянусь, — отозвался первым Тороль Садеас. — Клянусь отомстить предателям-паршунам. Ваше величество, можете положиться на мой меч.
«Хорошо», — подумал Далинар, пока выступали другие. Это удержит их вместе. Даже в смерти Гавилар стал поводом для единства.
Не в силах больше терпеть этот каменный лик, Далинар покинул катакомбы и вышел в коридор, ведущий в сам дворец. Ему вслед звучало эхо: великие князья приносили клятвы.
Если Элокар собирался гнаться за паршенди до самых равнин, то он рассчитывал на помощь Черного Шипа. Только… Далинар уже много лет не был им. Он похлопал себя по карману в поисках фляжки. Преисподняя! В последнее время он притворялся, что ему лучше, продолжал твердить себе, что ищет выход из этого бардака. Пытается опять стать тем человеком, которым был когда-то.
Но то было чудовище. Страшно, что никто не обвинял его в том, что он сделал. Никто, кроме Эви, не видел, что творят с ним самим убийства. Далинар закрыл глаза, услышав ее плач.
— Отец? — послышалось сзади.
Далинар заставил себя выпрямиться и повернулся навстречу Адолину, который спешил в его сторону.
— Ты в порядке, отец?
— Да, я просто… должен побыть один.
Адолин кивнул. Всемогущий свидетель, мальчик вырос хороший, пусть в этом и нет заслуги Далинара. Сын был искренним, обаятельным и отлично владел мечом. Он прекрасно влился в алетийское общество, где умение перемещаться из одной группы в другую ценилось даже выше, чем военная доблесть. Далинар всегда чувствовал себя в высшем свете как пень. Слишком большой. Слишком тупой.
— Вернись туда, — попросил Далинар. — Дай клятву от имени нашего рода, вступи в Договор отмщения.
Сын кивнул, и Далинар продолжил путь, спасаясь от этих огней внизу. От осуждающего взгляда Гавилара. От криков людей, умирающих в Разломе.
Достигнув лестницы, он уже почти бежал. Поднялся на один уровень, затем на другой. Вспотев и придя в неистовство, мужчина промчался через богато украшенные коридоры мимо резных стен, строгих деревянных панелей и обвиняющих зеркал. Добрался до своих покоев и принялся рыться в карманах в поисках ключа. Далинар теперь крепко запирал свои комнаты; Гавилар больше не проберется внутрь, чтобы забрать его бутылки. Его ждало блаженство.
Нет. Не блаженство. Забвение. Ну и ладно.
Его руки тряслись. Он не мог…
«Следуй Заповедям сегодня вечером».
Руки Далинара дрогнули сильнее, и он уронил ключи.
«Ветра принесли что-то странное».
Крики о пощаде.
«Убирайся из моей головы! Все вы, убирайтесь!»
Далекий голос…
— Ты должен отыскать самые важные слова, которые может произнести человек.
Да какой же ключ?! Далинар сунул один в замок, но он не повернулся. Черный Шип ничего не видел вокруг. Он моргнул, чувствуя, как кружится голова.
— Эти слова подарила мне женщина, которая заявляла, что может видеть будущее, — донесся тот же голос — женский, знакомый, и ему вторило эхо в коридоре. — «Как же такое возможно? — спросил я в ответ. — Уж не коснулась ли тебя пустота?»
И та женщина рассмеялась. «О нет, милый король. Прошлое — это будущее, и как жили люди до тебя, так жить и тебе».
«Выходит, я могу лишь повторить то, что уже сделано?»
«В некотором роде да. Ты полюбишь. Тебе будет больно. Ты будешь мечтать. И ты умрешь. Прошлое каждого человека — твое будущее».
«Тогда в чем смысл? — недоумевал я. — Если все уже увидено и сделано?»
«Вопрос не в том, будешь ли ты любить, страдать, мечтать и умирать, — ответила она. — Он в том, что ты будешь любить, почему тебе станет больно, когда ты будешь мечтать, и как ты умрешь. Это твой выбор. Ты не можешь выбрать цель путешествия, только путь как таковой».
Далинар, рыдая, снова уронил ключи. Спасения нет. Его ждет новое падение. Вино поглотило бы его, как огонь поглощает труп, оставляя только пепел.
Выхода нет.
— С этого началось мое путешествие, — продолжал голос. — И начинается мое сочинение. Я не могу назвать эту книгу историей, потому что в самом фундаментальном смысле она таковой не является. В ней не один сюжет, а много. И хотя у нее есть начало — прямо здесь, на этой странице, — путь мой не может закончиться по-настоящему. Я не искал ответов. Чувствовал, что они у меня уже есть. Множество, из тысячи разных источников. И не искал «самого себя». Это банальность, которую люди приписывают мне, и я считаю, что эта фраза не имеет смысла. По правде говоря, уходя, я стр