Кирпичи, из которых была сложена стена комнаты, отделились друг от друга и поплыли в разные стороны. Доски балкона начали подниматься, гвозди взмыли в небо. На балкон выбежал охранник, но споткнулся, и сама его кожа начала разделяться на воду и иссушенную шелуху.
Все просто… распалось.
Вокруг Венли поднялся ветер, потянув обломки к той дыре в небесах и яркому ужасному свету за ней. Доски распались на щепки; кирпичи плыли мимо ее головы. Она зарычала, ритм решимости бился внутри ее, когда она схватилась и крепко вцепилась в те части пола, которые еще не отделились.
Эта жгучая боль! Она хорошо знала мучительное прикосновение жара Вражды к собственной коже, обжигающее до костей, пока те не превращались в пепел, но Венли каким-то образом продолжала все чувствовать. Такое случалось каждый раз, когда он отдавал ей приказы. Неужели Вражда сделает с нею что-то еще хуже этого, когда узнает, что она якшалась с противником?
Венли настроилась на ритм решительности и поползла прочь от света. «Спасайся!» Она достигла комнаты за балконом и рывком поднялась на ноги, попыталась бежать. Ветер тянул ее, и за каждый шаг приходилось бороться.
Потолок отделился в одной яркой вспышке — кирпичи стремительно понеслись к пустоте. Части бедолаги-охранника поднялись следом — как пустой мешок из-под зерна, марионетка без управляющей руки.
Венли снова упала и продолжала ползти, но плиты пола начали отрываться и поднялись, унося ее за собой. Скоро она совершала рискованные прыжки с одного парящего камня на другой. Все еще настроенная на ритм решимости, Венли осмелилась оглянуться. Дыра расширилась, и всепожирающий свет поглощал потоки мусора.
Венли отвернулась, отчаянно пытаясь сделать все возможное, чтобы оттянуть свое собственное сожжение. Потом… замерла и снова оглянулась. Далинар Холин стоял на балконе. И он светился.
«Нешуа Кадал». Сияющий рыцарь.
Сама того не желая, она настроилась на ритм благоговения. Вокруг Холина балкон оставался целым. Пол дрожал под его ногами. Балконные перила по обеим сторонам от него оторвались, но там, где он держался за них крепкой хваткой, остались надежными.
Он был ее врагом, и все же…
Давным-давно человеки оказали сопротивление ее богам. Да, порабощение ее родственников — певцов — невозможно забыть. Тем не менее человеки сражались. И они победили.
Слушатели вспоминали об этом в песне, которую пели в ритме благоговения. «Нешуа Кадал».
От руки Далинара Холина по перилам распространился спокойный нежный свет, который перетек на пол. Доски и камни опустились и снова соединились между собой. Плита Венли вернулась на место. По всему городу здания взрывались на части и улетали в небо, но стены этой башни восстановились.
Венли бросилась к лестнице, ведущей вниз. Что бы ни делал Холин, если он не справится, ей лучше быть на земле. Она добралась до первого этажа, а потом, выбежав на улицу, встала в круге сияния Холина.
Наверху свет Вражды погас.
Камни и осколки обрушились на город. Иссушенные тела падали, словно выброшенная одежда. Венли прижалась спиной к стене башни, настроилась на ритм тревоги и рукой заслонилась от пыли, которую подняли обломки.
Дыра в небе осталась, но света за ней не было. Руины города внизу выглядели… бутафорией. Ни криков страха, ни стонов боли. Тела были просто оболочками, пустой шелухой на земле.
Внезапно позади нее все сотряслось от нового грохота, и открылась вторая дыра: ближе к окраинам города. Небо просы́палось в нее, вновь пропуская этот ненавистный свет. Он поглощал все вблизи себя — стены, дома, даже саму землю, которая распадалась и утекала в разверстую пасть.
Яростный ветер, полный пыли и мусора, хлестал Венли. Она прижалась к каменной стене, вцепилась в одну из опор балкона. Из далекой дыры ее обдавало ужасным жаром.
Зажмурившись, Венли держалась изо всех сил. Пусть сам придет и заберет ее, потому что она не разожмет хватку.
«А как же великая цель? Как же мощь, которую он предлагает?» Ей все еще требовалось все это? Или Венли просто хотела за что-то ухватиться теперь, когда погубила свой народ?
Она стиснула зубы. Вдалеке раздавался тихий ритм. Каким-то образом его было слышно сквозь рев ветра, грохот камней и пыль. Ритм беспокойства?!
Венли открыла глаза и увидела, как Тимбре сражается с ветром, пытаясь добраться до нее. От маленького спрена исходили неистовые кольцевые вспышки света.
Здания вдоль улицы рушились. Весь город распадался и исчезал — даже дворец развалился, не считая этого участка возле балкона.
Маленький спрен перешел на ритм утраты и заскользил назад.
Венли вскрикнула и отпустила колонну. Ветер тотчас же сбил ее с ног, но она, хотя больше не была в буреформе, все же имела форму силы, невероятно проворную. Она взяла свое падение под контроль: упала на бок и заскользила по камням, ногами навстречу тягостному свету. Сблизившись с маленьким спреном, Венли сунула ступню в щель в мостовой, потом впилась в трещину в каменной плите и сумела остановиться. Извернувшись, другой рукой поймала Тимбре.
