тот маловероятный случай, если ты искренен, я прошу прощения».
В словах ощущалась завершенность. Далинар подошел к Тешав, взглянул на неразборчивые каракули женского алфавита, из которых каким-то образом складывались слова.
— Можешь что-нибудь придумать? — спросил он Навани, которая вздохнула и села на стул рядом с Тешав.
— Нет. Фэн упрямая.
Далинар посмотрел на Таравангиана. Даже он предположил, что цель Далинара — завоевание. А разве кто-то мог подумать об ином, учитывая его историю?
«Возможно, все было бы по-другому, сумей я проникнуть к ним лично», — подумал он. Но без Клятвенных врат такое было практически невозможно.
— Поблагодарите ее за потраченное время, — попросил Далинар. — И скажите, что мое предложение остается в силе.
Тешав принялась писать, и Навани посмотрела на него, подметив то, что ускользнуло от внимания письмоводительницы, — напряжение в голосе.
— Я в порядке, — солгал Далинар. — Мне просто нужно время на раздумья.
Он вышел из комнаты, прежде чем Навани сумела возразить, и охранники снаружи двинулись по его следам. Далинар хотел подышать свежим воздухом; открытое небо всегда казалось таким манящим. Однако ноги понесли его не туда. Сам того не ожидая, он принялся бродить по коридорам.
И что теперь?
Как обычно, люди не обращали на Далинара внимания, если у него в руках не было меча. Буря свидетельница, они как будто хотели, чтобы князь набросился на них, замахиваясь.
Он почти час шатался по коридорам, но так никуда и не пришел. В конце концов посланница Лин его обнаружила. Тяжело дыша, женщина сообщила, что он нужен Четвертому мосту, но не объяснила почему.
Далинар последовал за ней, размышляя о рисунке Шаллан. Неужели нашли еще одну жертву убийства? И правда, Лин повела его в ту часть Уритиру, где прикончили Садеаса.
Зловещие предчувствия усилились. Лин повела его на балкон, где дожидались мостовики Лейтен и Пит.
— Кто на этот раз? — спросил он, приблизившись.
— Кто… — Лейтен нахмурился. — Ох! Сэр, дело не в этом. Тут кое-что другое. Сюда.
Лейтен повел его по лестнице на широкое поле на первом уровне башни, где еще три мостовика ждали возле каких-то рядов каменных кадок — видимо, для выращивания клубней.
— Мы его заметили случайно, — объяснил Лейтен, пока они шли между рядами кадок. — Здоровенный мостовик был веселым и общительным и разговаривал с Далинаром — великим князем — так же легко, как мог бы болтать с друзьями в таверне. — Мы были в дозоре согласно вашим указаниям, приглядывались, не случится ли чего странного. И… в общем, Пит заметил кое-что. — Он показал вверх, на стену. — Видите эту линию?
Далинар прищурился и увидел щель в каменной стене. Что могло так рассечь камень? Это смахивало на…
Он перевел взгляд на ближайшие кадки. И там, между двумя из них, в полу торчала рукоять.
Осколочный клинок.
Не заметить его было легко, поскольку лезвие полностью вошло в камень. Далинар присел на корточки рядом с ним, потом достал из кармана платок, обмотал рукоять и взялся за нее.
Хоть он и не прикоснулся к клинку напрямую, в голове у него раздался далекий вой — словно крик, родившийся в глубине чьей-то глотки. Далинар собрал все силы, выдернул клинок и положил поперек пустой кадки.
Серебристый клинок, изогнутый на конце почти как рыболовный крючок. Оружие было даже шире большинства осколочных клинков, и возле рукояти лезвие шло волной. Он знал свой меч, свел с ним тесное знакомство. Далинар носил этот клинок с собой десятилетия, с тех пор как выиграл его у Разлома давным-давно.
Клятвенник.
Он посмотрел вверх:
— Убийца, должно быть, выбросил его из того окна. Клинок задел камень, падая, потом приземлился здесь.
— Светлорд, так мы и подумали, — согласился Пит.
Далинар посмотрел на меч. Его меч.
«Нет. Совсем не мой».
Он схватил клинок, приготовившись к крикам. Крикам мертвого спрена. Они не были похожи на пронзительные болезненные вопли, которые князь слышал, когда трогал другие клинки, — скорее, на всхлипы. На звуки, которые издает человек, загнанный в угол, вынесший суровые побои и столкнувшийся с чем-то ужасным, но слишком уставший, чтобы продолжать кричать.
Далинар собрался и понес меч — такой привычный груз, — опустив его на плечо плашмя. Он намеревался вернуться в город-башню через другой вход, в сопровождении своих гвардейцев, разведчицы и пятерых мостовиков.
Ты обещал, что не будешь носить мертвый клинок, — загрохотал в его голове Буреотец.
— Успокойся, — прошептал Далинар. — Я не собираюсь связывать себя с ним узами.
Буреотец издал рокот, низкий и опасный.
— Этот не кричит так громко, как остальные. Почему?
Он помнит твою клятву, — сообщил Буреотец. — Помнит день, когда ты его выиграл, и еще лучше — день, когда ты его отдал. Он тебя ненавидит, но не так сильно, как остальных.
