— Меня избрали, — перебил Янагон, — потому что никто бы не пролил и слезинки, если бы Убийца в Белом пришел за мной! Давайте не будем морочить друг другу голову, хорошо?
— Вы совершили чудо, — напомнил Уноква.
— Это Крадунья совершила чудо. Прибегнув к тем самым силам, которым вы сейчас не желаете довериться, потому что они, дескать, слишком опасны!
Два визиря и отпрыск переглянулись. Уноква был их религиозным лидером, но Нура стоит выше в иерархии, поскольку экзамен на старшую должность сдала — удивительное дело! — в двенадцать лет.
Янагон остановился у окна каюты. Снаружи плескались и пенились волны, раскачивая судно. Их маленький корабль встретился с основным флотом, а затем нашел укрытие вместе с ним в бухте Влтар на тайленском побережье. Но полученные через даль-перья сообщения гласили, что Буря бурь остановилась недалеко от столицы.
В дверь постучали. Янагон позволил Далкси — младшей, — несмотря на возраст, заняться визитером. Когда император уселся на трон, вошел стражник со светло-коричневой кожей. Янагон подумал, что знает этого человека, который, прижимая к лицу тряпку и морщась, отвесил императору официальный поклон.
— Воно? — спросила Нура. — Что случилось с твоей подопечной? Ты должен был занять ее и отвлечь, верно?
— Ваша светлость, этим я и занимался, — заявил Воно. — Пока она не пнула меня по сферам и не засунула под кровать. Э-э, ваша светлость. Сам не понимаю, как она меня перетащила. Ведь такая маленькая, эта…
«Крадунья?» — встревожился Янагон. Он чуть не закричал, требуя ответов, но так бы лишь посрамил этого человека. Император с трудом сдержался, и Нура кивнула, оценив, что он усвоил урок.
— Когда это случилось? — спросила она.
— Прямо перед отплытием, — сказал охранник. — Простите, ваша светлость. Я был все это время без сознания, только теперь очухался.
Янагон повернулся к Нуре. Ну вот теперь-то она поймет, как важно вернуться. Буре еще предстояло идти дальше. Они могут вернуться, если…
Другая фигура появилась в дверях — женщина в мантии с узорами письмоводительницы второго уровня, седьмого круга. Она вошла и быстро отвесила формальные поклоны Янагону, в спешке забыв про третий жест покорности и послушания.
— Визири, — сказала она, кланяясь им, а потом и Унокве. — Новости из города!
— Хорошие? — с надеждой спросила Нура.
— Алети обратились против тайленцев и теперь хотят их завоевать! Они все это время были союзниками паршунов. Ваша светлость, мы чудом избежали ловушки!
— Быстрее отделите наши корабли от любых, которые несут знамя алети, — велела Нура. — Мы не позволим застигнуть себя врасплох!
Они ушли, бросив Янагона на попечение дюжины молодых письмоводительниц, которые были следующими в очереди предстать перед ним. Император застыл на своем троне, переживая и тревожась, ощущая, как болезненно сжимаются внутренности. Алети — предатели?
Крадунья ошиблась. Он ошибся.
Яэзир, будь милостив. Это действительно конец света.
Мы стражники, — объявили два огромных спрена. Их голоса сливались в один, и, хотя губы оставались неподвижными, Шаллан ощущала вибрацию всем телом. — Плетущая свет, у тебя нет разрешения на использование этого портала.
— Но мне нужно пройти! — вскричала Шаллан. — У меня есть буресвет, я заплачу!
Твою плату не примут. Мы заперты согласно слову родителя.
— Вашего родителя? Кого?
Родитель уже умер.
— Ну так…
Мы заперты. Путешествия в Шейдсмар и из него были запрещены незадолго до смерти родителя. Мы обязаны повиноваться.
Позади Шаллан, на мосту, Адолин разработал умную тактику. Он вел себя как иллюзия.
Ее фальшивым людям было велено действовать так, словно они сражаются, но без прямого внимания Шаллан они просто стояли и рубили мечами воздух. Чтобы не раскрыть себя, Адолин решил делать то же самое — он размахивал гарпуном как попало. Узор и Сил поступали схожим образом, а два Сплавленных парили над ними. Одна держалась за руку — ее ранили, но порез уже затягивался. Они догадались, что кто-то среди нападающих настоящий, но не могли установить, кто именно.
У Шаллан оставалось мало времени. Она снова повернулась к хранителям врат:
— Прошу вас. Другие Клятвенные врата — те, что в Холинаре, — пропустили меня.
Невозможно. Мы связаны волей Чести, правилами, которые спрены не могут нарушить. Этот портал закрыт.
— Тогда почему вы пропустили других? Армию, которая стояла тут немногим раньше?
Души мертвых? Им не понадобился наш портал. Их призвал враг, перенес по древним путям к ждущим носителям. Вы, живые, не можете сделать то же самое. Вы должны искать Перпендикулярность для переноса». Огромные спрены одновременно склонили головы. «Мы извиняемся. Мы были… очень долго одни. Мы хотели бы снова переносить людей между мирами. Но мы не можем делать то, что запрещено.
Сзет из неболомов завис высоко над полем боя.
— Абоши, алети перешли на сторону врага?! — спросил он.
