— Разве ты не сказал мне, что забыл про эту скорбь?
— Да! Я превозмог чувство вины!
— Тогда почему тебе все еще больно?
Амарам… вздрогнул.
— Убийца, — процедил Каладин. — Амарам, ты переметнулся на другую сторону, чтобы найти мир. Но у тебя его никогда не будет. Он никогда тебе его не даст!
Амарам взревел и замахнулся обоими осколочными клинками. Каладин стремительно направил плетение к небу, а потом — когда Амарам проскочил под ним — развернулся и снова спустился, чтобы нанести мощный удар. В ответ на беззвучный приказ Сил превратилась в молот, и Каладин, держа оружие двумя руками, обрушил его на спину доспеха Амарама.
Кираса — она была цельной — взорвалась с неожиданной силой, и Каладина отшвырнуло назад, на камни. У него над головой сверкали молнии и грохотал гром. Они были полностью в тени Бури бурь, и от этого Кэл испытал еще больший ужас, когда увидел, что случилось с Амарамом.
Грудная клетка великого князя целиком провалилась внутрь. Не было ни ребер, ни органов. Вместо них в грудной полости пульсировал большой фиолетовый кристалл, обросший темными венами. Если Амарам и носил под броней мундир или поддоспешник, тот был поглощен.
Он повернулся к Каладину, демонстрируя самосвет, заменивший сердце и легкие и излучающий темный свет Вражды.
— Все, что я сделал, — провозгласил Амарам, моргая красными глазами, — я сделал ради Алеткара. Я патриот!
— Если это правда, — прошептал Каладин, — почему же тебе все еще больно?
Амарам закричал и бросился на него.
Каладин поднял Сил, которая превратилась в осколочный клинок.
— То, что я делаю сегодня, я делаю ради людей, которых ты убил. Я стал таким из-за них.
— Это я тебя создал! Я тебя выковал! — Амарам прыгнул на Каладина, оторвался от земли и завис в воздухе.
И тем самым оказался во владениях ветробегуна.
Каладин бросился в атаку. Великий князь замахнулся клинком, но сами ветра закружились вокруг Благословенного Бурей, и он предвосхитил атаку. Сияющий бросил плетение в сторону, едва увернувшись от одного клинка. Спрены ветра пронеслись мимо, когда Кэл разминулся с другим клинком всего лишь на волос.
Сил в руках ветробегуна стала копьем, которое безупречно вторило его движениям. Он развернулся и вонзил ее в самосвет, заменивший сердце Амарама. Аметист треснул, и Амарам как будто споткнулся на лету — а потом рухнул на землю.
Два осколочных клинка превратились в туман, примерно на полдороге великого князя к земле.
Каладин подплыл к Амараму, разметавшемуся на камне.
— На битву идут десять копий, — прошептал мостовик, — и девять приходят в негодность. Неужто война выковала то, которое осталось? Нет, Амарам. Война всего лишь помогла определить то копье, которое не сломается.
Амарам поднялся на колени, по-звериному завывая и хватаясь за мерцающий самосвет в груди, который наконец погас.
«Каладин!» — раздался мысленный крик Сил.
Кэл едва увернулся от двух Сплавленных, чьи копья едва не ударили его в грудь. Еще двое нагрянули слева, один справа. Шестой тащил назад громилу, которого они спасли из плетения Каладина.
Они привели подкрепление. Похоже, Сплавленные поняли, что лучший способ остановить Далинара — это устранить с поля боя Каладина.
Ренарин, тяжело дыша, наблюдал за тем, как рухнул громолом. При падении монстр разрушил несколько домов, но зато лишился руки. Тварь протянула к ним уцелевшую конечность, испустив жалобный вопль. Ренарин и его напарник, тайленский осколочник, отсекли ей обе ноги у колен.
Тайленец приблизился, громко топая, и осторожно похлопал его по спине рукой в латной перчатке.
— Очень хорошая драка.
— Я просто отвлекал его, пока ты резал ему ноги по частям.
— Ты справился, — одобрил тайленец. Он кивнул на громолома, который поднялся на колени, а потом упал. — Как его прикончить?
Оно испугается тебя! — убеждал Глис изнутри Ренарина. — Оно уйдет. Сделай так, чтобы оно ушло.
— Посмотрим, что у меня получится.
Ренарин потом осторожно пересек улицу и поднялся на один уровень, чтобы лучше рассмотреть голову громолома.
— Итак… Глис? — спросил он. — Что мне делать?
Свет. Воспользуйся светом и заставь его уйти.
Существо пыталось ползти по обломкам уничтоженного здания. Заскрежетали камни, и огромная клиновидная голова повернулась к Ренарину. Глубокие глаза, на дне которых плескался расплавленный камень, затрепетали, словно угасающее пламя.
Оно чувствовало боль!
Оно уйдет! — пообещал Глис, как всегда взбудораженный.
Ренарин поднял кулак и призвал буресвет. Он засветился, словно мощный маяк. И…
Красные расплавленные глаза померкли перед этим светом, и существо затихло, испустив последний вздох.
Его тайленский товарищ приблизился, тихонько звякая броней.
— Отлично!
— Ступай и помоги бойцам, — велел Ренарин. — Я должен лично открыть Клятвенные врата.
Тайленец подчинился без вопросов, побежал к главной улице, которая вела в Древний округ.
Встревоженный Ренарин задержался рядом с каменным трупом. «Я должен был умереть. Я же видел, как умираю…»
Он покачал головой и направился в верхнюю часть города.