Далинар миновал группу фермеров Хатама, которые безуспешно пытались высадить лависовые полипы. Он привлек много взглядов; даже в башне, населенной солдатами, великими князьями и Сияющими, человек, открыто шествующий с осколочным клинком на плече, был необычным зрелищем.
— Нельзя ли его спасти? — прошептал Далинар, когда они вошли в башню и поднимались по лестнице. — Мы можем спасти спрена, который сделал этот клинок?
Я не знаю такого способа, — признался Буреотец. — Он мертв, как и человек, который нарушил клятву, чтобы его убить.
Все вернулось к Сияющим-предателям, к Отступничеству — тому роковому дню, когда рыцари нарушили свои клятвы, бросили осколки и ушли. Далинар был свидетелем этого события в видении, хотя он до сих пор не понял, что послужило его причиной.
Почему? Что заставило их пойти на столь решительный шаг?
В конце концов он оказался в той части башни, что принадлежала Садеасу, и хотя стражники в темно-зеленом и белом охраняли подходы, они не могли перечить великому князю — в особенности Далинару. Гонцы помчались впереди него, чтобы оповестить всех. Далинар двинулся следом, используя их крики как указатели направления движения. Не ошибся: она, похоже, была в своих покоях. Он остановился у красивой деревянной двери и проявил по отношению к Йалай любезность — постучался.
Одна из посланниц, за которой он и пришел сюда, открыла дверь, все еще тяжело дыша. Светлость Садеас сидела на троне в центре комнаты. Амарам стоял рядом.
— Далинар. — Йалай приветствовала его кивком, как королева — вассала.
Далинар снял с плеча тяжелый осколочный клинок и аккуратно положил на пол. Не из-за того, что мог проткнуть им каменные плиты, но из-за того, что теперь, когда он слышал крики оружия, ему казалось правильным обращаться с клинком почтительно.
Он повернулся, чтобы уйти.
— Светлорд? — Йалай встала. — И что вы попросите в обмен?
— Никакого обмена, — ответил Далинар, снова поворачиваясь. — Он по праву ваш. Мои гвардейцы нашли его сегодня; убийца выбросил его из окна.
Она уставилась на него, прищурив глаза.
— Йалай, я его не убивал, — устало проговорил Далинар.
— Я это поняла. У тебя слишком затупились зубы для такой добычи.
Не обращая внимания на насмешку, он посмотрел на Амарама. Высокий прославленный маршал встретил его взгляд.
— Амарам, однажды я увижу тебя под судом, — пообещал Далинар. — Когда все это закончится.
— Как я и обещал, ты можешь это сделать.
— Хотелось бы мне верить твоему слову.
— Светлорд, я защищаю то, что вынужден защищать, — заявил Амарам, шагнув вперед. — Прибытие Приносящих пустоту лишь доказывает, что я был прав. Нам нужны опытные осколочники. Истории о темноглазых, добывших клинки, очаровательны, но ты и впрямь думаешь, что у нас сейчас есть время для сказок?
— Ты убил беззащитных людей, — процедил Далинар сквозь зубы. — Тех, кто спас тебе жизнь.
Амарам наклонился, поднял Клятвенник.
— А как насчет сотен и даже тысяч, которых убили твои воины? — Их взгляды скрестились. — Светлорд, я вас очень уважаю. Ваша жизнь полна великих достижений, и вы посвятили ее благу Алеткара. Но вы — и учтите, что я говорю это с уважением, — лицемер. Вы добились того, чего добились, благодаря жестокой решимости делать то, что требовалось делать. Лишь благодаря следу из трупов вы можете позволить себе роскошь придерживаться некоего кодекса с возвышенными и расплывчатыми заповедями. Что ж, может, это позволяет вам смириться с прошлым, но мораль — это не шляпа, которую можно сменить на шлем, а после бойни снова надеть.
Он поклонился с уважением, будто и не вонзил словесный меч Далинару в живот.
Далинар повернулся и оставил Амарама с Клятвенником в руке. Князь Холин так быстро шел по коридорам, что его свите пришлось поспешить.
Великий князь наконец-то добрался до своих покоев.
— Оставьте меня, — скомандовал князь своим гвардейцам и мостовикам.
Они колебались, забери их буря. Далинар повернулся, едва не вспылив, но взял себя в руки.
— Я не собираюсь бродить по башне в одиночку. Я буду соблюдать собственные распоряжения. Ступайте.
Они неохотно вышли. Князь вошел в свою гостиную, где приказал сложить почти всю мебель. Обогревающий фабриаль Навани светился в углу, рядом с ковриком и несколькими креслами. У них наконец-то нашлось достаточно буресвета, чтобы его запустить.
Далинар подошел к фабриалю, поближе к теплу. К его удивлению, в одном из кресел сидел Таравангиан, уставившись в глубины светящегося рубина. Что ж, Далинар сам предложил королю пользоваться гостиной, когда тот пожелает.
Князь хотел побыть в одиночестве и задумался, не уйти ли. Он не был уверен, заметил ли Таравангиан его присутствие. Но тепло было таким приятным. В башне редко горел огонь, и пусть стены препятствовали ветру, люди всегда ощущали прохладу.
Он устроился в другом кресле и тяжело вздохнул. Таравангиан молчал, вот и славно. Они сидели вместе у ненастоящего огня и смотрели в глубины самосвета.
Буря свидетельница, это провал. Коалиции не будет. Он даже не сумел приструнить великих князей алети.