— Они узрели правду, — ответил Нин, парящий рядом с ним. Они были вдвоем; Сзет не знал, куда подевались остальные неболомы.
Рядом недовольно рокотала Буря бурь. Красные молнии пробегали по ее поверхности, переходя из одной тучи в другую.
— Все это время, — пробормотал Сзет, — мир принадлежал паршунам. Мой народ ждал возвращения не вторгшегося врага, но хозяев дома.
— Да, — подтвердил Нин.
— А ты хотел их остановить.
— Я знал, что произойдет, если они вернутся. — Нин посмотрел на него. — Сзет-сын-Нетуро, кто обладает властью над этой землей? Человек может управлять своим домом, пока градоначальник не потребует налогов. Градоначальник руководит своими землями, пока великий лорд, в свой черед, не придет к нему за деньгами. Но великий лорд обязан повиноваться великому князю, когда война коснется его земель. А король? Он… отвечает перед богом.
— Ты уверял, что бог мертв.
— Один бог умер. Теперь вместо него победитель, наделенный правом завоевателя. Изначальные хозяева этой земли, следуя твоей подходящей метафоре, вернулись с ключом от дома. Итак, скажи мне, Сзет-сын-Нетуро — тот, кто готов произнести Третий Идеал, — какому закону должны повиноваться неболомы? Закону людей — или настоящих хозяев этой земли?
Похоже, выбора нет. Логика Нина была здравой. Совсем никакого выбора…
Не глупи, — вмешался меч. — Давай пойдем и подеремся с этими ребятами.
— С паршунами? Но ведь эта земля принадлежит им по праву, — возразил Сзет.
По праву? А у кого есть право на землю? Люди вечно берут себе разные вещи. Но у вещей-то никто не спрашивает, что они думают на этот счет, верно? Ну так вот, я никому не принадлежу. Вивенна так меня учила. Я сам себе меч.
— У меня нет выбора.
Правда? Не ты ли мне рассказал, что тысячу лет подчинялся воле камня?
— Меч-ними, всего чуть больше семи лет. И я подчинялся не камню, но словам того, кто его держал. У меня…
Не было выбора?..
Но ведь камень всегда остается лишь камнем.
Каладин устремился вниз и пронесся над верхушками деревьев, отчего стеклянные листья задребезжали и позади него взметнулись осколки. Он повернул вверх, вдоль склона горы, и увеличил скорость за счет новых плетений.
Пролетая над деревьями, сместился к скале, и обсидиан скользнул в считаных дюймах от его лица. Кэл руками придал форму воздуху вокруг себя и направился к трещине — промежутку между двумя глянцево-черными горами.
Чувствуя себя полным сил благодаря свету и ветру, он не беспокоился, догоняют его Сплавленные или нет.
Пусть увидят.
Летя под неправильным углом, чтобы пройти через трещину, Каладин бросил плетение в обратном направлении от горного склона, описав огромную петлю, постоянно меняя плетения одно на другое. Он проделал в воздухе круг, потом метнулся мимо Сплавленных и прямо сквозь трещину, достаточно близко к стенам, чтобы почувствовать, как они пролетают мимо. Вырвался с другой стороны, взбодрившийся. Разве его буресвет не должен был уже закончиться? Видимо, он использовал резервы не так быстро, как в самом начале своего обучения.
Каладин нырнул вдоль склона, и три Сплавленных вылетели из трещины, устремившись за ним. Он повел их вокруг основания обсидиановой горы, а потом развернулся к Клятвенным вратам, чтобы проверить, как там Шаллан и остальные. Приближаясь, влетел в рощу, сохраняя немыслимую скорость. Кэл ориентировался так же, как и когда нырял в ущелья. Увертываться от деревьев было не сложнее.
Он метался между стволами, меняя направление чаще с помощью тела, а не плетений. Там, где пролетал, слышался звон разбитого стекла. Вырвался из леса и наткнулся на четвертого Сплавленного с его гарпуном. Тварь напала, но Каладин увернулся, пересек берег и полетел над бусинным морем.
Быстрый взгляд позволил увидеть Шаллан, которая стояла на платформе и размахивала руками над головой — сигнал, что ей нужно больше времени.
Каладин мчался над морем, и бусины реагировали на его буресвет, дребезжа и волнами вздымаясь позади. Последний Сплавленный завис на месте, а остальные трое медленно выплыли из леса.
Каладин заложил новый вираж, и бусины поднялись в воздух позади него, словно колонна воды. Он описал дугу и полетел прямиком на Сплавленного с гарпуном. Каладин отбил оружие противника, потом взмахнул тупым концом, поймав гарпун на древко, и одновременно пнул противника в грудь.
Гарпун полетел вверх. Сплавленный — назад.
Тварь резко остановилась в воздухе с помощью плетения и растерянно глянула на свои ладони, а Каладин поймал гарпун свободной рукой. Обезоруженный враг что-то пролаял, потом покачал головой и достал меч. Четверка Сплавленных в трепещущих одеяниях приближалась.
Один из них — самец с белым в красных разводах лицом — двинулся вперед один, потом указал на Каладина копьем и что-то проговорил.
— Я не говорю на вашем языке, — отозвался Кэл. — Но если это был вызов, чтобы сразиться один на один, я принимаю. С удовольствием.