Шаллан, Вуаль и Сияющая образовали кольцо, держась за руки. Они перетекали друг в друга, меняя лица, сплавляя личности. Вместе они создали армию.
Теперь она умирала.
Сплавленные организовали противников. Их нельзя было отвлечь. Вуаль, Шаллан и Сияющая сделали копии самих себя, чтобы на настоящих не напали, но те уже погибли.
Армия фантомов дрогнула. Буресвет заканчивался.
«Наши силы на исходе», — подумала троица.
Приблизились трое Сплавленных, рассекая умирающие иллюзии, шествуя сквозь испаряющийся буресвет. Фантомы падали на колени и превращались в облачка.
— Мм… — протянул Узор.
— Я устала. — Шаллан сонно моргнула.
— Я довольна, — гордо заявила Сияющая.
— Я встревожена, — добавила Вуаль, не спуская глаз со Сплавленных.
Они хотели уйти. Им надо уйти. Но так больно смотреть, как их армия умирает и превращается в ничто.
Одна иллюзия не растаяла, как остальные. Женщина с черными, развевающимися на ветру волосами встала между врагом и Шаллан-Сияющей-Вуалью. Земля сделалась блестящей — поверхность камня духозаклинанием превратили в масло. Вуаль, Шаллан и Сияющая мельком увидели это в Сфере Разума. Превращение случилось так легко. Как же Ясна это делает?
Ясна сотворила духозаклинанием искру из воздуха, и вспыхнувшее масло превратилось в поле огня. Сплавленные попятились, закрывая лица руками.
— Это даст нам несколько минут. — Ясна повернулась к Сияющей, Вуали и Шаллан. Она взяла Шаллан за руку — но та дрогнула и превратилась в облачко буресвета. Ясна застыла и повернулась к Вуали.
— Я тут, — отозвалась Сияющая, с трудом вставая.
Ее Ясна смогла ощутить. Она сдержала слезы.
— Ты… настоящая?
— Да, Шаллан. Ты хорошо потрудилась. — Принцесса коснулась руки Сияющей, потом глянула на Сплавленных: несмотря на жар, они пробовали пройти через огонь. — Преисподняя! Наверное, мне надо было вместо этого сотворить яму у них под ногами.
Шаллан поморщилась, когда остатки ее армии — словно последние лучи уходящего солнца — исчезли. Ясна протянула самосвет, который Сияющая жадно выпила.
Войска Амарама снова начали строиться.
— Вперед! — Ясна потащила Вуаль обратно к стене, где ступеньки вырастали прямо из камня.
— Мне надо духозаклинать? — поинтересовалась Шаллан.
— Да. — Ясна встала на первую ступеньку, но Шаллан за ней не последовала.
— Мы не должны были это игнорировать, — заявила Сияющая. — Нужно было упражняться, чтобы овладеть этим. — На миг она провалилась в Шейдсмар, бусины катились и вздымались волнами у ее ног.
— Не уходи слишком далеко, — предупредила Ясна. — Ты не можешь перенести свое физическое тело в этот мир, как я когда-то предполагала, но здесь есть то, что способно пожрать твой разум.
— Если я хочу духозаклинать воздух, как это делать?
— Не работай с воздухом, пока не наберешься опыта, — посоветовала Ясна. — Это, конечно, удобно, но его трудно контролировать. Почему бы тебе не попытаться превратить камень в масло, как это сделала я? Сможем его поджечь, пока поднимаемся по ступенькам, и создадим еще одно препятствие для врага.
— Я…
Так много бусин, так много спренов кружились в озере, которым был город Тайлен по ту сторону. Все это сильно сбивало с толку.
— С щебнем у стены будет проще, чем с землей, — рассуждала Ясна, — поскольку ты сможешь рассматривать камни как отдельные единицы, а земля рассматривает себя как единое целое.
— Это чересчур, — пробормотала Шаллан, и вокруг нее завертелись спрены изнеможения. — Я не могу, Ясна. Прости.
— Шаллан, все хорошо. Я просто хотела посмотреть — мне показалось, что ты придаешь своим иллюзиям вес с помощью духозаклинания. Впрочем, у концентрированного буресвета есть собственная масса. Так или иначе, дитя, поднимайся по лестнице.
Сияющая начала путь по каменным ступеням. У нее за спиной Ясна взмахнула рукой в сторону приближающихся Сплавленных, и из воздуха возник камень, полностью окружив их.
Это было великолепно. Любой, кто увидел такое лишь в физическом мире, был бы поражен, но Сияющая видела намного больше. Абсолютную власть и уверенность Ясны. Буресвет, который стремился исполнить ее волю. Сам воздух откликался, словно на голос бога.
Шаллан изумленно ахнула:
— Он повиновался. Воздух повиновался твоему призыву измениться. Когда я попыталась преобразовать несчастную палочку, она мне отказала.
— В духозаклинании мастерство приходит с опытом, — объяснила Ясна. — Вверх, вверх. Не останавливайся. — Принцесса отсекала ступени по мере того, как они поднимались. — Помни, ты не должна приказывать камням, потому что они упрямее людей. Используй убеждение. Говори о свободе и движении. Но чтобы газ сделался твердым, надо применить дисциплину и волю. Каждая Сущность имеет свои особенности, и у каждой есть преимущества и недостатки при использовании в качестве субстрата для духозаклинания. — Ясна бросила взгляд через плечо на собирающуюся армию. — И