Она как будто коснулась шелка, летящего по ветру. Когда Венли согнула пальцы левой руки вокруг спрена, она ощутила пульсирующее тепло. Тимбре билась в ритме похвалы, пока паршунья прижимала ее к груди.
«Отлично, — подумала Венли, опустив голову против ветра, лицом к земле, цепляясь за трещину в камне правой рукой. — Теперь можем упасть вместе».
Ей оставалось лишь одно. Держаться и надеяться, что в конце концов…
Жар начал ослабевать. Ветер затих. Обломки со стуком посыпались на землю, но на этот раз не так шумно. Мало того что ветер тянул их в сторону, а не вверх — мусора попросту осталось не так уж много.
Венли встала, покрытая пылью, с исцарапанными каменной крошкой лицом и руками. В ее ладони мягко пульсировала Тимбре.
Город почти исчез. Остались всего лишь случайные контуры фундаментов и обломки странных скальных образований, известных как ветролезвия. Даже их ветер стесал до бугров в пять-шесть футов высотой. Единственным сохранившимся сооружением в городе была четверть башни, где замер Холин.
Позади нее зияла черная дыра, ведущая в небытие.
Земля вздрогнула.
«О нет!»
Камни у нее под ногами подпрыгнули. Сама земля начала трястись и ломаться. Венли помчалась к разрушенному дворцу, и одновременно с этим все наконец-то развалилось. Земля, оставшиеся фундаменты, даже воздух, казалось, распался.
Под ней разверзлась пропасть, и Венли прыгнула, пытаясь достичь противоположной стороны. Она промахнулась на несколько футов и упала в расщелину. Падая, перевернулась в воздухе, потянувшись одной рукой к распадающемуся небу, а другой сжимая Тимбре.
Мужчина в синем мундире прыгнул следом за ней.
Он полетел вдоль края ямы и протянул одну руку Венли. Другая же скребла по каменной стене, окруженная какими-то вспышками. Светящиеся линии — словно каркас, покрывающий его тело. Его пальцы не кровоточили, царапая камень.
Вокруг нее скалы и даже сам воздух стали более материальными. Бросая вызов жару внизу, Венли замедлилась лишь самую малость, и ее пальцы встретились с пальцами Холина.
«Уходи».
Она рухнула на пол своей пещеры в Марате. Видение закончилось. Вспотев и еле дыша, Венли разжала пальцы левой руки. К ее облегчению, над ладонью плавала Тимбре, пульсируя в ритме нерешительности.
Далинар растворился в чистой боли.
Его крутили, сдирали кожу, рвали на части. Каждая часть продолжала болеть сама по себе. Наказание, воздаяние, пытка для него одного.
Это будто бы длилось вечно. Но мучения благословенным образом прекратились, и он пришел в себя.
Далинар стоял на коленях посреди бесконечной сияющей равнины из белого камня. Впереди него сгустился свет, и появилась фигура в бело-золотом одеянии с коротким скипетром в руках.
— Что же ты увидел? — с любопытством проговорил Вражда. Он ударил скипетром по земле, как тростью. Перед ними из света материализовался дворец Нохадона, где Далинар находился всего-то несколько секунд назад. — А, снова это? Ищешь совета у мертвецов?
Далинар зажмурился. Какой же он был дурак. Если и существовала какая-то надежда на мир, он, судя по всему, ее уничтожил, втянув эту паршенди в видение и обрушив на нее все эти ужасы Вражды.
— Далинар, Далинар… — попенял Вражда. Он уселся на стул, сотворенный из света, и положил руку Далинару на плечо. — Больно, не так ли? Да. Я знаю боль. Я единственный бог, который ее знает. Единственный, которому не все равно.
— Мир еще возможен? — охрипшим голосом спросил Далинар. Говорить было тяжело. Мгновение назад в этом свете его рвали на части.
— Да, Далинар, — подтвердил Вражда. — Возможен. И будет.
— После того, как ты уничтожишь Рошар.
— После того, как ты его уничтожишь. А я отстрою заново.
— Согласись на поединок защитников, — прошептал Далинар. — Давай… давай найдем способ… — Он осекся.
Как же ему сражаться с таким существом?
Вражда похлопал Далинара по плечу:
— Будь сильным. Я верю в тебя, даже когда ты сам в себя не веришь. Тебе какое-то время будет больно, но все закончится. Мир в твоем будущем. Вытерпи муки, сын мой, тогда ты одержишь победу.
Видение поблекло, и князь очутился снова в верхнем зале Уритиру. Он рухнул в кресло, и обеспокоенная Навани взяла его за руку.
Через узы Далинар ощущал плач. Буреотец задержал Вражду, но, буря свидетельница, за это пришлось заплатить. Самый могущественный спрен Рошара — воплощение стихии, которая творила все живое, — плакал как дитя и шептал, что Вражда слишком силен.
110Миллион звезд
Полуночная Матерь создала монстров из тени и масла, темные имитации существ, которых она видела или пожрала. Их описание не совпадает ни с одним описанием спренов, какое можно найти в современной литературе.
Капитан Нотум отдал приказ, и двое моряков распахнули ворота грузового трюма, открыв бьющиеся о борт волны бусин.