— И стать мягкими? Как эти великие лорды, которых мы убиваем? Вот почему мы все это начали, не так ли? Потому что все они были ленивыми, толстыми, испорченными!
— Уже и не знаю. Я теперь отец. Это заставляет меня задуматься о том, что мы будем делать, когда получим все. Как нам превратить этот край в королевство?
Вот же буря. Королевство. Впервые в жизни Далинар нашел эту идею ужасающей.
Гавилар в конце концов встал — его позвали посланники.
— Не мог бы ты хотя бы попытаться вести себя не так безрассудно в будущих сражениях? — спросил он Далинара.
— И это говоришь мне ты?
— Я заботливый. И… уставший до изнеможения. Наслаждайся Клятвенником. Ты его заслужил.
— Клятвенником?
— Твоим мечом, — напомнил Гавилар. — Клянусь бурей, ты вчера вечером хоть что-нибудь услышал? Это старый меч Солнцетворца.
Садеас, Солнцетворец. Он был последним, кто объединил Алеткар много веков назад. Далинар сдвинул клинок у себя на коленях, позволив свету заиграть на чистом металле.
— Теперь он твой, — добавил Гавилар. — К тому времени, когда мы закончим, я сделаю так, что никто больше и не подумает о Солнцетворце. Лишь о Доме Холин и об Алеткаре.
Он ушел. Далинар вонзил осколочный клинок в камень и откинулся, закрыв глаза. В ушах его зазвучал плач храброго мальчика.
12Переговоры
Я не прошу, чтобы вы меня простили. Или даже чтобы поняли.
Далинар стоял у окна в комнате на верхнем этаже Уритиру, сцепив руки за спиной. Он видел в стекле свое отражение, а за стеклом — бескрайний простор. Небо было безоблачным, солнце раскалилось добела.
Окна высотой с него самого — Далинар никогда не видел подобного. Кто осмелится построить что-то из стекла, такого хрупкого, да еще и обратить это к бурям?.. Впрочем, город располагался выше бурь. Эти окна казались вызовом, воплощением философии Сияющих: они выше мелочной мировой политики. И с такой высоты могли видеть очень далеко…
Ты их идеализируешь, — раздался в его голове голос, похожий на далекий грохочущий гром. — Они были людьми, как ты. Не лучше. Не хуже.
— Это обнадеживает, — прошептал в ответ Далинар. — Если они были как мы, значит мы сможем стать как они.
Они в итоге предали нас. Не забывай об этом.
— Почему? — спросил Далинар. — Что произошло? Что их изменило?
Буреотец замолчал.
— Пожалуйста, — попросил Далинар. — Расскажи мне.
Некоторые вещи лучше оставить в забвении, — ответил ему голос. — Уж ты-то должен это понимать, учитывая дыру в твоей памяти и человека, который когда-то ее заполнял.
Далинар резко втянул воздух, уязвленный словами.
— Светлорд, — проговорила позади него светлость Калами. — Император готов к разговору с вами.
Далинар повернулся. На верхних этажах Уритиру было несколько уникальных комнат, включая этот амфитеатр. Помещение имело форму полумесяца с окнами в верхней части прямой стороны и рядами сидений, которые вели к расположенной внизу сцене. Любопытно, что рядом с каждым сиденьем имелся небольшой пьедестал. Для спрена Сияющего, как сообщил ему Буреотец.
Далинар начал спускаться по лестнице навстречу своей команде: Аладару и его дочери, Мэй. Навани в ярко-зеленой хаве сидела в первом ряду, вытянув ноги, сняв туфли и скрестив лодыжки. Пожилая Калами должна была писать, а Тешав Хал — один из лучших политических умов Алеткара — советовать. Две ее старшие подопечные сидели поблизости, готовые предоставить сведения или перевод, если понадобится.
Небольшая группа, готовая изменить мир.
— Пришлите императору мои приветствия, — велел Далинар.
Калами кивнула и начала писать. Потом она прочистила горло, прочитав ответ, который пришел по даль-перу — оно как будто писало само по себе.
— «Вас приветствует его императорское величество Ч. В. Д. Янагон Первый, император Макабака, король Азира, владыка Бронзового дворца, Верховный акасикс, великий министр и посланник Яэзира».
— Внушительный титул, — заметила Навани, — для пятнадцатилетнего мальчишки.
— Он якобы воскресил мертвого ребенка, — пояснила Тешав, — и это чудо обеспечило ему поддержку визирей. Согласно местным слухам, им было трудно найти нового Изначального, ведь двух последних прикончил наш старый друг — Убийца в Белом. Так что визири нашли мальчика с сомнительной родословной и придумали историю о воскрешении.
Далинар хмыкнул:
— Азирцы не очень-то склонны к выдумкам.
— Они со всем согласятся, — возразила Навани, — если найдутся свидетели, которые дадут показания под присягой. Калами, поблагодари его императорское величество за встречу с нами и его переводчиков — за их усилия.
Калами все записала и посмотрела на Далинара. Тот начал шагать туда-сюда по центру комнаты. Навани встала, чтобы присоединиться к нему, но не обулась — пошла в чулках.
— Ваше императорское величество, — диктовал Далинар, — я говорю с вами, находясь в верхней части города-легенды Уритиру. От здешних видов захватывает дух. Приглашаю вас совершить экскурсию по городу. Можете привести любых охранников или свиту, какую сочтете нужной.
Он посмотрел на Навани, и та кивнула. Они долго обсуждали, как наладить связи с монархами, и сошлись на мягком приглашении. Азир был самым могущественным государством на западе и местом, где располагались центральные и самые важные Клятвенные врата. Именно их безопасность следовало обеспечить в первую очередь.
Ответ занял время. В азирском правительстве царил невероятный бардак, хотя Гавилар часто восхищался их системой делопроизводства. Толпы священнослужителей заполняли все уровни — там и мужчины, и женщины умели писать. Отпрыски были вроде ревнителей, хоть и не являлись рабами, что Далинар находил странным. В Азире быть священником-министром в правительстве означало добиться высших почестей.
По традиции азирский Верховный называл себя императором всего Макабака — региона, который включал более полудюжины королевств и княжеств. На самом деле он властвовал только в Азире, но Азир действительно отбрасывал длинную-длинную тень.
Ожидание затягивалось. Далинар, проходя мимо Навани, погладил ее по плечам и спине кончиками пальцев.
Кто бы мог подумать, что человек его возраста может чувствовать себя так легкомысленно?
— «Ваше величество, — Калами принялась зачитывать наконец-то пришедший ответ, — мы благодарим вас за предупреждение о буре, которая нагрянула с неправильной стороны. Ваши своевременные слова были отмечены и зафиксированы в официальных летописях империи, вследствие чего вы признаны другом Азира».
Калами ждала продолжения, но даль-перо замерло. Потом рубин мигнул, указывая, что это все.
— Не очень-то похоже на нужный ответ, — проворчал Аладар. — Далинар, почему он не ответил на приглашение?
— Оказаться занесенным в официальные летописи — большая честь для азирцев, — заметила Тешав. — Так что они сделали вам комплимент.
— Да, — подтвердила Навани, — но они пытаются уклониться от ответа на наше предложение. Далинар, надави на них.
— Калами, пожалуйста, отправьте следующее, — велел Далинар. — «Для меня большая честь быть отмеченным в официальных летописях империи, хоть я и предпочел бы, чтобы мое включение в них было связано с более счастливыми обстоятельствами. Давайте обсудим будущее Рошара вместе, здесь, в Уритиру. Я с нетерпением жду возможности познакомиться с вами лично».
Они ждали отклика со всем возможным терпением. Наконец тот пришел — на языке алети: «Мы, носитель короны Азира, с печалью разделяем с вами траур о тех, кого мы потеряли. Как ваш прославленный брат был убит шинцем-разрушителем, так и любимые члены нашего двора пострадали от его руки. Это создает между нами связь».
И все.
Навани щелкнула языком.
— Их не заставишь дать прямой ответ.
— Могли бы хоть изъясняться понятнее! — прорычал Далинар. — Такое чувство, что мы ведем две разные беседы!
— Азирцы, — пояснила Тешав, — предпочитают отвечать уклончиво, чтобы не обидеть, особенно в общении с иностранцами. В этом смысле с ними тяжело почти так же, как с эмули.
С точки зрения Далинара это была не какая-то особенная азирская черта. Ею были наделены политики всего мира. Этот разговор требовал тех же усилий, которые он предпринимал в военных лагерях, чтобы переманить великих князей на свою сторону. Шаг вперед — шаг назад, мягкие обещания, за которыми нет истинных намерений, смеющиеся глаза, которые издеваются над ним в то время, пока их владельцы изображают искренность.
Ну что за буря! Он опять вернулся к тому, с чего начал. Далинар пытался объединить людей, которые не желали его слушать. И он не мог проиграть сейчас — времени не осталось!
«Когда-то я объединял по-другому», — подумал Далинар. Он почувствовал запах дыма, услышал, как люди кричат от боли. Вспомнил, как приносил кровь и пепел тем, кто бросал вызов его брату.
Эти воспоминания в последнее время сделались особенно яркими.
— Может, попробуем другую тактику? — сказала Навани. — Вместо приглашения в Уритиру попробуй предложить помощь.
— Ваше императорское величество, — продиктовал Далинар, — надвигается война. Конечно, вы видели изменения, которые произошли с паршунами. Приносящие пустоту вернулись. Хочу сообщить, что алети являются вашими союзниками в этом конфликте. Мы будем делиться сведениями о наших успехах и неудачах в борьбе против врага в надежде, что вы ответите тем же. Человечество должно объединиться перед лицом растущей угрозы.
В конце концов пришел ответ: «Мы согласны с тем, что оказание помощи друг другу в период этой новой эпохи будет иметь первостепенное значение. Мы рады обменяться сведениями. Что вы знаете об этих преобразившихся паршунах?»
— Мы сразились с ними на Расколотых равнинах, — с облегчением от того, что наметился хоть какой-то прогресс, продиктовал Далинар. — Существа с красными глазами, во многом подобные паршунам, которых мы обнаружили на Расколотых равнинах, только опаснее. Я попрошу своих письмоводительниц подготовить для вас отчеты с подробным изложением всего, что мы узнали в борьбе с паршенди за эти годы.